Молния

Она впервые в жизни попала в похоронное бюро, и ей здесь совсем не понравилось. Бордовый ковер казался до нелепого ворсистым. Шторы и обивка стульев были тоже бордовыми, с узкой золотой отделкой, абажуры на лампах, конечно, бордовые. Возникало ощущение, будто декорировавший траурный зал дизайнер по интерьерам помешан на бордовом цвете, ставшем для него фетишем.

«Фетиш» было новым словом в словаре Лоры. Она использовала его слишком часто, как и все новые слова, но на сей раз вполне уместно.

В прошлом месяце Лора, впервые услышав чудное слово «секвестрированный», означавшее «ограниченный» или «урезанный», стала использовать его по поводу и без повода, на что папа начал поддразнивать ее использованием этого слова в самых нелепых сочетаниях: «Эй, как сегодня дела у моей секвестрированной Лоры?» или «Картофельные чипсы – наиболее ходовой товар, поэтому мы переместим их в первый проход, поближе к кассе, потому что угол, где они лежат, предстоит секвестрировать». Папа обожал смешить Лору, например рассказывая сказки о сэре Томасе Жабе, земноводном родом из Великобритании, которого Боб придумал, когда дочери было восемь лет, и чью смешную биографию каждый день украшал новыми подробностями. В каком-то смысле отец был большим ребенком, и Лора любила его за это.

У Лоры задрожала нижняя губа. Девочка ее прикусила. Сильно. Если она заплачет, значит она сомневается в папином обещании, что на том свете человека ожидает другая, лучшая жизнь. Своим плачем она подтвердит, что он умер, умер раз и навсегда. Все, finito.

Лоре безумно хотелось, чтобы ее прямо сейчас секвестрировали в своей комнате над бакалейным магазином, в своей кровати, с натянутым на голову покрывалом. Эта идея показалась столь заманчивой, что Лора представила себе, как создаст фетиш для своего секвестрирования.

После похоронного бюро все отправились на кладбище.

На кладбище не было надгробий. Лишь бронзовые дощечки на мраморных основаниях могил. Холмы с зелеными лужайками в тени индийских лавров и более низких магнолий можно было вполне принять за парк – место, чтобы играть, бегать и смеяться, – если бы не свежевырытая могила, в которую опустили гроб с Бобом Шейном.

Прошлой ночью Лора дважды просыпалась от отдаленных раскатов грома, и сквозь сон ей показалось, будто она видела, как в окне сверкнула молния, но если ночью несвоевременная гроза и прошла где-то в стороне, то сейчас от нее не осталось даже следа. День был ясным, безоблачным.

Лора стояла между Корой и Анитой, которые гладили девочку и шептали бесполезные слова утешения. С каждым словом заупокойной молитвы давящее чувство в душе лишь усиливалось. Девочке вдруг показалось, что она стоит не в тени раскидистого дерева в теплое безветренное июльское утро, а голая на морозе и кругом царит арктический холод.

Распорядитель похорон включил электрический лифт. Тело Боба Шейна предали земле. Когда начали опускать гроб, Лора, неожиданно почувствовав приступ удушья, выскользнула из ласковых рук двух новоиспеченных бабушек и сделала два шага по кладбищу. Она была холодной, как мрамор, и ей не терпелось выйти на солнцепек. Лора остановилась, оказавшись на солнце, которое приятно пригревало кожу, но не могло растопить лед внутри.

Она решила спуститься с пологого холма и буквально через минуту увидела какого-то мужчину, стоявшего в дальнем конце кладбища в тени небольшой рощицы из лавровых деревьев. На мужчине были светло-коричневые слаксы и белая рубашка, слегка светившаяся в сумраке, словно человек этот был призраком, сменившим покров ночи на яркий солнечный свет. Мужчина наблюдал за Лорой и другими скорбящими, собравшимися у могилы Боба Шейна на вершине холма. На таком расстоянии Лора не могла толком разглядеть лица, но заметила, что это высокий мускулистый блондин – и он ей кого-то до боли напоминал.

Незнакомец заинтриговал Лору, она и сама не знала почему. Девочка, точно завороженная, спустилась с холма, осторожно обходя могилы. И чем ближе она подходила к блондину, тем более знакомым казалось его лицо. Поначалу мужчина не отреагировал на ее появление, но Лора знала, что он пристально за ней наблюдает: она чувствовала на себе его тяжелый взгляд.

Кора с Анитой окликнули Лору, но она не отреагировала. Охваченная необъяснимым волнением, девочка ускорила шаг, теперь от незнакомца ее отделяло не более ста шагов.

В страхе, что он ускользнет, прежде чем она сумеет получше его рассмотреть, но по-прежнему не понимая, почему для нее это так важно, Лора перешла на бег. Подошвы новых черных туфель оказались слишком скользкими, пару раз она едва не упала. В том месте, где стоял мужчина, трава была утоптана, значит он явно не привидение.

Лора уловила между деревьями какое-то движение, белым пятном мелькнула рубашка блондина. Девочка поспешила за ним. Под кронами лавров, куда не проникали лучи солнца, трава была чахлой, бледной. Со всех сторон тянулись вездесущие корни и предательские тени. Споткнувшись, Лора ухватилась за ствол и, восстановив равновесие, подняла голову, но незнакомец исчез.

Роща оказалась довольно густой. Ветви деревьев плотно переплелись, пропуская лишь тонкие золотистые ниточки света, словно раздергивая ткань, из которой сотканы небеса. Лора поспешила вперед, щурясь в полумраке. Несколько раз ей казалось, будто она видит мужчину, но то был лишь обман зрения, игра света или воображения. Когда поднялся легкий ветерок, Лоре почудилось, будто она слышит в шорохе опавших листьев крадущиеся шаги. Она пошла на этот звук, но его источник исчез.

Через пару минут роща закончилась, и Лора оказалась на дороге, идущей через другой участок большого кладбища. На обочине были припаркованы мерцавшие на солнце автомобили, в ста ярдах от них другая группа скорбящих принимала участие в заупокойной службе у открытой могилы.

Лора, вконец запыхавшаяся, стояла на дороге, ломая голову, куда мог подеваться человек в белой рубашке и что заставило ее пуститься за ним в погоню.

Ей стало не по себе от ослепительного солнца, внезапного затишья после порыва ветра и воцарившегося на кладбище безмолвия. Солнечные лучи, казалось, пронизывали ее насквозь, тело вдруг стало прозрачным, и Лора ощутила необыкновенную легкость, почти состояние невесомости и слабое головокружение. Казалось, будто она попала в удивительный сон и теперь парит над нереальным ландшафтом.

Я сейчас потеряю сознание, подумала она.

Лора оперлась рукой о переднее крыло одного из припаркованных автомобилей и стиснула зубы, стараясь не упасть в обморок.

В свои двенадцать лет девочка обладала рассудительностью взрослого человека и считала, что уже вышла из детского возраста, но лишь до этого момента на кладбище, когда внезапно ощутила себя очень юной, слабой и беззащитной.

По дороге, слегка притормаживая, проехал коричневый «форд». За рулем сидел человек в белой рубашке.

Увидев его совсем близко, она сразу поняла, почему он показался ей знакомым. Четыре года назад. Ограбление. Ангел-хранитель. И хотя Лоре тогда было всего восемь лет, его лицо навсегда врезалось ей в память.

Максимально сбросив скорость, незнакомец медленно ехал мимо Лоры, пристально вглядываясь в нее. Их разделяло всего несколько футов.

Через открытое окно автомобиля девочка могла рассмотреть каждую черту красивого лица незнакомца так же отчетливо, как и в тот ужасный день, когда он появился в их бакалейной лавке. Ярко-голубые глаза молодого мужчины не утратили своей притягательности, и, поймав его внимательный взгляд, Лора вздрогнула.

Он ничего не сказал, не улыбнулся, а только еще пристальнее всмотрелся в ее лицо, словно пытаясь запечатлеть в памяти ее внешность. Он глядел на нее, как путник в пустыне глядит на стакан холодной воды. Его упорное молчание, немигающий взгляд пугали Лору и одновременно давали странное чувство защищенности.

Автомобиль проехал мимо Лоры. Она крикнула:

– Погодите!

Оторвавшись от машины, на которую она облокачивалась, Лора кинулась к коричневому «форду». Незнакомец нажал на газ и умчался прочь, оставив девочку одну на солнцепеке. И тут у нее за спиной послышался мужской голос: