Страница 11 из 17
Святоотеческие проповеди на Успение: чистота, святость и духовная высота Богоматери
Святые отцы в проповедях на Успение свидетельствуют о совершенной чистоте, предельной святости и духовной высоте Богоматери. Ее добродетели – бесконечны. Святитель Герман Константинопольский, обращаясь в «Слове втором на святое Успение» к Пречистой Деве, говорит: «Воистину, невозможно прославить Тебя по достоинству». С ним соглашается и святитель Григорий Палама, учащий в «Слове 37-м. На всеблаженное Успение» о присущих Марии совершеннейших дарах Святого Духа: «Ты – Вместилище всех благодатных даров, и Полнота всяческой превысшей прекрасности, и Скрижаль и Одушевленный Образ всяческой благости и праведности – как Одна лишь всецело удостоенная полноты даров Духа, в особенности же, как Одна только имевшая Вселившимся в утробе Того, в Ком – сокровищница всех сих [благодатей], и как Соделавшаяся для Него Чудесной Обителью». При этом, по убеждению святых отцов, Богоматерь стала для Своего Сына и Бога не просто Обителью, Жилищем, но именно Священным Храмом, Одушевленным Святилищем. Святитель Андрей Критский в «Cлове третьем на Успение», обращаясь к Божией Матери, восклицает: «О, Божественный Храм и земной Человек!» А святитель Герман в «Слове втором на Успение» провозглашает, что Богородица «сделалась» Священным и «Живым Храмом» Христа Бога.
Пресвятая Богородица превзошла личной святостью и духовным совершенством весь человеческий род. Поэтому преподобный Иоанн Дамаскин в «Первом похвальном слове» говорит, обращаясь к Богоматери: «О, чудеса, подлинно божественные! О, таинства, которые превыше природы и разумения! О, слава девства, которая превосходит [естество] человеческое! Что это за великое о Тебе таинство, священная Матерь и Дева? Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! (Лк. 1: 42). Блаженна Ты в роды родов, единственная достойная считаться блаженной». Эти слава Богоматери и Ее превосходство над всеми людьми открылись во всех важнейших обстоятельствах земной жизни Богородицы: и в образе Ее рождения от престарелых родителей Иоакима и Анны, превзошедшем обычные законы естества, и в Ее младенческом и отроческом житии при Иерусалимском храме, и во вхождении в храмовое Святая святых, и в Ее безмужном Зачатии Бога Слова, и в девственном Рождестве Спасителя, и в многолетней жертвенной Самоотдаче служения Своему Божественному Сыну, и в удивительном образе Успения. Каждый миг земной жизни Богоматери был духовно высок и нравственно совершенен, преисполнен благодатными дарами, славой святости. Поэтому, говоря о чудесном рождении Марии от Иоакима и Анны, о чистоте Ее земной жизни, а также о необычайности Успения, святитель Андрей Критский в «Слове втором на Успение» утверждает: «Всесвятая, превосходя естество, родилась [Сама], Своей жизнью и Рождением [Сына] превзошла людей и, наконец, преставлением стала выше всех рожденных…»
С рождением Марии от Иоакима и Анны в Ее Лице в мире явились высочайшее Начало и совершеннейший Образ человеческой святости. Именно поэтому праведный Николай Кавасила в «Слове на достопоклоняемое и преславное Успение» решительно утверждает: «Ведь никто не был свят, прежде чем явилась Блаженная, но именно Она, Первая и Единственная отставшая от греха совершенно, явилась Святой и Святой Святых и, если чем можно именовать, высшим; и для других отверзла врата святости, достодолжно приготовившись для восприятия Спасителя, а через это смогли стать святыми все пророки, священники и все вообще, достойными оказавшиеся Божественных Таинств. Ведь Первый и Единственный Плод Девы принес святость в мир…» Вся земная жизнь Богородицы, каждый Ее поступок, любая мысль были проникнуты этой деятельной и творческой святостью, являли Ее совершенную славу, чистоту, благую устремленность к Богу. Потому святитель Димитрий Ростовский в «Слове на Успение Пресвятой Богородицы» и задается вопросом: «Кто может исчислить и высказать то, как, какими и сколь многими добрыми делами Пресвятая Дева угодила Богу, Творцу Своему, от юности Своей до блаженнейшей кончины? Скорее изочтешь весной – цветы, летом – колосья, осенью – плоды, зимой – снег, на голове – волосы; скорее изочтешь капли в море, звезды вверху, нежели исчислишь добрые дела богоугождения и достоинства Божией Матери».
Размышляя о главнейших духовных и нравственных основах личной святости Богоматери, святые отцы особым образом подчеркивают три важнейшие добродетели, которые помогли Марии взойти на достигнутую Ею высоту – и в духовной жизни, и в славном вознесении на Небеса по Успении: чистота девства, глубочайшее смирение, а также жертвенная любовь к Богу. Святитель Димитрий Ростовский свидетельствует: «А какими степенями Она приблизилась во временной жизни Своей к Богу в Троице Единому, теми же степенями Она и в бессмертном Успении Своем взошла на Небо к Отцу, Сыну и Святому Духу: девственной чистотой, смирением и любовью».
Со святителем Димитрием согласны и другие святые отцы, непрестанно говорящие о девственной чистоте, полноте любви к Богу и бесконечном смирении Марии. Так, преподобный Иоанн Дамаскин во «Втором похвальном слове» подчеркивает, что духовное совершенство Богородицы связано с тем, что «Она… и до Рождества, и в Рождестве, и после Рождества пребывает Девой». А святитель Григорий Палама, свидетельствуя в «Слове 37-м. На всеблаженное Успение» о высочайшей мере любви Марии к Своему Сыну и Богу, вопрошает: «Кто же [из всех живущих] возлюбил» Христа, Сына Божия, «более, чем Матерь?»
И наконец, размышляя о предельном и глубочайшем смирении Пречистой Девы, святые авторы проповедей на Успение постоянно припоминают слова Богородицы, произнесенные Ею во время события Благовещения и обращенные к архангелу Гавриилу, а через его посредство – и к Самому Богу: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему (Лк. 1: 38). Такое именование Марией Себя Рабой, причем Рабой Господней, по убеждению святых отцов, есть важнейшее из всех существующих свидетельств Ее предельного смирения, абсолютной самоотдачи Богу, готовности посвятить Саму Себя и каждый миг Своей земной жизни жертвенному служению Господу. При этом следует подчеркнуть, что святоотеческая традиция никогда не трактует добродетель смирения как отказ христианина от личной решимости, ответственности за свои поступки, мысли; смирение отнюдь не требует от человека удалиться от живой и созидательной творческой активности. Напротив, возможность достижения христианином подлинного смирения подразумевает максимальную напряженность всех заложенных в нас Богом при творении душевных сил и способностей, приложение больших молитвенных усилий, а также поистине подвижническую, совершенную и свободно дарующую себя Богу и ближнему жертвенную любовь. Поясняя эту мысль, святитель Иларий Пиктавийский в сочинении «О Троице» учит: «Тот, кто смиряет себя, в природе смирения имеет твердость. Тот, кто принимает послушание, принимает его по своей воле, становясь послушным через смирение». Именно к такому живому и творческому смирению пред Богом, к активному и трудническому послушанию Господу, к свободному и радостному исполнению Его святой воли, призывает нас и Сама Смиреннейшая Богоматерь – в Своем известном евангельском наставлении, обращенном не только к служителям брачного пира в Кане, но и к каждому христианину: что скажет Он вам, то сделайте (Ин. 2: 5). Свидетельствуя о совершенной мере добродетели смирения Рабы Господней – Пречистой Девы, преподобный Иоанн Дамаскин в «Третьем похвальном слове на Успение» даже поставляет добродетель Ее высочайшего, святого и смиренного рабства Богу на одну строку с Ее Богоматеринством – как теснейшим образом и органически с ним взаимосвязанную: Пречистая Дева есть прежде всего «Раба и Матерь». Ведь без личной добродетели смирения Мария никогда не стала бы Матерью Смиренного и Смирившегося – Господа Иисуса Христа. Без смиренного принятия Девой воли Божией Она никогда не сподобилась бы принять во чрево Сына Божия, добровольно уничижившего Себя (ср. Флп. 2: 7) в восприятии нашего тварного человеческого естества и предельно смирившегося ради нашего спасения в перенесении Им поругания от распинателей, Крестной муки и смертного схождения во гроб. Потому-то Смиренный Сын Божий, Которого преподобный Симеон Новый Богослов в «Благодарении Богу первом» именует «мой Негордый Бог и Господь», принявший на Себя в Воплощении образ раба (ср. Флп. 2: 7), и пожелал соделать Своей Матерью именно Ту, Которая и Сама – исповедав Себя Рабой – явила образ предельного личного смирения. Развивая эту мысль, святитель Димитрий Ростовский поясняет, что нынешняя неизмеримая высота и слава Девы, а также усваиваемое Ей Церковью именование Царицы над всем творением, как соцарствующей на Небесах Христу – Ее Сыну и Богу, есть прямое следствие Ее предельного и совершенного смирения в подвиге Богоматеринства, в принятии воли Божией, в жертвенной самоотдаче Марией каждого мгновения Своей жизни Творцу. И чем Она была совершеннее тогда в Своем смиренном рабстве, тем совершеннее Она пребывает ныне и в Своем Небесном царствовании. Святитель Димитрий говорит о духовном содержании события Успения Пресвятой Богородицы, теснейшим образом связанного как со смирением, так и со славой Девы: «Теперь пусть всякий знает, кто преставился: Раба Господня преставилась; Раба Господня положена во гробе: се, Раба Господня! Здесь вспомню древнее изречение: „работать Богу – царствовать“; то есть работать Богу – то же, что царствовать. Кто – истинный раб Божий, тот – наследник Небесного Царства, соцарствующий Христу. Если же Пречистая Дева – Раба Господня: то Царица, воистину, всей видимой и невидимой твари».