Страница 19 из 25
Ученые называют момент, когда человечество сделает этот шаг, «технологической сингулярностью». Некоторые ученые даже прогнозируют наступление ее в ближайшие 30 лет (в 2045 году по версии известного американского футуролога-визионера Рэя Курцвейла). Предполагается, что технологическая сингулярность будет характеризоваться феноменально быстрым, возможно экспоненциальным научно-техническим прогрессом, и это станет возможным благодаря искусственному сверхинтеллекту. Курцвейл не скрывает своей уверенности, что это будет слияние человечества в биологическом смысле и искусственного интеллекта. Однако описывает он это событие в очень общих чертах: с его точки зрения, это будет «период в будущем, когда темпы технологического прогресса окажутся настолько высокими, когда влияние технологий станет настолько глубоким, что человеческая жизнь безвозвратно перевернется».
То, что она перевернется, сомнений нет. Вопрос – как? И что нас ждет, собственно, на пути к этой технологической сингулярности? Большинство футурологов и визионеров стараются быть оптимистичными: ведь позитивный взгляд на будущее продается слушателям и в особенности корпорациям намного лучше, чем негативный. Многие ученые стараются обходить сложные вопросы стороной, выдавая банальные рекомендации. Мол, все будет хорошо, люди будут получать деньги в виде безусловного дохода, то есть просто так, будут всю жизнь учиться и переучиваться, чтобы соответствовать той скорости технологического прогресса, который все ускоряется и ускоряется перед наступлением «технологической сингулярности». Часто слышатся голоса, утверждающие, что в конце концов люди будут заниматься исключительно творчеством, потому что искусственный интеллект никогда не научится творить.
Тут иногда приводится «блестящий» аргумент, гласящий, что у алгоритмов «нет души», поэтому их творческая деятельность никогда не достигнет человеческого уровня. И, кстати, первая часть этого высказывания – чистая правда. У алгоритма действительно нет души, это не более чем программа, компьютер, вычислительная машина, созданная для обработки огромных потоков информации. Правда, искусственный интеллект – тот самый алгоритм – по признанию как специалистов, так и простых людей давно уже пишет отличную музыку, рисует прекрасные картины, сочиняет прозу и даже стихи на уровне человека. И люди с удовольствием эту музыку слушают, картинами восхищаются, а прозой зачитываются. Но это не главное. Главное в том, что современные ученые уже давно выяснили: на самом деле, души нет не только у компьютера, ее нет и у человека. По крайней мере, в науке такое понятие отсутствует.
Но даже если бы у «человека разумного» была душа, всю жизнь учиться и переучиваться, пытаясь конкурировать сразу со всеми людьми на планете (и с теми же алгоритмами – специалисты по искусственному интеллекту называют их нейросетями) в гонке за выживание – удовольствие, на самом деле, не из приятных. И дело в общем-то даже не в удовольствии. Дело в том, что перманентный образовательный процесс для людей старше 40 лет, как правило, физически невозможен. Биологические организмы изнашиваются, и ваше тело, как и головной мозг, после 40 лет уже не те, даже если вы сами очень хотите, несмотря ни на что, «учиться, учиться и учиться». Однако, если вы и сможете по достижении сорокалетнего рубежа вдруг переквалифицироваться сначала из инженера в программиста, потом в специалиста по большим данным, а потом, скажем, в специалиста по кибербезопасности, вы все равно в итоге будете неконкурентоспособны по сравнению с молодыми специалистами, например, из индийского Бангалора или, тем более, нейросетями – не говоря уже о том, что вы просто будете экономически невыгодны работодателю. Ведь ваш труд – труд опытного профессионала, жителя благополучного мегаполиса – будет стоить намного дороже работы искусственного интеллекта.
И, кстати, это лишь один из множества неожиданных сюрпризов, которые могут ожидать человека на пути к технологической сингулярности. Во второй части этой книги читатель сможет приоткрыть «завесу неизвестности» и понять, какие перспективы поджидают его лично на этом пути уже в ближайшее время, и увидит он это на примерах конкретных изменений, которые еженедельно, ежедневно и ежечасно происходят с человеком, экономикой и современным обществом в целом.
Описание этих изменений, которое читатель увидит в следующих главах, будет максимально объективным – без сгущения красок, но и без ложного оптимизма. Таких «оптимистичных оракулов» и без того хватает.
Глава 1. Новые риски
В апреле 2019 г. в Сингапуре вышел номер журнала «Esquire», все статьи которого впервые были написаны искусственным интеллектом. Робот (так называемый ИИ-бот) полностью самостоятельно написал пять больших текстов, включая «письмо редактора», и потратил на каждый материал всего по несколько минут. При этом нейросеть не испытывала никаких мук творчества, не отвлекалась на переписку в соцсетях, прослушивание музыки или просмотр семейного видео, присланного женой. Остальные ее материалы пришлось редактировать, но все равно это был самый дешевый по себестоимости номер «Esquire» в истории. Никаких гонораров авторам платить не пришлось, командировочных и накладных расходов нести тоже. Уникальный номер журнала покупатели расхватали как горячие пирожки.
Почти одновременно с «Esquire» американская газета «The Guardian» начала публиковать статьи, полностью написанные искусственным интеллектом, который умеет брать большие данные, обрабатывать их и вставлять в приготовленные заранее текстовые шаблоны.
Интеллектуальная программа, использованная в «Guardian», получила название «ReporterMate», что в вольном переводе звучит как «Друг Репортера», но можно перевести и как «Мат (конец игры) репортеру». После запуска проекта создатель робота-журналиста Ник Эверсхед заявил, что его программа никогда не заменит журналистов, просто сделает их работу удобнее и комфортнее, так как может работать с Big Data. Как тут не вспомнить слова инвестбанкира Пола Джонса, который, проведя очередное сокращение в своей компании, сказал сотрудникам: «No man is better than a machine, and no machine is better than a man with a machine» («Ни один человек не может быть лучше, чем машина, и ни одна машина не может быть лучше, чем человек с машиной»).
Как, наверное, и любое знаковое событие, появление полностью автоматизированных «алгоритмов-журналистов» было воспринято профессиональным сообществом двояко. Оптимисты рукоплескали, предвкушая скорый приход благословенных времен, когда людям вообще не придется работать, а можно будет лишь созерцать и заниматься творчеством. Пессимисты же нахмурили брови: до недавних пор написание качественной прозы вообще-то тоже относилось к творческой деятельности, и считалось, что алгоритмы никогда не смогут полностью заменить людей в этом процессе.
Учитывая, что в 2019 году Всемирный банк обнародовал новые данные о рекордном росте неравенства в Европейском Союзе (на 70 % за последние 15 лет), пессимистов было, пожалуй, немного больше. Они отмечали, что «труд» алгоритмов приносит доход только их создателям и владельцам, рядовые же сотрудники от этого только теряют. И действительно, новые технологии не в последнюю очередь «виноваты» в том, что беднейшие 10 % европейцев стали на 7 % беднее, а богатейшие 10 % – на 66 % богаче. Но, казалось бы, какая связь между уменьшением количества рабочих мест благодаря новым технологиям и галопирующим ростом социального неравенства даже в богатейших странах мира?
В течение довольно короткого времени после описанных событий множество политиков и общественных деятелей высказали свое мнение о роли искусственного интеллекта в будущем и о том, что может случиться, если он выйдет из-под контроля человека. Не обошел стороной проблему и Папа Римский Франциск, выступивший в Ватикане на конференции «Общее благо в цифровой век» в сентябре 2019 года. «Разработки в области технологий, в частности те, которые связаны с искусственным интеллектом, вызывают все более существенные изменения во всех областях человеческой деятельности», – заявил он. – Если бы так называемый технический прогресс человечества стал врагом общего блага, это привело бы к тому, что человечество регрессировало к варварству, где главным законом был бы закон сильнейшего».