Страница 129 из 143
На рассвете он заглянул в спальню Евгении. Она еще не вернулась. В двухместном паланкине Алекос отправился в гарнизон. Солдаты жили в казармах, вытянувшихся длинными рядами параллельно стене дворца, а для офицеров были построены небольшие двухэтажные домики. Начальник царской гвардии Олес уже выяснил, о каком офицере шла речь, и провел носильщиков прямо к нужному дому. Не успел царь ступить на землю, как в дверях второго этажа появилась Евгения. Постояла вверху лестницы, приложив ладонь к виску, и стала медленно спускаться. На ней было все то же, уже помятое синее платье, обнаженная рука не отрывалась от перил, будто она боялась упасть. Темные распущенные волосы вспыхнули красным в первых лучах летнего солнца. Утомленным жестом она отвела их со лба, подняла голову, увидела Алекоса. Следом за Евгенией спускались ее девушки, такие же усталые и бледные. Он помог ей сесть в паланкин. Она упала на сиденье, голова бессильно запрокинулась.
- Так плохо? - спросил он.
- Плохо. Но я это сделала. Могу собой гордиться, - сказала она сухим серым голосом, глядя на улицу.
- В чем дело? О чем ты думаешь?
Она долго молчала, будто ей стоило большого труда разлепить губы.
- Я думаю о том, правильно ли поступила.
- Разве помощь человеку - это не то, что ты считаешь своим призванием? - спросил Алекос серьезно.
Она стала говорить, все так же глядя в сторону.
- Ночью я раздумывала о том, что ты сказал вчера, и вдруг поняла, что этот ребенок не должен был выжить. Если б не я, он не дожил бы до этого дня, а если б и дожил, то умер вскоре после рождения. Его мать тоже должна была умереть. Теперь они будут жить и родят еще детей, таких же хилых и больных, а те родят еще... Природа беспощадна к слабым, она их быстро убивает, но я - я их спасаю. В Ианте сотни и сотни людей благодаря мне живут и передают свои болезни следующим поколениям. Это ли - та помощь, которая действительно нужна? - она повернула голову, взглянула ему в лицо усталыми глазами. - Ты говоришь, через пятьдесят лет мир будет не узнать. Я была в том мире, к которому ты стремишься. В нем миллиарды людей, миллионы преступлений, тысячи болезней, о которых здесь и не слышали, и тысячи способов уйти от жизни в туман собственного бреда. Отсутствие трудностей делает людей слабыми. Лишения, опасности, тяжелые условия жизни закаляют и придают стойкости. Поэтому, помогая одному, я лишаю достойного будущего многих других. Да и ты стремишься к тому же - хочешь отнять у людей собственные ноги и дать взамен костыли. Сколько их было в том моем мире, этих костылей, самых разных, самых сложных, но они только лишают умения стоять самостоятельно...
Носильщики остановились у северных ворот.
- Мы поговорим вечером. Отдыхай, - сказал Алекос, выходя.
В воротах его ждала коляска. Евгения махнула рукой - носильщики зашагали к ее дому.
Она поела и поспала, сходила в баню и потом просто лежала на диванчике в гостиной, с конфетницей в одной руке и книгой в другой. Алекос пришел еще до ужина, удивив ее: ей не часто приходилось видеть его у себя два дня подряд. В одиночестве она обошлась бы без ужина, но теперь пошла вместе с ним в столовую, заново отделанную в золотистых и светло-зеленых тонах, с веселыми занавесками там, где при Райхане мрачно свисали в постоянном желто-красном свете ламп тяжелые шторы.
- Вот что я хочу тебе сказать, Эви, - заговорил Алекос после ужина, когда они еще сидели за столом, допивая остатки мятного ликера. - Ты слишком серьезно ко всему относишься. Стоило ли всю ночь возиться с этой женщиной? Тем более, что ты не была уверена, достойна ли она этого. Могу предположить, что если б она действительно была достойна, ты вытащила бы ее с того света, даже если б пришлось самой измучиться до полусмерти. Догадываюсь, что ты во все вкладываешь столько сил. Я помню, какой увидел тебя впервые, - мне давно не приходилось встречать человека на таком пределе душевного истощения.
Евгения растерянно смотрела на него, не зная, что сказать.
- Для чего же дан мне этот дар, если я не стану использовать его по назначению? - спросила она наконец.
- Что ты можешь знать о его назначении? Тебе всего тридцать лет. Ты учишься очень быстро, не могу это не признать, - сам я в тридцать лет и не догадывался, на что способен. Но ведь это только начало, - он откинулся на высокую спинку стула, пристально взглянул на нее. - Еще столько всего тебе предстоит постичь - возможность мыслью управлять тысячами людей, летать подобно птицам, видеть сокрытое! И вместо того, чтобы развивать свои способности, ты наизнос работаешь ради людей, которые этого не стоят. Когда Кафур сказал мне, что ты жива, - вспомнил он, - я попытался найти тебя и нашел спящей в лесу. Я заглянул в тебя и увидел одну лишь боль. Нужно больше ценить себя, Эви. Не ты для мира - мир для тебя!
Она взглянула на него все с той же болью - неужели он думает, она так мало любила своих близких, что могла не горевать по ним? И сказала другое:
- Но я умела летать. Это случилось давно, еще лет семь назад. У меня неплохо получалось - я летала над Киарой и над полями... Но решила, что это плохо сочетается с... с тем, в чем ты меня сейчас упрекаешь, и отказалась от полетов.
Алекос едва не поперхнулся ликером.
- О небо! - воскликнул он, поднимая к потолку глаза и руки. - Зачем ты столь щедро одарило эту женщину, которая вытирает о твой дар ноги? Ты дало драгоценность ребенку, а он закинул ее подальше и забыл о ней! Эви, когда я понял, что могу полететь, я десять лет ничем больше не занимался, ни о чем не мог думать, пока не облетел все континенты, не поднялся так высоко, что солнце и холод прожгли мне мясо до костей! Вот женщины, - продолжал он, силясь улыбнуться, видимо, пораженный до глубины души. - Может отправиться куда пожелает, открыть себе мир до самых дальних пределов - а вместо этого сидит в горах, оплакивая несколько лет своей бескрайней жизни...
- Это моя жизнь, не твоя, - сказала она звенящим голосом, уже со слезами на глазах. - У меня был муж и царь - это было все для меня. Вся моя жизнь была в служении Ианте, и с твоим приходом она окончилась. Куда я могла уйти от Ианты?
- Ну конечно, тебе же с первого дня твердили, что олуди приходят ради того, чтобы вытирать носы иантийцам. Эта страна - лишь часть мира, крохотная часть, и весь он лежит перед тобой, только протяни руку! Ты же много раз говорила мне о том, как хочешь увидеть неведомые земли. Значит, ты и сама понимаешь, что твоя судьба не прикована к Ианте.