Страница 6 из 97
День тысяча двести восемьдесят третий. Я только проснулся и сразу услышал деловитое гудение и потрескивание Веры: так она ведет себя, когда принимает сообщение с Земли. Я быстро отстегнул удерживавшую меня простыню и пулей выскочил из нашей спальни. Но старый Пейтер уже завис над принтером.
- Gott sei dammt! Перемена курса, - хрипло выругался он.
Я ухватился за поручень и подтянулся поближе, чтобы взглянуть на текст, но Джанин меня опередила. Деловито рассматривая в зеркало щеки в поисках угрей, она просунула голову между Пейтером и мной, прочла послание и с выражением брезгливости отлетела.
Пейтер с минуту жевал губами и потом свирепо проговорил: - Это тебя не интересует?
Не глядя на него, Джанин слегка пожала плечами.
Вслед за мной из нашей спальни выбралась Ларви, застегивая молнию на брюках.
- Оставь ее в покое, папа, - сказала она. - Пол, оденься. Я решил, что разумнее послушаться ее, к тому же она была права. Лучший способ избавиться от сексуальных домоганий Джанин - это вести себя по-пуритански.
К тому времени, как я выудил шорты из клубка простыней, Ларви уже прочла сообщение. Разумно, ведь она наш пилот.
Ларви с улыбкой взглянула на меня.
- Пол! Нам предстоит коррекция в течение одиннадцати часов. Может быть, последняя! Отойди, - сурово приказала она Пейтеру, который все еще болтался у терминала, и начала работать с расчетными ключами Веры. Моя жена проверила, какие образуются траектории, ткнула пальцем в кнопку принятия решения и наконец сообщила: - До нашего прибытия осталось семьдесят три часа восемь минут!
- Я бы и сам мог это сделать, - проворчал ее отец.
- Не нуди, папа! Еще три дня, и мы на месте. Может, увидим ее в телескопы, когда будем поворачивать!
Джанин, вернувшаяся к созерцанию своих щек, бросила через плечо:
- Мы бы могли наблюдать ее уже несколько месяцев, если бы кое-кто не вывел из строя большой телескоп.
- Джанин! - Когда хочет, Ларви великолепно владеет собой, и на этот раз ей удалось сохранить олимпийское спокойствие. - Я думаю, что это повод для праздника, а не для ссоры, - предельно доброжелательно произнесла она. - Ты ведь тоже так считаешь, Джанин? Я предлагаю всем выпить.
Застегивая на лету шорты, я направился к выходу. Продолжение этого сценария я прекрасно знал.
- Ты собираешься использовать химические ракеты, Ларви? - как можно любезнее поинтересовался я. - Ладно, тогда нам с Джанин нужно выйти и проверить боковые грузы. Может, выпьем все вместе, когда мы вернемся?
Ларви солнечно улыбнулась.
- Хорошая мысль, дорогой. Только мы с папой можем и сейчас немного выпить, а потом присоединимся к вам.
- Одевайся, - приказал я Джанин, чтобы предотвратить язвительное замечание, готовое сорваться с ее языка. Но она, очевидно, решила быть послушной, потому что без лишних слов подчинилась. Мы проверили герметичность костюмов друг у друга, потом позволили Ларви и Пейтеру удостовериться в их надежности, затем пролезли в шлюз и на привязных ремнях выбрались в космос.
Первое, что мы сделали, - это посмотрели в сторону нашего бывшего дома. Надо сказать, не очень ободряющее зрелище: Солнце превратилось в обычную яркую звезду, а Землю я вообще разглядеть не смог, хотя Джанин обычно утверждает, что видит ее.
Второй взгляд по традиции - в сторону Пищевой фабрики, но и тут я оказался не на высоте. Одна звезда в этом беспорядочном скоплении ничем не отличается от другой, особенно на нижних пределах яркости, а их на небе пятьдесят или шестьдесят тысяч.
Джанин работала быстро и на редкость эффективно. Она простукивала болты, крепившие к боку корабля большие ионные двигатели. Я делал то же самое со стальными креплениями. Джанин, в целом, хороший ребенок. Ей четырнадцать лет, и она сексуально озабочена, но она не виновата, что у нее нет подходящего объекта, с которым можно было бы пройти этот нелегкий путь превращения в женщину. Кроме меня, конечно, и еще менее удовлетворительно ее отца.
Все оказалось в полном порядке, как мы и предполагали. Джанин дожидалась меня у стойки большого телескопа, и показателем ее хорошего настроения было то, что она даже не упомянула, кто свернул эту чертову трубу.
Я позволил ей первой вернуться на корабль, а сам еще несколько минут поплавал в пустоте. Не потому, что мне очень нравился вид давно осточертевшей Галактики. Только здесь, в безвоздушном пространстве, я мог себе позволить побыть в относительном одиночестве.
Мы по-прежнему делали больше трех километров в секунду, но судить о скорости было невозможно - не с чем сравнивать. Казалось, мы вообще не движемся. И так было почти все эти три с половиной года.
Старый Питер - он произносит свое имя как Пейтер - все время рассказывает самые фантастические истории. Одна из них - о его отце, который якобы служил в отряде "оборотней" СС. Легендарному "оборотню" в конце войны не могло быть больше шестнадцати. По словам Пейтера, он должен был перевозить реактивные двигатели для истребителей МЕ-210, которыми только что вооружили Люфтваффе. Героический мальчонка до самой смерти не мог себе простить, что не доставил двигатели вовремя, поэтому летчики Люфтваффе не смогли справиться с "Ланками" и В-17, что, по его мнению, изменило бы ход войны. Всем рассказ показался ужасно интересным, особенно когда мы услышали его в первый раз. Но суть истории заключалась не в этом. Самое забавное, как юный наци перевозил последнее слово техники - в упряжке. Но не лошадей, а быков. И даже не на крестьянской телеге, а на санях. Новейшие турбины - и крепколобый паренек по щиколотки в навозе и с ивовым прутиком в руке.
Болтаясь в безвоздушном пространстве на огромном расстоянии от Земли, которое корабль хичи одолел бы за один день (если бы у нас был такой корабль и мы могли бы заставить его лететь, куда нам нужно!), я ощутил что-то вроде сочувствия к отцу Пейтера. Мы сейчас находились в аналогичном положении. Единственное, чего нам не хватало, так это навоза.
* * *
День тысяча двести восемьдесят четвертый. Изменение курса прошло гладко. Мы забрались в свои системы жизнеобеспечения и привязались к амортизационным сиденьям. Все наше оборудование и баллоны с воздухом аккуратно вписались в предназначенные для них места. Учитывая, что предстоящее дельта-V было ничтожным, мы не очень волновались. К тому же в случае аварии в пяти тысячах астрономических единиц от дома наши системы лишь продлили бы мучения. Но мы аккуратно выполнили все, что положено, как делали это все три с половиной года.