Зов Юкона

Стихи эмигранта, живущего на подачки с родины

Рядом с хижиной моею туша старого оленя —Закипает котелок на тагане —Я упорно шел по следу, и догнал его к обеду,И убил его на горном валуне.Я съедаю скромный ужин, сидя около залива,Кижуч плещет в набегающей волне,Я закуриваю трубку, и ложусь себе ленивоНа поляну, в чужедальней стороне.Далеки лощеный Лондон и Париж неугомонный,Далеки, как краесветная звезда,Далеки и шум, и спешка, и тревога, и насмешка —Все, чем полнятся большие города.А невольники Мамоны, состоятельные братьяИздеваются ехидно надо мной,Был бы я богатым тоже, если б выпрыгнул из кожи,Неустанно исполняя труд честной.Но ласкает глаз и душу свежей зеленью опушка,Звезды лилий распускаются у ног,И веселые лягушки будят пением речушку,И совсем неважно – кем же быть я мог.А когда над темным лесом простирается сиянье,Разрисовывая неба полотно,Я могу улечься в клевер, слушать мерное журчанье —Это лучшее, что Господом дано.В сосняке глухарь токует, в речке плещутся форели,Кугуара след змеится на снегу,И зарянки на рассвете нескончаемые трели —Эту землю я покинуть не смогу,Ибо знаю, что мечтал бы о бревенчатой хибарке,Той, где к стенам нежно ластится вьюнок,Прокаженные столицы, озабоченные лица —Эта жизнь мне не по сердцу и не впрок.Бедолагой назовите и отправьте вон из Сити,Дайте волю – да немного в кошельке,«К искушениям Фортуны равнодушен он,» – скажите —«Он не наш – и пусть гуляет налегке».Я не ваш: давно знакомы мне морозные объятья,Тропы дальние, походный бивуак;Клятву верности природе я – за подписью с печатью —Подтверждаю головой. Да будет так.Перевод Ю. Лукача

Белое отребье

На приисках нынче получка, и к нам спускается весь сбродПрожечь свой доходец вечерком, и скво я беру в оборот,И та, с красной лентою в волосах, устало в город бредет.Вернется к утру, шатаясь, она, бутылями звеня:Одна – для себя, чтобы стыд потопить, другие две – для меня,Чтоб в голову хмель ударил мне, память о прошлом гоня,Чтоб я о позорном собачьем клейме намертво позабыл,Чтоб стерлись из памяти то лицо, которое я любил,И то презренье, что ныне ко мне даже чинук затаил.О, скрыл я прекрасно тайну свою! Им-то и невдомек,Что ныне тот, кто как жулик врет по-местному, под хмелек,Латынь изучал и греков стихи мог читать назубок.А ведь я премией был награжден, колледж мой гордился мной,Я стал адвокат, друзей приобрел – но ждал меня путь кривой,Там грянул развод, я бросил дела и «сгинул» за Плэйт-рекой.Но я еще жив, пусть с легким одним и нечего временить,Надеюсь, что в этом же году, даст Бог, удастся свалить,И некому, кроме моей тощей скво, слезу по мне пролить.Вернется к утру она, близок тот час, становится все светлей —Заря как блуждающий огонь средь ночи нужды и скорбей;А вон и она меж сосен – сквозь снег к дому спешит скорей.Перевод В. Вотрина

Тесный старый бревенчатый домик

Если кто-то однажды приплёлся в городишко у края земли,А в карманах сплошные дыры, нипочём не достать деньжат,И ночлега сыскать не может – парень крепко сидит на мели,И шатается, будто под мухой, – с голодухи ноги дрожат;И когда на душе тоскливо, и провис до земли ремень,И лицо вконец посерело – смерть, видать, уже на носу, —Вот тогда он мечтает вернуться – ненадолго, ну хоть на день —В тесный старый бревенчатый домик, что стоит в сосновом лесу.Если кто-то один в пустыне, и во фляге его – дыра,Он ползет, как будто улитка, и безумен стеклянный взгляд,А язык почернел и раздулся – извела беднягу жара,До воды никак не добраться, и по следу грифы летят;И когда истощатся проклятья, и прольется горе слезой,Он увидит усмешку Смерти, счет своим поведет грехам, —Вот тогда он захочет обратно, в дом, увитый дикой лозой,В тесный старый бревенчатый домик, чтобы с жизнью расстаться там.Тесный старый бревенчатый домик – путеводный желанный знакДля того, кто не знал закона, для того, кто припёрт к стене,Для того, кто никем не понят, кто бредет наугад сквозь мрак,Кто устал от людских проклятий и мечтает о вечном сне!В горький час твоего заката этот дом на краю землиПред тобою на миг предстанет – не в тумане, а на свету,Ты услышишь матери голос и увидишь ее вдали —И тогда будешь рад кончине и без страха сойдёшь в темноту;Станешь снова ее ребёнком и прижмёшься к груди ее,И найдёшь в прибежище этом вечный отдых, любовь, забытьё.Перевод С. Шоргина

Младший сын

Коль из лондонского мрака ты отправишься туда,Где, во всём, помимо флага, новизна, —Встретит парень загорелый: у него рука тверда,А душа для всех открыта и честна.Это – брат, что был тобою по причине теснотыПрочь отослан. В новых землях он живетИ теперь вполне доволен, что его отправил ты,Здесь, за морем, он – Британии оплот.В час, когда большое стадо покидает свой загон,Золотятся травы (только рассвело),И по лагерю несется шум и гам со всех сторон —Брат твой младший лихо прыгает в седло.Он по прериям помчится, по долинам и холмам —Резвый конь обгонит всякого шутя;А когда наступит время гаснуть в лагере кострам —Он уснет под звёздным небом как дитя.В час, когда жара сгустится над просторами равнин,Обопрется на тяжёлый заступ он —И услышит из акаций, из ветвей казуаринВ полдень птицы-колокольчика трезвон.Попугаев усыпила австралийская жара,Ждет прохлады эвкалиптов сонный строй…Но роса блеснет алмазом – и тогда придет пораВозвращаться в тихий домик под горой.Склон, увитый виноградом, серебристой речки сон;Розы ждут у дома, душу веселя;Пик могучий Винтерберга, что снегами занесён;Это – Капская пустынная земля.Апельсиновая роща, лилий дивный аромат.Тлеет трубка. Подступает темнота.Две девчушки на коленях у отца, смеясь, сидят:Эта – лилии подобна, розе – та.На лугах новозеландских он пасет овец стада;А в Ванкувере, где скалы без числа,У него уже с рассвета начинается страда,Чтоб крепка и здесь Империя была.Он – в трудах везде и всюду, и в заботах, и в борьбе,Он – природы сын, свободен и силён,Видишь: преданное сердце открывает он тебе,Через море шлет тебе почтенье он.Брат один твой служит Церкви, а другой твой брат – солдат,Третий – в чине полномочного посла…Но отправлен почему-то был в изгнанье младший брат;Впрочем, нынче хороши его дела.Нет в нём зависти и злобы, любит он семью и дом,Любит землю – ту, что им покорена;Вечно Англии величье! И когда-нибудь потомСына Младшего благословит страна.Перевод С. Шоргина