Страница 22 из 45
Сначала Муся рассеянно следила за объяснениями, то и дело оглядывалась, рассматривала загорелые лица слушателей, их внимательные глаза, наморщенные лбы, но постепенно урок увлек ее. Она стала вслушиваться в каждое слово Карпова и скоро, позабыв обо всем, что отвлекало ее мысли, погрузилась в тонкости минерного дела.
Девушка узнала, что крушение составов с боеприпасами лучше устраивать в крутых выемках, где вагоны не летят свободно под откос, а лезут друг на друга, крепко сцепляясь балками металлических каркасов, калеча и надолго загромождая путь, что воинские эшелоны, наоборот, лучше отправлять под откос с высоких насыпей. Она удивлялась поразительной точности, какая требуется от минера, когда он устанавливает мину под шпалой. Нужно поставить ее так, чтобы взрыватель пропустил предохранительные платформы с песком, которые немцы пускали теперь перед каждым поездом, и сработал только от сотрясения, вызванного "рабочим колесом".
Перед Мусей раскрывалась целая наука, наука сложная, суровая и опасная. Карпов этого и не скрывал. Человека, просившегося в его боевую группу, он обычно предупреждал, что минер ошибается лишь раз в жизни, отсылал подумать об этом и принимал к себе только после вторичного заявления. Говорили, что Карпов "мучит своих людей учебой". В остальных "цехах" в свободную минуту партизаны успевали и выкупаться, и полежать на солнышке, и позубоскалить со стряпухами у кухни, и к девушкам в село за семь километров сбегать, и попеть. Минеры же всегда возились со своим оружием. Тем не менее к нему шли охотней, чем в другие подразделения.
- Ну как, всё поняли? - спросил Карпов, тщательно стирая с железного листа свои наброски.
- Усвоили... Знаем... Всё поняли, товарищ командир, - зашумели в ответ партизаны, которых долгое занятие заметно утомило.
- Не хитрое дело, - зевая и потягиваясь, сказал один из них - высокий, сутуловатый парень в военной шинели внакидку.
Карпов нахмурился, насмешливо посмотрел на этого партизана:
- Стало быть, не хитрое? Поставить сумеешь?
- Так точно, товарищ командир, - встав и по-военному вытянувшись, отрапортовал парень.
- Хорошо... Вот тебе мина. - Карпов протянул ему аккуратный деревянный ящик. - Вот мы взрыватель сажаем на место. Мина заряжена. У тебя приказ минировать полотно. Вот бери и показывай, как будешь ставить. Только осторожней - мина боевая.
Партизан взял ящик и, держа его на вытянутых руках, как неопытные отцы держат новорожденных ребят, стал бойко и толково рассказывать.
Карпов слушал его, задумчиво вертя в руке какую-то деталь. Вдруг он поднял голову:
- Стой! А куда ты щебенку денешь, когда будешь для мины яму под шпалой копать?
Высокий партизан замолчал и оглянулся на притихших товарищей. Слушатели насторожились, переглядывались. Муся, все время опасливо косившаяся на заряженную мину, забыла о ней и поближе придвинулась к Карпову.
- Ну, ну, так как же со щебенкой-то? - торопил он, усмехаясь одними глазами.
- Щебенку, обыкновенно, в сторону.
- А потом?
- Что потом? Мину поставлю, песком зарою, щебенку на место.
- Правильно он говорит? - спросил Карпов.
В ответ послышалось неловкое перешептывание. Лишь кто-то неуверенно сказал:
- Да вроде так...
- Ну и, выходит, пропала ваша мина, зря трудились, зря головой рисковали, - заворчал Карпов. - Вашу мину обходчик сразу заметит. Ведь щебенка-то на путях всегда в мазуте, черная. Так? Один камешек на полотне перевернешь - за версту видно. А фашист, он не дурак. Как тут делать надо? - Карпов опять шагнул к доске и стал набрасывать профиль полотна. Во-первых, когда ночью ты ползешь к полотну с миной, бери с собой плащ-палатку и рядом с собой, вот здесь, ее расстели, чтобы чистым песком зря по полотну не сорить. Во-вторых, щебенку с полотна аккуратно сними и на плащ-палатку переложи так же, как она на полотне лежала. В-третьих, когда дело сделано, тем же порядком щебенку на место переложи. И чтобы ни один камешек не перевернуть! Понятно?
Муся, увлеченная рассказом Карпова, живо представляла себе, как она ночью подползает к полотну с таким вот деревянным ящиком, в котором сосредоточена невообразимая разрушающая сила, как, приглушая дыхание, прислушивается к тишине, перекладывает на плащ-палатку черные, клейкие от мазута камни, копает скрипучий песок, ставит ящик под шпалу и...
Кто-то качнул девушку за плечо:
- Маша, Маша! Анна Михеевна серчает. Раненых привезли. Один тяжелый, весь в клочьях, - шепчет на ухо дядя Осип, старик-партизан из выздоравливающих, добровольно выполняющий при госпитале обязанности посыльного.
Муся жалобно взглянула на Карпова.
- Ступай, ступай, у каждого свое дело, - сказал минер.
17
Надев халат и забрав волосы под косынку, Муся вбежала в отгороженный простынями угол землянки, где у двух самодельных носилок уже хлопотала Анна Михеевна. Старушка бросила на девушку сердитый взгляд.
- Сейчас, сейчас, только руки сполосну! - виновато проговорила Муся.
Дядя Осип, поливая девушке на руки, рассказал, что вновь прибывшие пулеметчики. Их обнаружил в засаде вражеский разъезд. Вдвоем они долго отстреливались от наседавшего неприятеля. Когда враги навалились на них сзади, один из пулеметчиков, изловчившись, бросил им под ноги гранату. Осколки скосили нападавших, но и сами партизаны были ранены. Подоспевшим на подмогу пришлось чуть ли не извлекать их из-под вражеских тел.
- Лихо сработали! - закончил старик.
Один из пулеметчиков был легко ранен в плечо, другой находился без сознания. В легко раненном девушка, к своему удивлению, узнала того самого пожилого лобастого немца, которого она приметила сразу же по прибытии в лагерь. Немец просил, чтобы сначала оказали помощь тяжело раненному. Он сам помог Анне Михеевне и Мусе стащить с товарища окровавленную одежду.
Тяжело раненный долго не приходил в себя. Когда Муся смыла кровь с его густо заросшего лица, то даже вскрикнула: это был Мирко Черный. От холодной воды партизан пришел в сознание. Увидев себя раздетым, на руках у женщин, он рванулся, схватил простыню и закрыл свою наготу. Но тут же он обмяк, стал медленно валиться на пол. На простыне проступили темные пятна.