Страница 7 из 19
Как справедливо отмечали непредвзятые исследователи, упадок сельского хозяйства в отдельных регионах России не был связан с общиной, а объяснялся ухудшением положения некоторой части сельских тружеников из-за аграрного перенаселения и связанного с ним малоземелья. (За 20 лет царствования Николая II сельское население увеличилось вполовину.) Более того, практика показывала благотворное влияние общины, которая позволяла крестьянам смягчать результаты аграрного перенаселения, тормозя процесс расслоения сельских тружеников и способствуя улучшению методов ведения сельского хозяйства. Например, в конце XIX века появилось множество мирских приговоров о введении травосеяния на общинных надельных землях. Для этого общество покупало семена, а также отводило под посев травы запольный участок, который раньше почему-либо не подвергался обработке. В результате создавалось новое поле, на котором каждый получал свою долю. Если бы общины не было, переход на травосеяние могли бы осуществить только зажиточные крестьяне, а большинство других продолжало бы придерживаться отсталых форм ведения хозяйства. Таким образом, отмечал известный русский ученый Н.А. Каблуков,
73
"хозяйственный интерес каждого члена общины находил более широкую возможность своего удовлетворения в согласии с интересами общего сельскохозяйственного развития страны".*1
Традиционная крестьянская культура служила главной опорой русского государственного строя - монархии. Это понимали даже враги Самодержавия. Как справедливо отмечала масонка А. Тыркова-Вильямс, к началу XX века Самодержавие опиралось не столько на дворян, сколько на крестьян, которые были органично с ним связаны. В этой связи с мужицкой стихией была сила и цельность Самодержавия и всей России. Крестьян сближали с Царем Православие и интуитивное государственное чутье. Весной 1917 года курский крестьянин, с которым эта масонка случайно разговорилась в поезде, строго сказал ей: "Какая была держава, а вы что с ней сделали?" Мужик понимал, какая Россия была великая держава, а интеллигенты не понимали. К государству они подходили не жизненно, книжно. Религию не только марксисты, но и либералы считали пережитком вредных суеверий, опиумом для народа. Тыркова-Вильямс вынуждена признать, что не они, либерал-масоны, были близки к народному мировоззрению, а так называемые черносотенцы. Их с народом объединяли бытовые традиции, Православие и Самодержавие. А интеллигенция от Церкви отшатнулась, исподтишка ее высмеивала, опорочивала.*2
Глава 9
Рабочие. - Навык к коллективным формам труда. - Русская артель. - Забастовочное движение. - Самое передовое в мире рабочее
законодательство.
Русские рабочие в значительной своей части были плоть от плоти крестьянами. Многие из них, числясь крестьянами по паспорту и выполнив летом сельскохозяйственные работы, шли зимой на заработки на фабрики. Еще в конце XIX века на некоторых фабриках Московской губернии до 80% рабочих летом уходили на полевые работы. Число отхожих рабочих постоянно росло, составив в 90-е годы около 7 млн. человек. Во многих русских губерниях, особенно на Урале, рабочие нередко жили в собственных домах, имели покосы и огороды, держали коров, мелкий скот, домашнюю птицу. Полукрестьяне, полурабочие несли в себе все черты крестьянской культуры труда - трудолюбие, старатель
*1 Каблуков Н.А. Об условиях развития крестьянского хозяйства в России.М., 1908.С. 345. *2 Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. Лондон, 1990.С. 52-53.
74
ность, добросовестность и, главное, склонность к общинным и артельным формам труда. Русская рабочая артель являлась одним из устоев народной жизни. Она была добровольным товариществом совершенно равноправных работников, призванных на основе взаимопомощи и взаимовыручки решать практически любые хозяйственные и производственные задачи. Объединение людей в артель не только не ограничивало дух самостоятельности и предприимчивости каждого артельщика, а, напротив, поощряло его. Мало того, артель удивительным образом позволяла сочетать склонность русского человека к самостоятельному и даже обособленному труду с коллективными усилиями. Подчеркивая самостоятельность и равноправие членов артели, старинная пословица гласила: "Артели думой не владати. Сто голов - сто умов".
Равноправием артели резко отличались от капиталистических предприятий; попытки эксплуатации одних членов артели другими, как правило, жестко пресекались (в этом плане артель была антикапиталистической организацией). Причем равноправность не нарушалась предоставлением каждому из членов распорядительной функции, так как каждый из членов мог быть назначен товарищами на ее выполнение. В некоторых артелях распорядительная функция выполнялась поочередно каждым из артельщиков. Равноправие, конечно, не означало уравниловки - распределение дохода осуществлялось по труду.
Еще в конце XIX века артельные формы труда широко применялись на русских заводах и фабриках. Артели, работавшие на русских заводах, выбирали из своего состава старост, старшин и других выборных, а также нередко писарей - для ведения общих дел. По обычаю заводские артели могли решать вопрос наказания своих членов. Виновные в лености, нерадении, небрежности, недобросовестности, пьянстве наказывались своими же товарищами весьма сурово. По словесному приговору артели за перечисленные выше вины ее член даже мог быть наказан розгами, а часть причитающейся ему платы удерживалась в пользу артели.
Каким же образом устраивались артельные формы организации труда? Приведем пример Кушвинского завода на Урале, где артельные формы организации труда существовали в кирпичном, листокатальном и ударно-трубочном цехах. Ежегодно артели заключали договор, которым определялись отношения как членов артели между собой, так и самой артели к администрации завода. Члены артели получали все Heoбходимые материалы от администрации завода по установленным ценам, производили по своему усмотрению (но под наблюдением заводского мастера) оговоренные объемы работ, а за них получали плату через выборных доверенных. Заработок делился между членами артели соразмерно количеству и качеству их труда.