Страница 24 из 25
12 мая 1787 г. императорская флотилия наконец с большой помпой отправилась вниз по Днепру. Мэри Дюрант, повторяя легенду о потемкинских деревнях, так описывает путешествие по реке:
«По обе стороны появлялись чудеса [князя]. Его враги были поражены. Берега Днепра являли собой картину Рая. В степях паслись несметные стада коров и овец, за которым присматривали пастухи, играющие на дудочках. Живописные деревни по обоим берегам были украшены гирляндами роз. В полях маршировали отряды солдат в великолепных новых мундирах. На закате у кромки воды танцевали и пели группы веселых и беззаботных молодых крестьян в праздничном платье. С наступлением темноты на берегу начинались иллюминации и фейерверки»[209].
Но важнее развлечений были государственные дела, запланированные по дороге в Крым. Вблизи Кайдака на Днепре к императрице присоединился Иосиф II, путешествовавший инкогнито под именем графа Фалькенштейна. Екатерина стремилась произвести впечатление на австрийского императора, поскольку без его помощи любая попытка России еще больше расширить свои границы за счет Турции была обречена на провал. Два монарха вели тайные переговоры на эту тему с 1781 г.
Таким образом, главной целью путешествия императрицы было вовлечение Иосифа в «греческий» проект – Екатерина хотела произвести впечатление крепнущей силой России, особенно ее военно-морского флота. Козырной картой в этой игре предназначалось стать Севастополю и его новому флоту. Предыдущие войны показали, что Россия может одержать победу над Турцией в сухопутном или морском сражении, но ее сил недостаточно, чтобы завоевать европейские владения Османской империи и захватить Стамбул/Константинополь и проливы – именно эта цель оставалась главной для России в Первой мировой войне[210]. В конце XVIII в., как и весь XIX и начало XX, Россия нуждалась в сильных союзниках, чтобы сломить сопротивление турок. Если бы Австрия и Россия объединили силы против общего исторического врага, то карту Европы можно было бы перекроить – в пользу обеих стран. Манящая картина новой Византии оставалась в центре дерзкого замысла Екатерины и Потемкина. Но для его реализации требовалась активная и постоянная поддержка Иосифа II Австрийского.
На следующий день два монарха совершили совместную поездку в недавно основанный город Екатеринослав. Грандиозные планы Потемкина предполагали, что это будет новая столица Новороссии, с величественным дворцом, университетом, судами, музыкальной академией, ботаническим садом и текстильными фабриками[211]. Екатерина и Иосиф заложили первый камень Преображенского собора, проект которого напоминал собор Св. Петра в Риме; университет в городе был основан только в 1918 г. 28 мая Екатерина и Иосиф посетили с инспекцией заново укрепленный город и порт Херсон, также основанный Потемкиным. Здесь, на днепровской верфи, они присутствовали при спуске на воду трех военных кораблей, в том числе 66-пушечного и 80-пушечного линейных кораблей – последний получил имя «Св. Иосиф»[212]. Вероятно, этот символический жест дружбы не остался не замеченным австрийским императором и другими гостями.
Прибыв в Крым, Екатерина поселилась в бывшем ханском дворце в Бахчисарае, который по ее распоряжению бережно отреставрировал шотландский архитектор Чарльз Кэмерон. Обновив «внутренние дворики и тайные сады, окруженные высокими стенами и живыми изгородями из мирта», он заново украсил «коврами и искусными гобеленами прохладные просторные комнаты с облицованными яркой плиткой стенами»[213]. Но больше всего поражали воображение мраморные фонтаны в центре каждой комнаты; самым красивым из них был «фонтан слез», который и в наши дни привлекает тысячи посетителей и который вдохновил Пушкина на создание его знаменитой поэмы «Бахчисарайский фонтан» (1823)[214]. Именно здесь, в древнем татарском городе, в восточной атмосфере дворца и его ближайшего окружения с высокими минаретами, оживленными базарами и закутанными в чадру женщинами, Екатерина сочинила для своего фаворита стихотворение, отражавшее ее восприятие Крыма:
К этому времени многие иностранные гости уже сгорали от нетерпения, желая увидеть новый российский флот. На протяжении всего путешествия их не оставляли сомнения, существует ли он. Потемкин искусно играл на растущем скептицизме гостей, отказываясь сообщить какие-либо подробности о числе кораблей и их силе – по мере продвижения на юг неопределенность росла. После отбытия из Киева Потемкин уже продемонстрировал свою склонность к театральности. Теперь пришла пора нанести решающий удар. 2 июня 1787 г., когда императорская процессия достигла северной части Севастопольской бухты, он преподнес своему монарху и высоким гостям особенный сюрприз[216]. На скрытой от глаз террасе, под которой раскинулся скалистый берег моря, Потемкин установил шатер для завтрака. Вот как описывает это зрелище де Сегюр:
«Между тем как их величества сидели за столом, при звуках прекрасной музыки, внезапно отворились двери большого балкона, и взорам вашим представилось величественное зрелище; между двумя рядами татарских всадников мы увидели залив… посреди этого залива, в виду царской столовой, выстроился в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и совершенно снаряженный в два года. Государыню приветствовали залпом из пушек, и грохот их, казалось, возвещал Понту Евксинскому о присутствии его владычицы…»[217]
Несколько преувеличивая, французский аристократ предположил, что флот Екатерины способен за тридцать часов достичь Стамбула и поднять флаги над его стенами. Линейные корабли в бухте были настоящими: все сомнения удивленных иностранных гостей мгновенно улетучились. Де Сегюр опускает эту подробность, но очень важно отметить, что – по рассказам других очевидцев – в момент наивысшего триумфа Екатерины всем поднесли шампанское, и императрица с гордостью произнесла тост: «Выпьем за Черноморский флот России»[218]. Затем Екатерина спустилась к берегу, пересела на лодку и отправилась инспектировать свой новый флот. Ее главный гость и союзник император Иосиф II Австрийский заявил, что это «красивейший порт, какой я когда-либо видел». Глядя на российские корабли, стоящие на якоре в гавани, он сказал, что нужно быть здесь, чтобы поверить своим глазам[219]. Сегюр оставил нам красочное описание нового города в тот памятный день:
«Екатерина… дивилась глубине и ширине залива, вырытого природою, будто с намерением устроить здесь прекраснейшую пристань в мире. Проехав залив, мы пристали к подножию горы, на которой полукружием возвышался Севастополь, построенный Екатериною. Несколько зданий для складов товаров, адмиралтейство, городские укрепления, 400 домов, толпы рабочих, сильный гарнизон, госпиталь, верфи, пристани торговая и карантинная, все придавало Севастополю вид довольно значительного города. Нам казалось непостижимым, каким образом в 2000 верстах от столицы, в недавно приобретенном крае, Потемкин нашел возможность воздвигнуть такие здания, соорудить город, создать флот, утвердить порт и поселить столько жителей…»[220]
209
Ibid. P. 102.
210
Sean McMeekin, The Russian Origins of the First World War. Cambridge, Massachusetts and London: Harvard University Press, 2013.
211
Durant. P. 100.
212
Massie. Catherine the Great. P. 499.
213
Ibid. P. 500–501.
214
Поэма рассказывает о высокой драме жизни и смерти в ханском гареме.
215
D. Smith. P. 178–179: Екатерина «показала посвященное Потемкину стихотворение Храповицкому, своему секретарю, который подправил (и, возможно, переписал) его».
216
Точное место остается предметом споров. Некоторые источники указывают на Инкерман на восточной оконечности Севастопольского залива. Барон де Сегюр действительно сообщает, что императорский кортеж прибыл в Инкерман, но также называет это место Ахтиар – вероятно, «Инкерман» он использует в качестве общего названия. Следует отметить, что последний верстовой столб в память о путешествии Екатерины II стоит на северной стороне Севастополя напротив исторического центра города, и поэтому скорее всего место театрального представления Потемкина находится недалеко от памятника 2-й гвардейской армии, увековечивающего ее роль в освобождении Крыма и Севастополя в апреле – мае 1944 г. Такого же мнения придерживался местный историк В. С. Усольцев, изучивший несколько возможных мест.
217
Ségur. P. 66–67.
218
Добрый, Борисова. С. 17. Существует множество других описаний этой знаменитой сцены. Одна из самых лучших – Massie. Catherine the Great. P. 501.
219
Massie. Catherine the Great. P. 499.
220
Ségur. P. 67.