Расстрелять

Между прочим, старпом к нам обращается, и надо как-то реагировать.

- Иванов? Какой Иванов?

- Ну ваш Иванов, ваш. И не делайте такие глаза. Где он? Почему его нет на построении?

- Ах, Иванов наш!

- Да, ваш Иванов. Где он?

- На подходе... наверное...

- Ну и начальнички! "На подходе". Стоите тут, мечтаете о чем-то, а личный состав не сосчитан. Первая заповедь: встал в строй - проверь личный состав. Ну, а Петров где?

- ???

- А где Сидоров ваш? Почему он отсутствует на построении?

- Си-до-ров?..

- Да, да, Сидоров, Сидоров. Где он? Что вы на меня так смотрите?

Кость лобковая! Действительно, где Сидоров? Ну, эти два придурка - понятно, но Сидоров! Не понятно. Ну, появится - я ему...

- Все!.. - Ладонь старпома шлепнула по столу в кают-компании второго отсека атомной подводной лодки на докладе командиров боевых частей и служб, и командиры боевых частей и служб, собранные на доклад, внутренне приподнялись и посмотрели на ладонь старпома.

Вот такое хлопанье ладонью старпома по столу означает переход в новую эру служебных отношений. Этот переход может осуществляться по пять раз в день. Правда, может наблюдаться несколько эр.

- Все! Завтра начинается новая жизнь! Новая жизнь, слава Богу, всегда начинается завтра, а не просто сейчас. Есть еще время решиться и застрелиться или, наоборот, возликовать и, обливаясь слюнями, воскликнуть: "Прав ты был, Господи!"

- Если завтра кто-нибудь... какая-нибудь... слышите? Независимо от ранга. Если завтра хоть кто-нибудь опоздает на построение... невзирая на лица... тогда...

Что тогда? Все напряглись. Всем хотелось знать, "тады что?".

- Тогда узнаете, что я сделаю... узнаете... увидите... Значит, надо опоздать, прийти и увидеть.

- Не понимаете по-человечески. Будем наводить драконовские методы.

О-о-о, этот сказочный персонаж на флоте не любят. Всех остальных любят, а этот - нет. И не потому ли, что не любят, после доклада и подведения итогов за день в каюте собрались и шептались Иванов, Петров и Сидоров?! Ну, эти два придурка понятно, а вот Сидоров, Сидоров - не понятно.

Как вы думаете, что будет с входной дверью в квартире старпома, если в замочную скважину со стороны подъезда ей, или, может быть, ему, залить эпоксидную смолу? Наверное, ничего не будет.

Утром дверь у старпома не открылась - замок почему-то не вращался. Собака заскулила, ибо она почувствовала, что останется гадить в комнате. Он тоже почувствовал.

Сначала старпом хотел кричать в форточку, но потом ему вспомнилось, что существует такое бесценное чудо на флоте, как телефон.

Старпом позвонил распорядительному дежурному:

- Это говорит старпом Попова Павлов. Распорядительный подумал: "Я счастлив" - и ответил:

- Есть.

- Сообщите на корабль, что я задерживаюсь, что-то с замком, дверь не открывается. Пусть наш дежурный пришлет кого-нибудь посообразительней.

Распорядительный позвонил на корабль. Дежурный по кораблю ответил: "Есть. Сейчас пришлем" - и оглянулся.

Сообразительный на флоте находится в момент, потому что он всегда рядом.

- Слышь, ты сейчас что делаешь? Так, ладно, все бросай. К старпому пойдешь, у него там что-то с дверью. На месте разберешься. Так, не переодевайся, в ватнике можно; наверное, сопкой пойдешь. Топор захвати. Ну и сообразишь там, как и что. Ты у нас, по-моему, сообразительный.

Сообразительный был телом крупен. Такие берут в руки топор и приходят.

- Здравия желаю! - сказал он старпому через дверь.

- Ну, здравствуй, - сказал ему старпом, ощутив вдруг желание надеть на себя еще что-нибудь кроме трусов, что-нибудь с погонами.

- А зачем я взял топор? - соображал в тот момент сообразительный. - И без топора же можно. Только руки все оттянул.

Он даже посмотрел на руки и тяжело вздохнул - точно, оттянул.

- Ну чего там, - услышал он голос старпома, который уже успел одеться и застегнуть китель, - чего затих? Умер, что ли? Давай!

А вот это неосторожно. Нельзя так кричать "Давай!" личному составу, нельзя пугать личный состав, когда он думает. Личный состав может так дать - в тот момент, когда он думает, - костей не соберешь!

- Щас! - Наш сообразительный больше не думал. Он застегнул ватник на все пуговицы, натянул зачем-то на уши шапку, засосал через губы, сложенные дудочкой, немножко воздуха, изготовился, как борец, - и-и-и-ех! - и как дал! Вышла дверь, и вышел он. Неужели все вышло? Не-ет! Что-то осталось. А что осталось? А такой небольшой кусочек двери вместе с замочной скважиной. Мда-а, мда-а...

Росписи

На флоте не умеют ни читать, ни писать.

- Где? Здесь? - спрашивает старпом и, размахнувшись, шлепает печать совсем не туда, где скребет бумагу палец командира подразделения.

- Да не там же! - хватается за уши и ноет командир подразделения. - Вот же где нужно было! Здесь же написано! Теперь все переделывать!

- Раньше надо было говорить, - делает себе ответственное лицо старпом и завинчивает печать.

Нет, на флоте не умеют ни читать, ни писать. Но зато на флоте умеют расписываться. В любом аморфном состоянии, и даже безо всякого состояния, военнослужащий на флоте не теряет способности рисовать те каракули, в которых даже его родсгвенняки никогда не узнают представителя их чудесной фамилии.

Флот силен своими росписями. Где он их только не ставит. На каких только бумажках он не расписывается. Особенно в журналах инструктажа по технике безопасности. Сколько у нас этих журналов инструктажа - этого никто не знает, и расписываемся мы за этот инструктаж когда угодно. Поднесут журнал в любое время дня и ночи - и расписываемся. Скажут:

- Вот здесь чиркани, - и чирканешь, никуда не денешься.

На огромном подводном крейсере шел пряем боезапаса: машинка торпедо-погрузочного устройства визжала, как поросенок, в тумане, и торпеда ленивым чудовищем сползала в корпус.

Среди общего безобразия и суетни взгляд проверяющего непременно нащупал бы Котьку Брюллова, по кличке Летало. Лейтенант и минер Котька был награжден от природы мечтательностью - редкое качество среди славного стада отечественных мино-торпедеров.

- Очнитесь! Вы очарованы! - периодически орал ему в ухо командир.