Страница 23 из 40
— Ты просто стой рядом и никуда не отходи от меня, все будет хорошо.
Вот как после таких слов оставаться спокойной? После его слов я вошла в ворота белой, как бумага, и трясясь мелкой дрожью. Держась за Пашину руку как за спасательный круг. И почему Кораблев в этот день сломался на своей машине? Ну как так можно, а?
7.4
Когда мы вошли во дворец каких-то там столетий назад построенный какими-то графами, мне поплохело. Нас встретила толпа людей, и тут я с благодарностью взглянула на Пашу. Как хорошо, что заставил купить это малиновое полотнище, потому что по огромной зале, освещаемой громадными хрустальными люстрами, плыли женщины в нарядах, от которых у меня засверкало в глазах. Ярких, дорогих, а на их шеях лежали сверкающие украшения, на ушах висели древние ценности, и я бы тут в своем голубом простушном платье выделялась как бельмо на глазу. Поэтому вцепившись в Чистякова двумя руками, семенила рядом и крутила головой, с жадным любопытством разглядывая современных русских дворян.
Ничем примечательным, кроме нарочито исторической помпезности в одежде, они не отличались. Те же люди, небось работают себе бухгалтерами, менеджерами или курьерами и в повседневной жизни мало чем отличаются от простых смертных. Хотя вряд ли тут есть менеджеры, решила я, когда взгляд уперся в колье с очень большими камнями.
Черт улыбался направо и налево, чинно склонив голову набок, сыпал шутками, приветствиями, и кажется знал вообще всех. Как можно запоминать имена стольких людей, удивилась я. Паша обладал невероятной памятью.
Наконец-то он подвел меня к женщине в бежевом атласном платье — высокой, статной и с очень властным лицом. Графиня или княгиня, мелькнула мысль, а может быть, герцогиня? Как это понять? Кто это?
— Сын звонил мне, — обратилась она к Паше. — Он совсем близко. Здравствуйте, — это уже в мою сторону, я не знала, как нужно отвечать и просто ответила:
— Привет, — а потом уже подумала, может надо сделать книксен или сказать “здравствуйте”, но поезд ушел.
— Ирина Васильевна Кораблева, — указал рукой на властную особу Чистяков. — Мама Арсения.
— Приятно познакомиться, — она меня опередила с приятностями, сжав руку и очень пристально разглядывая. Лицо было холодным и без признаков движения мышц или улыбки, и я не поняла, одобрена или нет, или пока рано делать выводы.
— Арсений много о вас рассказывал, — выдала я дежурную фразу, которую услышала в кино в далеком детстве. А ведь ничего не рассказывал, ну он еще у меня попляшет.
Но моя фраза не сработала, потому что осмотр маман закончила быстро и удалилась к другим гостям.
Я с мольбой в глазах взглянула на Пашу. Кто-то же должен расшифровать, что сейчас произошло? То есть мне да, или мне — нет? Он стал смеяться, попутно рассказывая о картинах, которыми была увешана зала.
— Кораблевы ведут свою летопись со времен… — он задумался. — В общем не помню, давно живут и топчут землю, влюбляя в себя красивых девушек, — и выразительный взгляд на мою грудь с таким декольте, что даже мне было неловко. — Усадьба выстроена в середине 19 века, неоднократно реставрировалась, во время войны серьезно пострадали бойницы и почти вся крыша. Она сгорела.
— Откуда ты все это знаешь? — поразилась я, с уважением глядя на него.
— Так мы с Корабликом давно дружим, я тут бывал часто, слушал его нудные лекции. Удивлен, что жених не стал тебе ничего рассказывать, видимо, решил сюрприз сделать.
Я расстроилась. Неужели северный воин не доверяет мне?
Залу подпирали вырезанные из цельного камня колонны, весь потолок расписан, будто мы в церкви. Задрав голову, попыталась разглядеть панно, но черт крепко обнял за талию, возвращая на землю.
— Не люблю эти сборища, — пожаловался Паша, искренне морщась. — Столько чванства и гордыни, воротит. Кстати, — его глаза засверкали. — Ты в курсе, что можно купить графский титул. И даже княжеский, — он горделиво выпятил грудь. — Что скажешь?
— На графа ты не похож, — я старалась не смеяться. — А титулы бабников первого ранга нигде не продаются?
Он засмеялся и прижался ко мне еще сильнее:
— Если бы ты не плыла с Кораблем в тухлое семейное будущее, я бы давно тебя уложил.
— Куда, на полку? — с насмешкой ответила, отдирая его пальцы. — Я не кладусь, дорогой друг Кораблева. И не ведусь на дешевые понты в вашем исполнении.
— Мне кажется, мы идеально подходим друг другу… Осталось только войти друг в друга, — Павел кажется разговаривал сам с собой, я его одернула.
— Размечтался. Входить и выходить будешь с дурочками, а я люблю Арсения.
Заиграла музыка, и гости разбились на пары, выстраиваясь для танца.
— Только не это, — побледнела я. — Давай уйдем куда-нибудь, я не умею танцевать.
— Давай, — Паша с удовольствием утянул меня в длинный коридор. — Покажу подземелья, в которых пытали крепостных.
— Не надо, — я остановилась, подумав о том, что с ним по подвалам лазить точно не стоит. И только я об этом подумала, как принц обнял сзади.
— Прости, прости, чертова машина, — стал сразу же извиняться и так покраснел, что я тут же все простила.
— Я могу быть свободен? — Чистяков почему-то погрустнел. — Пойду, отвешу пару поклонов темным углам.
Кораблев пожал ему руку и благодарно кивнул.
— Ты маму видела? — спросил он, целуя меня и так крепко обнимая, будто мы не виделись сто лет.
— Почему не сказал, что ты граф? — не стала я скрывать обиды. — Какие-то тайны.
— Чтобы ты не обзывала меня графином, — пошутил он и задорно улыбнулся. — Паша достал с прозвищами. Кем я только не был — от графина до кувшина князей.
— Я твоей маме не понравилась, — выдала ему грустно, и еще мне стало грустно, потому что черт куда-то слинял.
Поискала его глазами и разозлилась. Вот ведь козел. Он стоял, окруженный девушками, и о чем-то очень активно и возбужденно рассказывал. Клеит девиц, собака, забыл про уговор, и вовсю трясет своими потными лапами.
— Ты всем понравишься, — принц еще раз поцеловал меня, крепко сжимая руку и огляделся, выискивая родительницу.
— Подожду тебя тут, — предложила ему. — Найди ее.
— Я сейчас, — Арсений направился к центру залы, а я — в противоположную сторону — дать пинка озабоченной скотине. И не постеснялась, подошла совсем близко, незаметно, но больно ущипнула за бедро. Паша не ожидал нападения, дернулся и с удивлением посмотрел на меня.
— На минуту, — процедила я.
— Что такое, — оскалился в улыбке. — Соскучилась уже?
— А как же уговор? — прошептала я громко, чтобы услышал только он.
— Какой уговор? — и зачесал голову, будто ничего и не помнит.
— Месяц без личной жизни, — пнула сильнее, чтобы освежить склеротичную память.
— Так он в силе, — Чистяков обнял меня. — Ты и я — мы с тобой одной крови.
— А что же ты как петух там кукарекаешь, соблазняя дурочек? — воскликнула я.
— Ба, да ты ревнуешь, — заглянул подлец в мои глаза и рассмеялся.
Глава 8
Его слова как будто вонзили в сердце ржавый гвоздь — глубоко и безжалостно. Я отпрянула с искаженным лицом и столкнулась с Кораблевым.
— Куда ты исчезла, пошли, представлю тебя, — потянул он за руку. Шла за ним в состоянии транса и не понимала, куда иду, потому что мысли были заняты. Я думала над словами Паши. Я не ревную его, он ошибается. Просто жалею девушек, на которых этот идиот положил свой наглый глаз. Всех. Он бессовестный негодяй. Именно поэтому я согласилась на дурацкий спор, чтобы приструнить бабника. И все. Никакой ревности я не испытываю.
Словно во сне видела спину Арсения, который куда-то вел и, загруженная своими переживаниями, не уточнила, куда идем. Почему-то мне стало все равно, апатия накрыла медным тазом. И почему-то я очень сильно устала, вымоталась. Все эти люди словно вытягивали из меня жизнь и радость. Все чужое, не мое, давит на голову. Хотелось сбежать в подвалы, в которые звал Паша. Надо было убежать с ним и ничего не бояться. Чертов черт засел в мозгу как вирус. Постоянно о нем думаю.