Страница 3 из 13
Посмотрите, близорукцы! Я наступилБипланом на юбку вальсирующих облаков!У моих стиховНет больше рявкающих сил,А вместо них выросла сотня слоновьих клыков.И моя пытка длинна, как хобот слоновий,Мне кажется, что я и сам слон —Такой я большой и добрый, и столько из меня течет крови,А город вбивает мне в уши перезвон,Перезвон влез в мой слух, стал жутким и рослым,Сдавил щипцами идей мою розовую похоть.Меня город мотором сделал, и я сюда послан,Чтобы вас научить быстреть и не охать.Женщина:Ты никогда не видал, как море зелено-железные завиткиПрибоя вплетает в косы прибрежий?!Лирик:Зато у меня миллион и еще четыре руки,А искренность все реже.Только это ничего. Можно водкуПить и без салата густого;Я вчера утром завязил в асфальте мою походку,Зато выиграл в лотерее-аллегри корову.Женщина:Ты растратил мысли, как спички.Купи новую коробку – это стоит пустяки;А то смешно: у тебя кружевные лифчики,А на глазах продранные чулки.Ты косишь правым сердцем!Сторож: А левоеТрамвай расплющил!Трамвай:Мммммммпушшш!Лирик:Эй, здравый смысл – тубо! Куш!Я – голенький! Но меня зовут королевою,Потому что только на меня время льет холодный душ,Ведрами дней меня окачивает впопыхах.Ко мне набережные протягивают виадуки,Хватают меня за шею, копышатся в моих глазахЭти стопудовые, литые руки.Только мне кивают железобетонье,Только для меня сквозь ресницы портьер бле —стят зрачки люстр, как головки на вербе,А век сквозь слезы мне предлагает многотронье.А я удивленно, как ставший отцом апаш,Обещанье кидаю в мозг ваш.Электричеством выткуВашу походку и улыбку,Вверну в ваши слова лампы в тысячу свеч,А в глазах пусть заплещется золотая рыбка,И рекламы скользнут с индевеющих плеч.А город в зимнем белом трико захохочетИ бросит вам в спину куски ресторанных меню,И во рту закопошатся куски нерастраченной мощи,И я мухой по вашим губам просеменю.А вы, накрутив витрины на тонкие пальцы,Скользящих трамваев огненные звонкиПерецелуете, глядя, как валятся, валятся, валятсяБешеные минуты в огромные зрачки.Я, обезумев, начну прижиматьсяК вспыхнувшим бюстам особняков,И ситцевое время с глазом китайцаОбведет физиономию стрелкой часов.Так уложите, спеленав, сердца в гардеробы,Пронафталиньте ваш стон,Это я вам бросаю с крыши небоскребаВаши привычки, как пару дохлых ворон.Старики:От твоих слов теплеют наши беззубья и плеши,Ты, наверное, вешний!У тебя такая майющая голова,Мы, как молочко, пьем твои слова!Лирик:Вы думаете, я с вами шамкать рад!Ведь вы только объедки,Вам каждому под пятьдесят;Двадцать лет назадВы уже были марионетки!А теперь вы развалились по всемЧастям, и к вам льнет черной мастью взлохмаченная лопатой могила,От вас пахнет загробьем, вы не надушились совсемЖизненной брыкающейся силой.Юноши:Но мы не успели постареть, и хотьНам ты вывороти своей души карман со словами!Лирик:А зачемВы унесли свою плотьИ самиЗаложили ее в ломбарде?!Я не кий, чтобы вами,Как шарами,Играть на огромном городском биллиарде.Смотрите,Вот вы стоитеОгромной толпой,Толпой огромною очень,А я вас бью, и никто с кошачьей головойНе бросит ответно мне сто пощечин.Смотрите,Вот вы стоите,А воздух нищий,Как зеркало, и в нем отображеноКаркающее, летящее кладбище, —Разве не похоже на вас оно?
Растет.
Разбивайте скрижали и кусками скрижалейВыкладывайте в уборных на площади полы!Смотрите: вас заботы щипцами зажали,И вы дымитесь, клубясь, как сигара средь мглы.Из ваших поцелуев и из ласк протертыхЯ сошью себе прочный резиновый плащИ пойду кипятить в семиэтажных ретортахПерекиси страсти и цианистый плач.Чу! Город захохочет из каменного стула,Бросит плевки газовых фонарей,Из подъездов заструятся на рельсы гулаЖенщины и писки детей.А вдруг это не писки, а мои мысли, задрав рубашонки,Шмыгают судорожно трамваев меж.Они привыкли играть с черепахой конной конки,А вместо матраца подкладывать мятежОгненный, как небоплешь.Еще растет. Показывается наряд Армии безопасности, окружающий Лирика. У Лирика трескается голова, и думы выползают, как сок из котлеты. Лирик ловит у себя на ноге мотор, который кусал его. Предметы собираются и слушают его. Аэропланы птичьей стаей кружатся около его головы; некоторые, более доверчивые, садятся на его голову. Толпа моторов собирается у ног. Из небоскребов выползают комоды, кровати, динамомашины. Несколько вывесок и крыш аплодируют говорящему. Юноши недовольно слушают. Лирик нагибается и прикуривает сигару о фонарь.