Страница 15 из 20
И если мы откроем страницы уже упоминавшейся «Лилии и льва» Мориса Дрюона, то почитаем там горькие строки, нелегко давшиеся патриоту Франции:
Ах, никто и не собирается отрицать, что были и с французской стороны героические деяния, были! Вот, скажем, Иоганн Богемский, который ослеп к пятидесяти годам, пожелал участвовать в бою и потребовал, чтобы его коня с двух сторон привязали к коням двух его рыцарей; и слепец-король бросился в самую гущу схватки, потрясая своей палицей, и кого же он ею сразил? Да тех же двух злосчастных рыцарей, что скакали по обе стороны от него… После боя нашли его труп, так и привязанный к двоим убитым его соратникам, можно ли найти более совершенный символ для этой рыцарственной, полуослеплённой забралом касты, которая, презирая простой люд, укокошивает сама себя ни за что, ни про что.
Вечером после битвы при Креси Филипп VI в сопровождении всего полдюжины рыцарей без толку блуждал по полям и лугам и наконец постучался у дверей какого-то захудалого замка и жалобно взмолился:
– Откройте, откройте скорее несчастному королю Франции!
Пуатье
Об осаде Кале, завершившей эту кампанию Эдуарда ІІІ во Франции, речь пойдёт позже. Мы же перенесёмся на десять лет вперёд, когда принц Уэльский Эдуард смог уже вполне самостоятельно проявить свои таланты полководца. Именно тогда закрепилась его репутация блестящего и безжалостного воителя. В 1355 году он совершил дерзкий рейд (так называемую «шевоше») по южной Франции, опустошив огромную территорию и приведя в столицу английской Аквитании, Бордо, невиданный обоз с добычей. На следующий год принц решил предпринять новую шевоше, на этот раз на север, к полноводной реке Луаре. Эдуард рассчитывал встретиться там с другой английской армией под командованием богатейшего аристократа Англии Генриха, первого герцога Ланкастерского, которая должна была отправиться на собственный шевоше из Нижней Нормандии. 19 июня 1356 года к принцу Уэльскому прибыли подкрепления из Англии, и 4 августа того же года он отправился в поход. Но армии не встретились, так как поход герцога Ланкастерского пришлось ужать. Англичане рассчитывали на помощь от короля Наварры Карла – зятя нового французского короля Иоанна ІІ, находившегося с ним в размолвке. Но зять и тесть как раз нашли общий язык. Принц Эдуард (получивший прозвище «Чёрного принца», скорее всего из-за цвета своих доспехов) тем временем после пятидневной осады 4 сентября 1356 года взял город Роморантэн и направился вверх по Луаре, рассчитывая выманить из города Тур французский отряд, чтобы разбить его перед встречей с войсками герцога Ланкастерского. Узнав о том, что планы герцога изменились, принц решил повернуть обратно к Бордо, тем более что французский король, на какое-то время свободный от забот со своим вздорным зятем, получил возможность со всей своей армией выступить навстречу английской экспедиции. Французская армия выступила из Орлеана 8 сентября 1356 года.
Далее мотивы действий принца вызывают определённый спор среди историков. Традиционно считается, что он отступал перед превосходящими силами французов. Но есть группа исследователей, которые считают, что, напротив, Чёрный принц искал наиболее выгодное место для сражения. Как бы то ни было, 18 сентября 1356 года, выпавшего на воскресенье, англо-гасконская и французская армия вступили в контакт друг с другом, завязав стычки между своими разведывательными дозорами. Принц расположил свою армию возле местечка Нуайе, за восемь километров к югу от города Пуатье, где в знаменитом сражении 732 года франки остановили арабское вторжение в Европу.
Однако в тот день сражение не состоялось. Кардинал католической церкви Эли Талейран де Перигор (как видим, дипломатические способности тоже могут передаваться в роду – из того же рода происходил и знаменитый Шарль Морис де Талейран-Перигор – министр иностранных дел Франции при императоре Наполеоне и последних королях династии Бурбонов) добился однодневного перемирия, чтобы враждующие стороны могли вступить в переговоры. Кардинал по поручению Папы Римского занимался планированием очередного крестового похода, и взаимная вражда двух сильнейших католических государств явным образом шла вразрез с самой возможностью такого предприятия.
Позже обе стороны – как англичане, так и французы – утверждали, что перемирие не пошло им на пользу. Англичане утверждали, что за прошедшие сутки французы смогли подтянуть подкрепления и ещё более усилить численное преимущество над английской армией. У Чёрного принца под знамёнами было две тысячи лучников, три тысячи латников и рыцарей и около тысячи пехотинцев, среди которых, кстати, были и гасконские арбалетчики. Вряд ли его армия, с которой он рассчитывал совершить обычный грабительский рейд, а не искать генеральной битвы с королём Франции, насчитывала более семи тысяч бойцов. У французов же, скорее всего, было от десяти до двенадцати тысяч рыцарей, две тысячи всё тех же генуэзских арбалетчиков и две тысячи других пехотинцев – всего от пятнадцати до двадцати тысяч войска. Соотношение сил, таким образом, было для французов ещё более благоприятным, чем при Креси. И теперь речь о том, чтобы атаковать противника сходу, не шла ну просто совсем.
Со своей стороны, французы, оправдывая последовавшее поражение, утверждали, что англо-гасконское войско потратило день перемирия на то, чтобы хорошенько укрепить свои оборонительные позиции. Их защищали виноградники, изгороди и небольшая трясина с фронта, с тыла англичан прикрывал лес, с одного фланга холм, а с другого – телеги обоза.
Тем не менее, король Иоанн оказался в переговорах неуступчив, и требовал не менее, чем полной капитуляции от принца Уэльского. Сомнений в победе у французского короля не было. Когда Эдуард наутро 19 сентября 1356 года предложил продлить перемирие, никакого ответа не пришло, и в восьмом часу утра армии были готовы к сражению.
До сих пор продолжаются споры о том, искал ли сражения Чёрный принц или же, напротив, пытался увести свою армию от превосходящих сил французов под прикрытием упорной обороны своего арьергарда. Во всяком случае, первый манёвр части англо-гасконских сил под командованием Томаса Бичама, графа Уорика – отвод английского обоза подальше от сил врага – может служить подтверждением такому мнению. С другой стороны, исследователи, считающие, что принц стремился дать сражение, рассматривают этот манёвр как начало охватывающего манёвра. Но тогда зачем нужно было трогать обоз? Во всяком случае, если верить английскому хронисту Джеффри ле Бэйкеру, французы расценили этот манёвр как попытку уйти от сражения и решили послать в атаку свою конницу, чтобы добить отступавших.
Надо сказать, что французские военачальники, возможно, по совету шотландского рыцаря на французской службе, сэра Уильяма Дугласа (всего за французского короля под Пуатье сражались двести шотландцев), приняли решение, что основная часть рыцарей будет сражаться спешенными, тогда как меньшая их часть, около двух сотен, атакой верхом разгонит английских лучников. Конную атаку возглавили два маршала – Арно д’Одреэм и Жан де Клермон-Нель, виконт д’Онэ. Но, поссорившись в самом начале битвы, эти двое благородных рыцарей возглавили две нескоординированные атаки на разные фланги английского боевого порядка. Обе эти атаки оказались обойдёнными с фланга отрядами английских лучников и были отбиты, потеряв много лошадей и рыцарей, а главное – были убиты и Клермон, и Одреэм.
Свидетельства участников сражения говорят, что через десятилетие после Креси французские рыцари массово нацепили латные нагрудники на своих скакунов, и стрелы англичан «либо ломались на куски на этих твёрдых предметах, либо отлетали от них ввысь». Поэтому один из английских военачальников Джон де Вер, граф Оксфордский, приказал:
Он приказал пускать свои стрелы оттуда в задние части лошадей. Как только это было сделано, раненные боевые лошади вставали на дыбы, сбрасывали и топтали собственных ездоков, и затем, повернув назад, вызвали огромное замешательство среди французских благородных господ. Затем, как только лучники отогнали конницу, они вернулись на своё изначальное место и продолжили посылать стрелы прямо вперёд в бока французов.