Клинок чести

– Что?! – недовольно обернулся к ней шаман и удивлённо вскинул бровь. В его памяти образ плачущей дочери был основательно размыт минувшими с поры её детства годами. – Что с тобой происходит, Илана?!

Илана плакала. Молча, без всхлипов, роняя горячие капли слёз и с трудом удерживая подрагивающие губы.

– Успокойся, дочка, – украдкой прошептал любящий отец, пропуская мимо ушей вступительную речь Вождя. – Ты противоречишь сама себе, своему Предназначению и Долгу. Успокойся и…

– Ты мне не веришь, – потерянно и печально произнесла Илана, опуская глаза и начиная перечислять: – Мои служанки уже заглядывают ему в рот и ищут его одобрения, прислуживая без моих на то повелений. Он поил меня вином из ритуальной чаши Смерти, и я пела ему песню любви на наречии Народа, не отдавая отчёта тому, что творю. А он понял её без перевода, чуть ли не дословно. И сегодня утром, словно в насмешку над нами, устроив себе разминку, призвал Духовного Зверя. Он призвал Дракона, отец, Дракона!

Шаман неверяще фыркнул и хотел было высказаться, но так и не проронил ни звука, погрузившись в собственные мысли…

Полумрак внутри юрты едва-едва разгоняли мерцающие отблески небольшого очага, расположенного напротив входа, вокруг которого широким полукругом восседал десяток убелённых сединами мужчин. Их узкие, словно высеченные из красноватого камня лица, вскользь задеваемые пляшущими по стенам тенями, надменно и величественно взирали на меня из-под капюшонов, украшенных мордами лесных зверей. Волки, медведи, лисы… Некоторых я так и не смог определить, признавая несовершенство своих познаний в фауне. Украшенная когтями и клыками одежда символизировала их успехи как охотников и воинов, а в том, что передо мной именно они, я не сомневался ни капли. Их выдавали глаза и позы расслабленных, но готовых к немедленному броску хищников. И только один из них, сидевший в тени, вдали от всех, малозаметный и едва различимый, тот, за кем спряталась Илана, остался для меня загадкой.

Приняв церемониальную позу сэйдза, я устроился на пятках как можно удобнее и ожидающе застыл в неподвижности, вынуждая Совет Племён первыми начать разговор. Делать оскорбленный вид и бросаться, пусть и обоснованными, однако бессмысленными обвинениями? Увольте, такой потери лица мне не позволит собственная гордость. Один только взгляд выражал моё недовольство происходящим, и, устремив его на рослого старика-медведя в центре полукруга, я счёл достаточным свой вклад в первый в своей жизни дипломатический дебют.

Трое вождей-волков о чём-то зашептались между собой – склонив головы, они не стесняясь, но всё же вполголоса обменивались мнениями: в интонациях сквозили недоумение, удивление и разочарование. Но меня интересовал только старик-медведь, что неторопливо поднялся со своего лежака на ноги и выступил вперёд.

– Мы приветствуем тебя от имени всего народа Э’Вьен, Леон из рода Хаттори, и просим принять наше гостеприимство, – громко и отчётливо проговорил он приветствие на русском языке, чуточку коверкая произношение слов. – По воле предначертанного Судьбой, а не злым умыслом предопределено твоё нахождение здесь. Немногие из живущих могут похвастаться тем, что ступили на запретные и священные земли нашего народа, осененные благодатью Ушедших Владык Атлантиды. Величайшее множество людей пыталось прикоснуться к древним знаниям, что наш народ хранит долгие тысячелетия, но лишь Избранному мы откроем бережно хранимый секрет. А Судьба остановила свой выбор именно на тебе.

– Леон из рода Хаттори, последний из Охотников на Демонов, повелитель Анклава Теней, приветствует вас, Совет Вождей народа Э’Вьен, – вежливо и холодно ответил я, едва заметно кивнув головой и доставая из-за пояса ножны с покоившимся в них танто. Странные дополнения к имени мне нашептал дух предка, категорично потребовав, чтобы я обязательно включил эти невероятно звучавшие титулы в своё представление.

Вожди взволнованно загудели, гортанными выкриками выражая крайнюю степень… неверия? Тем временем я медленно поднял ножны перед собой, расположив их горизонтально, и плавно извлёк кинжал на свет. Хищное жало клинка тускло блеснуло, поймав блики света от очага, и замерло, направленное мне в сердце.

– Ваше гостеприимство не может быть принято. Двуличие – не лучший способ достижения цели. Вы посчитали, что способны диктовать мне условия, способны навязать выбор, действуя только в своих интересах. Но вам не нужна моя смерть. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Поэтому я с интересом выслушаю, зачем вам понадобилась моя жизнь… – размеренно роняя слово за словом, я радостно улыбался, глядя на замешательство Совета Вождей, и мысленно благодарил деда за отличную идею. – Надеюсь, что вы не станете тратить своё время на подтверждение истинности моих намерений.

– Наследник древнего рода снизошёл до примитивного шантажа, – укоризненно покачал головой Верховный Вождь, сохранивший прежние невозмутимость и спокойствие. – Времена меняются, а с ними и люди…

– И зачастую люди меняются не в лучшую сторону, – грубо прервав его речь, я приблизил острие кинжала вплотную к своей груди. – Я не желаю быть пешкой в вашей игре. И не вижу ни одного весомого повода идти навстречу тем, кто лишил меня свободы.

– Разве ты был свободен, Леон из рода Хаттори? – искренне удивился седовласый вождь, откидывая капюшон себе на плечи и делая несколько шагов ко мне. Совет загомонил, обращаясь к нему, но старик только отмахнулся и, не чинясь, сел рядом со мной, скрестив ноги, и вкрадчиво продолжил: – Рождённый для Служения; стиснутый традициями и законами со всех сторон; ведомый, а не идущий по Пути Воина… Разве ты был когда-то свободен? Что ты можешь знать о ней, если никогда не принимал решений, руководствуясь сердцем, а не Долгом?

Мне стоило огромных трудов сохранить прежнюю безмятежность – старик бил точечно и раз за разом, слово за словом попадал в цель, беспощадно поражая мой дух логикой мудрых суждений. В отблесках костра его медное лицо представилось мне маской древнего языческого идола, вещающего непреложную истину устами своего оракула.

– В моей жизни всегда был смысл, и никто не навязывал чем её наполнять. Это и есть свобода, – с некоторой задержкой парировал я и почувствовал волну одобрения от дедушки. – Свобода выбора. Меня направляли, но не заставляли. Мой Путь – мой выбор.

– Так вот за что ты так отчаянно пытаешься бороться, юный самурай! – старик чуть не захлопал в ладоши и даже немного заёрзал. На вид ему можно было смело дать не менее шести десятков лет, но при этом он сохранил пластичную подвижность и матерую массивность, чем весьма походил на моего предка Хаттори Хандзо. Очень опасный старик. Опасный своим опытом, мудростью и непонятной мне Силой, плескавшейся на дне его мерцающих глаз.

– Мы тратим время на бессмысленную полемику. Видимо, мне всё же придётся…

– Леон! Нет! Остановись! – расколол пространство звонкий девичий крик. – Вы его не понимаете, он не шутит!

Синхронно повернув головы на источник звука, все присутствующие увидели заплаканную Илану, что выскочила из своего укрытия и стояла перед всеми собравшимися – дрожащая от нервного напряжения, взволнованная, на грани истерики, она явно не понимала того, что творит. Как окружающие не понимали того, что с ней происходит. Только дед одобрительно крякнул и шёпотом заметил:

– А может, и верно ты не стал её трогать. Так даже будет интереснее.

– Ты о чём, деда? – мысленно спросил я, наблюдая за тем, как укрывавшийся в тени десятый член Совета бережно обнял Илану за плечи и что-то успокаивающе ей зашептал.

– Божественный дар влияет лишь на тех, кто испытывает к нам симпатию. Но его действие не вечно и существует ряд ограничений. Овладеть очарованной девушкой значит освободить её от чар.

– Дар нравится мне всё меньше и меньше. Даже начинает казаться, что им наказали наших предков, а вовсе не наградили…

Верховный Вождь что-то недовольно сказал девушке и успокаивающему её человеку, который привлёк моё внимание отсутствием традиционного для всех вождей головного убора. Он довольствовался несколькими раскрашенными птичьими перьями, что торчали из стянутых на затылке в тугой узел длинных седых волос. Схожесть черт лица у него и Иланы была столь явной, что мне не пришлось сомневаться в их кровном родстве. И это полностью объясняло дальнейшее.