Темные горы

Нет, не с нами. Со мной.

Проклятье. Эрин была мертва. И это была ее компания.

Я подскочила, когда послышался стук в дверь.

–Кит, это Никс.

Мое сердце замерло на секунду; я слезла с дивана, открыла замок и впустила его. Он выглядел так же, как и утром, его взгляд был таким же проницательным и оценивающим. Он был по-прежнему привлекательным – высокий, широкоплечий и просто шикарный. Его квадратный подбородок теперь покрывала щетина, и я задумалась о том, была ли она мягкой или жесткой. Представила, как она терлась бы о мои бедра, Боже.

–У тебя все нормально? —спросил он, закрыв за собой дверь. Он осмотрел меня, вероятнее всего, заметив, что я ужасно выглядела, что я плакала до этого. Ну, сейчас я хотя бы не была в крови.

Я рассмеялась, отчасти над собой, из-за того, что я представила себе, как он набросился бы на меня, и отчасти от того, что после всего произошедшего за сегодняшний день, мое состояние можно было описать как угодно, но только не «нормально». Я вздохнула.

–Моя подруга умерла. Мне негде жить. Зарплату я, скорее всего, не получу в ближайшее время, и я, совершенно очевидно, осталась без работы. Единственное, что может усугубить мое положение, это, если ты пришел сюда, чтобы арестовать меня.

Он смотрел мне в глаза, но не говорил ничего.

–Господи, ты пришел, чтобы арестовать меня. —Я облизнула губы. Начала паниковать. Пока я мечтала о том, как он набросится на меня, он собирался…

–Я не собираюсь арестовывать тебя. Но не буду врать. Ты теперь подозреваемая.

Мне опять захотелось расплакаться, но я с трудом сглотнула ком в горле. Нет.

–Ты пришел, чтобы забрать меня на допрос? —Мой голос звучал тихо, взволнованно. У меня не было денег на адвоката.

Он покачал головой.

–Завтра.

–Значит, никаких зацепок? Никаких неопровержимых доказательств?

–Нет. Держи. Я принес тебе кое-что из твоей одежды. —Я узнала в его руках свою небольшую дорожную сумку. —Я нашел ее на полу в твоей гардеробной. Я не знал точно, что тебе может понадобиться. Но этого должно хватить до тех пор, пока дом не откроют, и ты не сможешь забрать все, что тебе нужно.

От мысли о том, как он рылся в моем шкафу, Господи, в моем ящичке для нижнего белья, я покраснела. Вот эти большие руки трогали мои шелковые и кружевные трусики. У меня не было дорогого, гламурного белья, я чаще всего брала его на распродажах, но мне всегда нравились красивые вещички.

–Спасибо.

–А еще я пришел, чтобы отвезти тебя домой.

–Я могу остаться здесь. Мне уже приходилось спать на этом диване. Он очень удобный.

Он осмотрел помещение своим проницательным взглядом.

–Это не место преступления, но мы будем здесь работать по делу завтра.

Я посмотрела вокруг.

–О. —Точно. Конечно. Им надо было изучить все аспекты жизни Эрин. Ее компьютер был здесь. Документы. Возможно, мне не стоило находиться здесь. Это, вероятно, могло усугубить мое положение. И что теперь мне делать?

Протянув руки вперед, я сказала:

–Я не собираюсь ехать в дом моей матери. Я уже разговаривала с ней, успокоила ее. Она переживала, что, если я останусь у нее, ей начнут звонить, или кто-то может прийти к ней. Она не сможет с этим справиться. Ты же помнишь, какая она. —Я попыталась немного приуменьшить реальное положение вещей, потому что мне не нужна была чья-либо жалость, когда дело касалось мамы.

Он кивнул, но не сказал ничего.

–А сейчас ей еще хуже. Ее дом, как карточный домик, или домик из старых газет, вещей, купленных по интернету, комнат, забитых под завязку…хламом. Лишь одна небольшая перемена в ее устоявшемся образе жизни, и она сорвется. Я приходила к ней несколько раз со дня моего приезда в город, но я никогда не оставалась у нее дольше пары минут, потому что это провоцирует у нее приступы тревожности. Наше взаимодействие с ней теперь ограничивается лишь тем, что я оплачиваю ее счета по интернету и говорю с ней по телефону.

В его глазах я видела больше понимания, нежели чем сочувствия. Школьные годы были трудными для меня; другие дети постоянно дразнили меня из-за моей сумасшедшей матери, из-за моего сумасшедшего дома. Но Никс никогда не смеялся надо мной, никогда.

–Не к твоей маме. Ты поедешь домой ко мне.

Я уставилась на него с открытым ртом. Я бы меньше удивилась, если бы он сказал, что собирался арестовать меня.

–Домой…к тебе?

Он кивнул.

Я нахмурилась, потом отвернулась, подошла к окну и посмотрела вниз на Мейн-Стрит. Жизнь на улице шла своим чередом: никаких проблем, люди наслаждались летним вечером, в ресторанах и симпатичных магазинчиках кипела работа. Поехать с ним домой…Господи, подобные фантазии преследовали меня последние несколько лет. Но нет. Нет. Мне надо было перестать думать о таких глупостях, перестать представлять себе, как он целовал бы меня между ног. Он не захотел бы этого ни со мной, ни с любой другой женщиной. Этому должно было быть какое-то более разумное объяснение.

–Ты переживаешь, что я могу сбежать, в этом дело?

Я услышала, как он вздохнул.

–Убийца все еще на свободе. Я не хочу, чтобы ты была здесь одна.

Я развернулась так резко, что у меня на секунду закружилась голова. Встретилась взглядом с Никсом.

–Ты думаешь…думаешь, что тот человек пришел тогда за мной? —Я прижала руку к груди. Твою мать.

Он пожал своими широкими плечами.

–У нас нет основания так думать, но ты была там. Черт, да он мог вообще зайти не в тот дом. До того, как мы узнаем больше, я хочу, чтобы ты оставалась в безопасном месте.

Он подошел ближе ко мне, слишком близко, и заправил мне за ухо прядь волос, которую я упустила, когда делала хвостик. Это был простой жест, но точно не то, что обычно делают детективы с подозреваемыми.

Мысль о том, чтобы Никс оберегал меня, показалась мне уж очень привлекательной. Я не хотела иметь дело со всем этим в одиночку. Но мне придется это сделать, всегда приходилось. Я сама заботилась о своей матери, а не она обо мне. Я и до сих пор заботилась о ней. Но то, что Никс будет помогать мне? Оберегать меня? Господи, будет заботиться о моей безопасности и возьмет на себя все эти проблемы?

–В безопасном, —отстраненно повторила я.

Нет. Этого не произойдет. Никс решал проблемы. Делал так, чтобы все было правильно. Это была его работа. Он был детективом, и сейчас я была его работой. А я не хотела этого. Я не хотела только этого. Я хотела большего от него. Намного большего. Я влюбилась в него в старших классах, я практически слюни пускала, глядя на него всякий раз, когда он возвращался домой из колледжа. Мы встречались с ним пару раз, чтобы обсудить Полицейский Бал. Ходили на ужин. Пили кофе. Но он ни разу не приглашал меня к себе, мы ни разу даже не обжимались с ним в машине. Мы с ним никогда не заходили дальше, чем один поцелуй в щеку у двери моей квартиры, но я отдала ему свое сердце – хоть он и не знал об этом. Это была безответная любовь, по крайней мере, с моей стороны.

Но я узнала правду, узнала, что он никогда не хотел меня. Я была не в его вкусе, и это было больно. Это было больно до мозга костей. И эта боль заставила меня тогда уехать из города.

Хотя мне было приятно, что он переживал за меня – я очень сомневалась, что он приглашал к себе домой всех подозреваемых, – я не могла принять его приглашение. Мое сердце не смогло бы вынести этого. За год вдали от него, мои чувства должны были угаснуть, но нет. Черт, нет. Я все еще хотела, чтобы его большие руки прикасались ко мне. Я хотела почувствовать, как его сильные мышцы играли бы под моими ладонями. Мне все еще хотелось узнать, каково бы это было, если бы его губы коснулись моих губ, или других мест.

Чистые фантазии, и мне уже надо было заканчивать с этим. Он не хотел меня. Он не хотел меня – или любую другую женщину – от слова «совсем». Я надеялась, что мои эмоции успокоились за этот год, но нет.

Высвободив свое сознание из омута фантазий, я сказала: