Опасное сотрудничество

Она слегка покраснела. Мертензия — своеобразный человек, я была бы разочарована, если бы она оказалась убийцей.

Стокер вздрогнул, пробуждаясь.

— Мои извинения, — сказал он с огромным зевком. — Прошу снисхождения за плохие манеры.

Мертензия улыбнулась, и я увидела маленькую тень ямочки на краю ее рта.

— Неважно. Островной воздух так действует на большинство гостей. — Она смущенно опустила голову. — В качестве штрафа вы будете сопровождать меня во время утренних визитов и нести мою корзину.

Стокер вскочил на ноги, но прежде чем он успел ответить, я вышла вперед.

— Какая восхитительная идея! Я хотела бы посмотреть остров. Как умно с вашей стороны это предложить, Мертензия.

Она бросила взгляд от меня на Стокера и обратно.

— Конечно. Отпустите меня взять все, что мне нужно. Я скоро вернусь, и мы можем идти.

Она исчезла из ядовитого сада, и Стокер пристально посмотрел на меня.

— Это было жестоко, — заметил он тихим голосом.

— Жестоко! Я думаю, что более жестоко поощрять ее, — съязвила я.

Он подскочил от возмущения.

— Я не поощряю.

Я сопротивлялась желанию закатить глаза к небу.

— Стокер, ты очень красивый мужчина, в отличие от всех, кого она, вероятно, когда-либо встречала за все свое защищенное существование. Ты разделяешь ее интересы и любезен с ней. Я не математик, но это конкретное уравнение сводится к тому, что наивная молодая женщина на полпути к влюбленности в тебя.

Стокер покраснел до ушей и пробормотал что-то неразборчивое, прежде чем прочистить горло.

— Ты правда так думаешь? — спросил он с откровенно потрясенным выражением лица. — Я всего лишь пытался быть добрым.

— Знаю, — сказала я немного мягче. — Не уверена, знаешь ли ты, какое оказываешь влияние на женщин.

— Не на всех женщин, — поправил он.

Не попадайся на приманку, велела я себе яростно. Признавая глубину своих чувств к Стокеру, я рисковала разрушить самое дорогое для меня в мире — его дружбу. Это маленькая и бледная тень того, что я хотела от Стокера, но этого должно хватить. Настаивая на отказе от чего-либо большего, я не могла теперь требовать что-либо большее как должное. Сама постелила эту особенно холодную постель, теперь мне в ней спать. В одиночестве.

Вместо этого я поджала губы, приняв тон школьный директрисы.

— Имей в виду, ты не должен привлекать ее больше, чем мог бы, — проинструктировала я.

Он казался искренне озадаченным моим руководством.

— Как, во имя семи кругов ада, я это сделаю?

— Пусть она несет свою корзину, — благоразумно подсказала я. — И ради Бога, застегни рубашку!

Его руки виновато подобрались к воротнику — и в лучшие времена не слишком опрятному. Он распахнулся, обнажая длинную колонну привлекательно мускулистого горла.

— У меня были проблемы утром, — признался Стокер. — рука одеревенела, не мог высоко поднять ее.

— О, позволь мне, — нетерпеливо приказала я. Я вывернула воротник и заколола его с безжалостной эффективностью. — Теперь, по крайней мере, ты достоин общества уважаемых женщин.

Я совершила ошибку, заглянув ему в лицо. На губах Стокера играла улыбка, а глаза блестели от удовольствия.

— Вероника, — пробормотал он.

Я отступила так резко, что чуть не потеряла равновесие.

— Она возвращается. Постарайся быть менее очаровательным.

К его чести, он попытался. Разумеется, Стокер не мог пренебречь своими джентльменскими инстинктами настолько, чтобы позволить ей нести корзину, однако он аккуратно обдумал свой реванш.

— Боюсь, сказывается травма руки, — плавно произнес Стокер, — но Вероника здорова как лошадь. Она будет только счастлива нести вашу корзину. — Он сунул корзину мне в руки и отправился с Мертензией, оставив меня тащиться сзади, нагруженную, точно вьючный осел. Корзина зловеще звякнула, и Мертензия раздраженно обернулась.

— Имейте в виду, вы должны быть осторожны, — предупредила она. — Некоторые бутылки содержат лекарства из трав, которых нет в этом сезоне.

Я поморщилась и постаралась не отставать от них. Задача не из легких, учитывая, что Стокер был полон решимости быстро справиться с поручением. Надо было помешать стратегии нашей хозяйки придержать его рядом с собой на протяжении всей экскурсии. Мертензия пыталась кокетливо болтать о любой возможной достопримечательности, указывая на каждый куст и разлом камней вдоль пути. Стокер давал искусные ответы. Не в силах заставить себя быть грубым, бросая короткие реплики, он вместо этого принялся читать ей длинные лекции такой катастрофической бессодержательности, что только святой был способен их терпеливо выслушать. Я тут и там ловила обрывки заумных фраз, кусочки непроходимой латыни, произносимые с мрачным видом уэльского священника.

Глаза Мертензии застыли, когда он превозносил достоинства скальных образований под нашими ногами.

— Правда? Понятия не имела. Боюсь, я совсем ничего не знаю о камнях, — сказала она с некоторым отчаянием.

— О, вы говорите о камнях? — спросила я, широко раскрыв глаза и на мгновение опустив корзину. — Мне интересно обсуждение камней.

— Жаль, мы только что закончили, — Стокер посмотрел на корзину с нескрываемым удовольствием. — Поторопись, Вероника. Не мешкай. Мисс Мертензия должна наносить визиты.

Он повернулся и пошел дальше. Лишь камни слышали имена, которыми я называла его, когда взмыленная бежала за ними следом.

Несмотря на ранний час, местные жители были заняты делами. Мы сделали несколько остановок в деревне, чтобы Мертензия могла раздать лекарства, тоники, примочки и бальзамы всевозможных сортов. Местные жители были сердечны с нами и с уважением принимали указания и лекарства Мертензии. Она была уверена в себе, ни следа обычной неловкости, когда расспрашивала о кашле у ребенка или ревматизме у пожилой женщины. Врачуя островитян, Мертензия расслабилась, обсуждая различные болезни со Стокером, бывшим военно-морским хирургом. Время от времени он давал тихий совет, который она с интересом выслушивала. Я оказалась исключенной из их беседы, приняв роль стороннего наблюдателя.

Когда мы добрались до последнего из коттеджей, Мертензия обогнала нас и вошла внутрь, чтобы провести личный осмотр пожилого пациента. Мы с Стокером остались ждать на улице.

— Ты когда-нибудь скучал по этому? — спросила я.

— Скучал по чему?

Он рылся в кармане. Наконец, найдя бумажный комок мятных леденцов, сунул один в рот и захрустел. Факт, что его зубы были ровными, белыми и без трещин от таких злоупотреблений, служил доказательством того, что мать-природа выбирала фаворитов.

— Медицинской практике. Ты учился на хирурга, и я видела тебя в этой роли не раз. Ты хорош в этом.

Он пожал плечами.

— Я хорош во многих вещах, которые больше не делаю.

Я невольно подумала о множестве женщин, с которыми он переспал в период полной распущенности, предшествовавшей добровольному целомудрию нескольких последних лет. Под моим пристальным взглядом он яростно покраснел.

— Во имя семи кругов ада, Вероника, я не это имел в виду. И нет, я не скучаю по ампутации конечностей и зачистке ран после порки.

— Кажется, с Наполеоном порки прекратились, — я стянула мятный леденец с его ладони.

— Если что-то запрещено, не означает, что оно не будет процветать, — возразил он.

Стокер положил бумажный кулек на камень и резко обрушил на него другой камень, разбив последний леденец пополам. Он передал мне большую часть. В этот момент из-за угла коттеджа появилась пара — юный Питер из гостиницы и Дейзи, служанка в замке. Питер нес крытое ведро, Дейзи торопила его.

— Имей в виду, неси аккуратно да поживее, парень. Миссис Тренгроуз не будет ждать, — бубнила она, затем увидела нас и поежилась.

— Привет, Дейзи. Что привело вас в деревню? — спросила я.

Питер размахивал ведром.

— Куриный помет, мисс.

— Прошу прощения?

Дейзи цокнула языком.

— Не говори с леди о таких вещах, — отругала она мальчика. — Теперь бегом в замок и тащи ведро прямо в прачечную, не то я тебе задам.