Страница 23 из 47
В моих руках звякнула ложечка, ударившись о кофейную пару и этот звук позволил вырваться из плена и опустить глаза. Я почувствовала волны гнева, которые тут же пошли от Воронова, и меня бы уже не обманул солнечный свет, который окутывал его фигуру, я точно знала, что это всполохи адского пламени.
— Ну, так где мой кофе? — протянул медленно и довольно внушительно он, и остановившееся время тут же понеслось вскачь.
— Э, — отозвались с другого конца зала друзья хозяина кафе. — Как там тебя? Ася, тащи свою задницу сюда!
Я поставила кофе на столик Воронову так, чтобы не встречаться с ним глазами. И тут же отскочила, когда мне показалось, что он протянул руку навстречу моей руке.
У меня, знаете ли, много разных дел — мне нужно вон тот столик обслуживать. Где сидят громогласные мужчины, к которым, честно говоря, немного страшно приближаться, но все уж лучше сделать дело и гулять смело, чем гулять смело, но без работы.
— Что будете заказывать? — я зажала поднос подмышкой, вытянула вперед руки с блокнотиком, в который приготовилась записывать заказ.
И тут произошло неприятное событие, которое поставило меня перед выбором. Вернее, которое снова поставило меня перед выбором!
Но обо всем по порядку.
Артур Равильевич открыл рот, чтобы сначала сказать какую-то гадость и уже после сделать заказ (это я поняла по его недовольному виду — насупленному выражению лица и сжатым в тонкую линию губам). Все пятеро его товарищей замолчали, перестав что-то бурно обсуждать, практически размахивая руками, чтобы придать динамичность речи.
Крайний бугай, что сидел возле меня, вдруг осмотрел меня масляным взглядом с ног до головы, прищурился, будто оценивал размер моей груди, и шлепнул меня по пятой точке.
Я замерла. Все внутри меня поднялось волной возмущения. Слова приготовились вылететь из горла с пулеметной очередью.
Потом я столкнулась с предостерегающим взглядом хозяина заведения. Артур Равильевич будто бы послал мне мысленный сигнал стерпеть такое хамское отношение, напомнив, что взял меня на работу «по доброте душевной».
Мои плечи сникли, и я только смогла сделать шаг назад, чтобы такое не повторилось. Проглотила ком в горле. Сморгнула слезы, закипевшие в уголках глаз. Кажется, выбор свой я сделала.
И тут с быстротой молнии произошло так много событий, что я не сразу поняла, кто и что делает — все слилось в один черно-белый ком, похожий на боевик по телевизору.
Сильная и уверенная рука отодвинула меня от столика, задвинув себе за спину.
— Ты что себе позволяешь, унитаз с ушами? — еле сдерживаемая ярость явно была готова сорваться с поводка.
— Ты как назвал меня? Что ты сказал? — заголосил бугай, а я мстительно посмотрела на него: будет знать, как раздавать шлепки приличным девушкам! Моя пятая точка полностью согласилась со мной, но почувствовала, что потом будет только хуже.
Так и вышло.
Не дожидаясь сигнала или какой-то другой реакции, Денис будто подпрыгнул и кулаком ударил бугая в лицо. Удар получился такой силы, что мужчину отбросило назад, практически в руки соседу.
Все сразу заголосили, повыскакивали со своих мест. Больше всех разорялся Артур Равильевич — по крайней мере его было слышно больше всех. Два мужчины откинули меня в сторону, чтобы добраться до Воронова, но тот развернулся и ударил одного из них в живот.
Тот охнул и отскочил назад, запнулся о стул и рухнул вместе с ним на пол. Послышался треск ломаемой мебели. Артур Равильевич перешел практически на ультразвук, но ему было тяжело выбираться из — за стола — его буквально придавило к стене.
Мужчина, на которого упал бугай, подтолкнул его, и тот вскочил на ноги.
— Ты что себе позволяешь, э? — с такими словами он кинулся на Воронова, и второй последовал его примеру, ухватил Дениса сзади за руки. Но Воронов не растерялся, собрался в позу зародыша и тут же выпрямился пружиной, обеими ногами прицелившись в живот бугаю.
Когда удар достиг цели, казалось, будто где-то рядом убили мамонта не иначе — такой визг разнесся по округе.
На Дениса бросились все, кто остался им не тронут. Только Артур Равильевич кричал что-то не понятное, пытаясь отодвинуть круглый стол и выбраться из плена. В кафе стоял невообразимый гвалт. Было не понятно, что происходит, пока один из мужчин не отделился и не взял в руки стул. Я поняла: он ударит Дениса сейчас со спины и возможно, тот не выживет от силы неожиданного удара.
Тогда я подскочила и со всего размаха приземлила поднос на его голову. Раздался звон, будто разбили большую вазу. Он охнул, присел, сматернулся смачно, крепко, так, что у меня даже уши заалели, и завалился на сторону. И тут мужчина, оказавшийся в куче других, вырвался и направился ко мне.
— Ой, мамочки, — закрыла я лицо подносом и тоже немного присела на негнущихся коленях. Ну вот и моя смертушка пожаловала.
Прошла секунда, другая, но ничего не произошло. Я приоткрыла зажмуренные в страхе глаза и тут мне стало совсем плохо: трое огромных мужиков во главе с моим непосредственным начальником накинулись на Дениса как вороны на хлеб. Черное кольцо сузилось и были слышны только хлесткие, ровные удары, а за спинами этих людей не было ничего видно.
Мое сердце не то что перестало биться, оно просто провалилось в пятки и думаю, там разбилось на мелкие кусочки. Меня обуял страх вместе с яростью, и теперь я уже точно ничего не боялась.
И если прежде эта странная особенность — драться, если я чего-то или кого-то неожиданно сильно пугалась, мне не нравилась, потому что была неосознанной и доставляла массу неудобств, например, как в случае с Вороновым, когда я встретила его в ванной комнате Павла Несторовича, тут я управляла своим гневом.
Потому что у него была цель — защитить одного конкретного человека.
Завизжав, отбросив несчастный немного погнувшийся поднос в сторону, я кинулась вперед, желая попасть в самую гущу, чтобы словно супермен разнести врагов. Не тут — то было: прорваться сквозь железные спины этих уродов не было никакой возможности. Я хаотично молотила по безликим спинам и удерживала слезы. Наконец, догадалась взять стул и резко опустить его на голову одному из нападавших на Воронова.
Мужик охнул, сел на пол, а потом и упал спиной вперед, уставившись в потолок. В этом враге я опознала Артура Равильевича.
— Что ты делаешь, дурная девчонка? — прохрипел он.
Я бросилась к нему, чтобы понять, жив ли вообще мой начальник или нет, а попутно запричитала:
— За что вы его? За что? Он же не виноват!
— Ударил моего друга! — мотнул головой Артур Равильевич.
— Так из-за меня, за то, что ваш друг чертов меня лапать пытался!
— УУУУ, Молодцова! Одни беды от тебя! — Артур Равильевич сел на пол и ухватился руками за голову. Думаю, она у него прилично гудела после такого удара.
Он попытался встать, и я ему помогла. Артур Равильевич каким-то невероятным образом оттащил от лежащего на полу Воронова своих друзей.
Денис застонал, держась за живот. Теперь я уже бросилась к нему, чтобы оказать первоочередную помощь. Воронов действительно очень сильно пострадал за девичью честь: на главу набухал синяк, скула была разбита и из губы сочилась кровь. Рубашка была порвана у рукава и там я тоже увидела кровавые порезы. Денис сел и ухватился за бок.
Артур Равильевич подошел к нему, протянул руку, чтобы помочь подняться. Денис хмуро посмотрел на него исподлобья и сплюнул в сторону.
— Стоило драться, а? — спросил он, окинув рукой кафе, в котором кругом валялись стулья, столы, битая посуда — вид был устрашающий, будто это не обычное заведение, а притон бомжей. — Эй, — махнул он рукой, не дождавшись ответа.
— Все беды от тебя, Молодцова! — вдруг сказал он мне, сидящей прямо перед Вороновым на коленях. — Иди, увольняйся.
— Ну как же, Артур Равильевич, — перекинулась я на него, как только поняла, что снова остаюсь без работы.
И тут Воронов встал, шатаясь, подтянул меня за руку, привлек к своему боку.