Контракт

  Джеймс сочувственно посмотрел на Ли. Действительно, их положению сложно позавидовать. Он подозвал официантку и заказал джин с тоником. Ли удивленно взглянул на него и Джеймс криво усмехнулся:

  -- Я чувствую, что без алкоголя найти решение в России не возможно.

  Поев, Джеймс и Мистер Ли перешлю в уютную комнату для конфиденциальных переговоров. Джеймс посмеялся про себя, уверенный что в этой конфиденциальной комнате китайские спецслужбы пишут каждое его слово. Ли опять перешел на философские темы, раззадоренный все более резкой реакцией Джеймса и поглощаемым алкоголем:

  -- Должен признаться, мне в какой-то степени нравится то, что у вас военно-промышленный комплекс окончательно слился с государством. То, что вы решили повторять экономический успех вовлечения США в первых мировых войнах, когда вы до последнего момента поставляли оружие обеим сторонам, а потом предоставляли кредиты и американскую продукцию восстанавливающимся странам -- прекрасный образец циничного капитализма, в котором так любят обвинять вас либералы и пацифисты. Каждый раз, когда вскрывается масштаб вашей вовлеченности во внутреннюю политику государств, даже наше партийное руководство, которому совсем не чужд цинизм, удивляется вашей меркантильности. Расшатывание ситуации на Ближнем Востоке, цветные революции, смена руководства Украины. Поразительно, что вы же потом еще и раскрываете все свои секретные документы, показывая всему миру свое грязное белье. Уничтожать верхушку государства, чтобы потом с наивным видом прийти на помощь и залить очередную, оказавшуюся в руинах страну кредитами и товарами - это блестящая бизнес-модель. И сейчас вы мне говорите, что изоляционная политика США все поменяла. Больше нет той старой, меркантильной Америки, плюющей на чувства других народов и стран. Это, как вы понимаете немного не совпадает с той информацией, которой обладаем мы.

  Джеймс откинулся в кресле. Сегодня он выпил впервые за двадцать лет. Он стал серьезно задумываться о том, чтобы вдобавок выкурить первую за двадцать лет сигару. Разговор давно перестал клеиться. Взаимные подозрения сторон вываливались наружу, как вещи из упавшей корзинки.

  -- Мы всегда боялись повторить ошибки США, стать врагом номер один в мире. Мы всегда боялись, что за нами будет тянуться запах непристойных денег, что за Китаем закрепится репутация меркантильного народа, не обращающего внимания на тяготы других стран. Но знаете, не все в Китае считают, что меркантилизма нужно бояться. То, что мы старались не опускать в грязь лицом ослабленные нации, делая наше вовлечение по возможности легким и незаметным, многими в Партии перестало цениться. Некоторые считают, что мы наоборот... не достаточно агрессивны. И если китайские ястребы победят, боюсь, это может означать конец китайской империи.

  -- Слушайте, если вы так хотели оставаться тут незаметными, зачем вы переняли в управление "Шереметьево"? Вы только забыли поставить билборд с надписью: "тут рулят китайцы"!

  -- Вы совершенно правы, я считаю это очередной ошибкой в нашей работе с русскими. Они сами потребовали, чтобы мы ограничили доступ к международному аэропорту их гражданам. Они отобрали загранпаспорта у своего населения, оставив возможность ездить за границу только вип-чиновникам и крупным бизнесменам. Для этого они теперь используют исключительно военные аэропорты. Пассажирский аэропорт им стал неинтересен.

  Ли подлил зеленого чая в крохотную чашку Джеймса, поднял свою чашку, сдувая чайный листик.

  -- Вы знаете, мы никогда не говорили им, что надо делать, мы никогда не принимали за них решения и не эксплуатировали их народ. Все решения они принимали самостоятельно, мы только сказали на каких условиях готовы с ними сотрудничать. Мы не поддерживаем геноцид других народов. Но мы также не считаем себя ответственными за их судьбу. Мы отвечаем исключительно за здоровье и успех своей нации. Если русский народ считает своих правителей справедливыми и готов терпеть невзгоды и жестокость, кто мы такие, чтобы требовать чего-то другого?

  -- Странно это слышать от вас. Мао тоже не был очень дружелюбен по отношению к своему народу...

  -- Я знаю, что Вы считаете себя экспертом в китайской истории, докторская степень в йейльском университете и так далее, но мы никогда не считали западное мнение о Мао справедливым и полным. Ваше неприятие коммунистов делает вас необъективными. Кроме того, мы не воспринимаем личные невзгоды каждого конкретного человека как великую трагедию. Нам требовалось изменить общественные порядки, скинуть бремя европейского влияния, и реформы Мао оказались банальной необходимостью.

  Джеймс решил, что Ли искусно выводил его из себя весь вечер, но уже был не в силах сдерживаться:

  -- Реформы путем уничтожения своего народа?

  Ли покачал головой:

  -- На тысячелетнем отрезке это ничего не значит. Мы - самая крупная экономика в мире, девять из десяти научных открытий совершаются в Китае. У нас одна из самых высоких продолжительностей жизни в мире. Мы - страна с самой высокой рождаемостью. У нас самое большое количество миллионеров. Каждая вторая вещь в мире произведена у нас. За все это мы должны быть благодарны Мао и Партии.

  Вернувшись в номер, Джеймс буквально рухнул на кровать. Его голова гудела от алкоголя и напряженных споров. Он понимал, что Ли обвел его вокруг пальца, заставив открываться, защищать свои демократические ценности, хотя цель ему была поставлена совершенно другая. После разговора с Ли впервые пошатнулась его вера в индивидуализм. Действительно, если государство строить по принципу муравейника, в котором работяги без устали работают на общее благо, и никто считает необходимым обращать внимание на их несчастья, и целью становится только общенациональный успех, в этом и есть залог эффективного развития. Джеймс поежился. Как, хотя бы теоретически, можно остановить такое государство?