Страница 58 из 104
– Третье: в части был хорошо поставлен секретный режим – раз, к аппаратуре без «особого допуска» не пускали…
Кто-то из зала, не менее рассудительным тоном, дополнил «анализ»:
– …Четвёртое: «половой режим» в части, напротив, был поставлен крайне отвратительно – раз «у всех эскадронов» была всего одна «дама»!
После живейшего обсуждения «полового режима» в войсках связи, Ворошилов спросил:
– А, что? Мой реципиент и вправду, выражался так коряво?! «В Москве борется небывалая власть» – какой ужас.
– Да, нет, – успокоил его Маленков, – здесь, кроме недорезанных ещё графьёв да князьёв, все так говорят. Привыкайте, коллега, к простонародному языку!
– Я то привыкну – кудыть я денусь! Лишь бы, мои подчинённые ничего не заподозрили – когда я на языке их классового врага заговорю. Ладно, не будем о грустном, – нарком обороны, как-то обречённо махнул рукой, – раз нам германские «ништячки» однозначно не святят, значит, мы должны двигаться каким-то другим путём – для достижения хоть какого-то паритета с Вермахтом по радиосвязи.
Кто-то из зала задал такой вопрос:
– Коллега Минц! Раз немцы так любят работать на тех частотах – где нет естественных помех, может нам стоит организовать специально для них искусственные помехи?
Тот, видимо и сам про такое неоднократно думал, поэтому с пылом-жаром:
– Понял Вас! Ну, что ж – радиоэлектронная борьба известна со времён Русско-японской войны, получила дальнейшее развитие в Германскую и Гражданскую и, широко применялась нашими во время Великой отечественной войны. И нам – сам Бог велел обратить на неё самое пристальное внимание. Пораньше! В разработке «высокостабильных генераторов плавного диапазона», мы немцев ни в коем разе не переплюнем – но сделать простенькую «глушилку», способную зас…рать им напрочь весь диапазон УКВ – вполне реально.
– Короче: «Сам не гам – но и вам не дам».
Согласно кивнув в ответ:
– Вот именно! «Що сам не з'їм – то подкусиваю».
Тем не менее, Минц несколько удручающе развёл руками:
– Вот только наша собственная радиосвязь от этого лучше не станет.
Дальнейший ход дискуссии на тему радиосвязи предложил сам Вождь:
– Чтоб ыметь хоть какое-то прэдставление об этой проблэме, хотелось бы услышать от коллэг-радиоэлектронщиков краткий обзорчик по положению дэл в их отрасли в 20-30-ые годы. Возможно тогда, какая умная мысля в наши с вами головы прыдёт…
Переглянувшись мельком со своими, к трибунке с молчаливого согласия вышел сам Вологдин:
– Главная причина нашего отставания в радиоэлектронике, коллеги, на мой взгляд сродни таковой ж в нефтянке – у этой донельзя важной отрасли не было своего наркомата. Лишь, в 1954 году было образовано самостоятельное Министерство радиотехнической промышленности СССР – до этого радиоэлектроника входила в Наркомат электростанций и электропромышленности, в свою очередь – выделившийся из Наркомтяжпрома лишь в 1939 году…
«Опять же вопрос: наркомат или синдикат – по примеру «Нефтесиндиката»? – не мог, не задать себе вопрос Сталин, – государственный социализм будем строить – как в «реале» или корпоративный? О, Бог ты мой, до чего же всё сложно…».
– …Всю историю радиоэлектроники в России – со времён Попова, я пожалуй рассказывать не буду. До революции, это направление электротехники уже выделилась в отдельную – «электрослаботочную промышленность» и, была главным образом сконцентрирована в Петрограде. Кстати, коллеги! Советские историки любят… «Любили» или «будут любить»?
Киров, посмотрев в потолок, ответил не вполне определённо:
– А кто его знает! Будем считать, что уже «любят».
– Так, вот… Официальная пропаганда любит сравнивать советские достижения с 1913 годом. Однако, это в корне неверный подход, коллеги: наивысший расцвет промышленности Российской Империи был в 1916 году!
– Ага… Особэнно по следующему году, этот ваш «наивысший расцвэт» был хорошо замэтен, – хмыкнул Вождь скептически, – не отвлекайтэсь от тэмы, коллэга!
– Хорошо не буду, это так – к слову пришлось. Несмотря на все успехи к шестнадцатому году, в России радиолампы серийно не производились – их привозили из Франции. Но уже в 1916 году, свою оригинальную конструкцию триода предложил близкий друг и соратник Ленина и, несмотря на это – выдающийся инженер Михаил Александрович Бонч-Бруевич, назвавший свою лампу «катодным реле».
– …Далее, в силу различных объективных обстоятельств (из-за которых, например «исчез» упомянутый ранее Петроградский патронный завод), к 21-му году, российская так называемая «электрослаботочная промышленность» – предтеча радиопромышленности, пришла в совершенно плачевное состояние – хотя имела и некоторые успехи. Например, серийный выпуск радиоламп в «Нижегородской радиолаборатории» того же Бонч-Бруевича – видного большевика и учёного. Чтоб стали более понятны присущие в те времена проблемы (не только в «электрослаботочной промышленности», кстати), приведу простой пример: мастеров-стеклодувов – без которых не изготовишь баллоны для лампы, в России до революции было всего восемь…
Многозначительно оглядев зал, Вологдин повторил ещё раз:
– …Повторяю ещё раз и, причём – прописью, коллеги: ВОСЕМЬ!!! А после Гражданской войны, количество стеклодувов уполовинилось. Вот с такого уровня, нам пришлось начинать создавать радиопромышленность…
В зале присвистнули:
– Напоминает бородатый советский анекдот про китайскую авиацию. Ну, там где лётчик заболел…
– Напоминает, что Николашку надо было не расстреливать – а на кол посадить!
– Два раза, коллеги, два раза!
На них зашикали:
– Езжайте на Урал, откопайте эту семейку и сажайте на кол столько раз – сколько нравится, некрофилы. А пока не мешайте слушать!
Повысив голос, Вологдин продолжил:
– ….По плану ГОЭЛРО, было решено восстановить и «электрослаботочную промышленность». Однако, начальник Главного электротехнического управления (Главэлектро) ВСНХ Куйбышев – в которую она входила, принял (спорное на мой взгляд) для этого решение – об переезде всех предприятий отрасли в Петроград.
Это решение «верного сталинца» полностью противоречило планам «нового» Сталина об – наоборот, предвоенной «эвакуации» промышленности на Восток и, он помрачнел лицом и нахмурился.
– Блокадники-электронщики, поди, до сих пор Куйбышева благодарят…, – раздалось из зала с печальной ноткой, – с «того свету».
– …И, танкисты с лётчиками – оставшиеся без хоть-каких-то, пусть плохеньких – но раций, – согласился Вологдин, – однако, давайте по порядку, коллеги! Вскоре, в свете политики «НЭПа», приступили к «трестированию» – объединению наиболее технологически развитых, крупных и хорошо сохранившихся предприятий. По идее, тресты должны были действовать на рынке как самостоятельные коммерческие единицы. Получилось немного не так – как хотелось, однако это – не тема моего рассказа!
– …В образованный «Телефонно-телеграфный трест», кроме прибывших по программе «переселения» Куйбышева, были объединены четыре петроградских – «Гейслер», «Эриксон», «Сименс» и «Завод пустотных аппаратов». Как вы сами видите, коллеги, радиоэлектроника не была самостоятельна даже внутри «Главэлектро»! Она находилась на одной доске с телефонной и телеграфной связью…
Вологдин, обращаясь к залу, задал вопрос:
– Кому из них отдадут приоритет при делёжке бюджетного пирога, как вы думаете?
Ответ, был мгновенен:
– Чего тут «думать»? Телефонистам – большие начальники по телефону общаются, а не по рации.
– Правильно! Телеграфом и телефоном, большие начальники чаще пользуются – а что такое «радио», не все даже понимали. Отношение к радио подтверждает факт переименования крупнейших заводов в двадцатых годах: завод «Сименс» стал именоваться «Петроградским телеграфным(!!!) заводом им. Козицкого», завод «Эриксон» – «Петроградским телефонным(!!!) заводом «Красная заря»», завод «Гейслер» – «Петроградским телефонно-телеграфным(!!!) заводом им. Кулакова»… И ни одного «чистого» радиозавода!