Страница 1 из 106
Дэвид Дрейк
Гибельный огонь
Перевод с английского Белоголова А.Б.
Я родился в Дубьюке, штат Айова, и в возрасте десяти лет переехал с семьей в Клинтон, в пятидесяти милях к югу вдоль реки Миссисипи. Посторонние люди склонны думать, что Айова плоская. Большая часть штата действительно такова, но там, откуда я родом, утесы поднимаются прямо из реки. У Дубьюка есть действующая канатная дорога (фуникулер), которую построил богатый банкир, чтобы доставлять его из его офиса в пойме реки к своему дому на утесе в 300 футах выше. Вид на реку Иллинойс открывается поистине потрясающий.
Другие люди тоже так думали. По всей округе находятся могильные курганы американских индейцев, глядящие вниз с утесов. Один из них находится на ферме, которая принадлежала моему тестю.
Мой отец был электриком, но в Айове никто не живет далеко от фермы. Когда я был мальчиком, у друзей семьи тоже были фермы. А семья моей жены была и остается молочными фермерами. Я провел достаточно времени на некоторых из самых продуктивных семейных ферм в мире и вокруг них, чтобы иметь чувство реальной жизни.
А это очень, очень трудно. Работа должна выполняться каждый день, независимо от того, как вы себя чувствуете или что делает погода: вы не можете сказаться больным, позвонить и сказать коровам, что они не будут доиться сегодня утром. Техника опасна настолько, что современный фабричный рабочий и представить себе не может. И еще органо-фосфатные инсектициды, которые были изобретены как раз к началу Второй мировой войны, когда они снабдили нацистов первыми нервнопаралитическими газами. И даже горожане знают, что если кто-то и разбогател на сельском хозяйстве, то это не семейный фермер.
Персонажи этой истории созданы по образцу реальных людей, но они не мои родственники. Ферма принадлежит моей свекрови, включая такие детали, как шкафчик с редкостями и охотничье ружье.
Я часто использую историю, которая произвела на меня большое впечатление, как образец для одного из моих собственных приключений. Это не совсем такой прямой случай, как некоторые, но я хочу отметить сходство с «Киллдозером» Теодора Старджена. Заглавие (которое было генезисом истории) происходит от поэмы Роберта Браунинга «Чайлд Роланд дошел до Темной Башни».
***
Развернув трактор, чтобы в последний раз пересечь поле Сак-Ридж, Дихолтер увидел, что земля на склоне индейского кургана перевернута. Здоровяк включил ручную муфту «Аллис-Чалмерса» и заглушил дизель, глядя сквозь колючую проволоку на новую траншею. — Этот чертов Кернес, — прошептал он. — Если мне еще долго придется с ним работать…
Он завел двигатель и включил передачу трактора. Хмурый взгляд фермера был таким же черным, как волосы, вьющиеся по его рукам от тыльной стороны ладоней до закатанных на бицепсах рукавов рубашки.
На южной оконечности поля Дихолтер поднял культиватор и повел «Аллис» по длинной петляющей тропе к хозяйственным постройкам. От вершины хребта вела какая-то дорога прямо на запад, но она была слишком крутой для трактора. Более пологий склон вывел Дихолтера через полдюжины ворот и, в конце концов, привел к зданиям с юго-запада. Слева виднелся коровник и три бетонных силосных бункера, выглядывавшие из-за его крыши. Доильный зал представлял собой одноэтажную пристройку к восточной стороне коровника, обращенную к сараю с оборудованием и бензоколонке. А у бензоколонки Том Кернес со своим десятилетним сыном — племянником Дихолтера, заправлял джип.
Дихолтер остановился рядом с ними и, прежде чем выключить двигатель, позволил ему на мгновение потарахтеть. Кернес, невысокий рыжеволосый человек, поднял голову. Его руки были не загорелыми, а темно-красными, с более яркими наклонными полосами там, где лямки его нижней рубашки перекрывали часть солнечного света. Кернесу было тридцать пять, на пять лет меньше, чем его шурину, но его морщинистое загорелое лицо сошло бы за любой возраст. — Уже закончили Сак-Ридж, Ди? — спросил он своим приятным гортанным голосом. Напряжение в его мышцах свидетельствовало о том, что он правильно понял гнев Дихолтера.
— Кернес, что вы делали с индейским курганом?— спросил более мощный мужчина с сиденья трактора. — Вы же знаете, что это надо оставить в покое! На заднем сиденье джипа лежали кирка и лопата. Дихолтер заметил их, и по его лицу пробежал черный румянец.
Кожа Кернеса была слишком красного цвета, чтобы можно было разглядеть румянец, но в его голосе прозвучал вызов. — Когда фермой владел старый Джон, он мог говорить что угодно, но теперь он мертв. Будь я проклят, если не получу индейский череп, как твой. Указывая на восток, на гребень холма, маленький человечек добавил: — Мне принадлежит половина этого проклятого места, и я собираюсь получить череп.
Антикварный шкаф в гостиной Дихолтера был собран его дедом еще до Первой мировой войны. Среди агатов и наконечников стрел, трости-меча и страусовых перьев виднелся коричневый человеческий череп. Семья всегда считала, что череп был найден в каком-то кургане, но даже старый Джон не был в этом уверен. Череп очаровал Кернеса, возможно, только потому, что Дихолтер отказался отдать ему его. Главный дом и вся его обстановка, включая кабинет, перешли к Дихолтеру по завещанию отца — точно так же, как новый дом, в котором жила его сестра Алиса с Кернесом и их детьми, перешел к ней. Остальная часть шестисот акров фермы была завещана Дихолтеру и Алисе совместно, с условием, что если кто-то из них попытается разделить имущество, то все это перейдет к другому лицу. Дихолтер разговаривал с адвокатом, и он был уверен, что Кернес сделал то же самое. Худшей новостью, которую они оба слышали за долгое время, было то, что завещание, вероятно, будет рассмотрено в суде.
— Есть закон, запрещающий раскапывать курганы, — пробормотал Дихолтер.
— Есть закон, запрещающий выставлять череп индейца напоказ, — выпалил в ответ коротышка. — Вы собираетесь привести сюда закон, Ди?
— Ну, — неуверенно произнес Дихолтер, — в кургане всего не найдешь. Вы не имеете на это права.
Кернес стоял, уперев руки в бока, пот от июньского солнца блестел на его лице. — Если я буду копать всю эту чертовщину, то я буду, — сказал он. — И вообще, сначала я вытащу череп.
Дихолтер вытер лицо огромной мозолистой ладонью. Ему не нравилось возиться с курганом. Тридцать лет назад старый Джон ударил его наотмашь, когда поймал своего сына, ковырявшегося в гладком склоне с помощью бура-ямкокопателя. Но Дихолтер помнил также кошмар, который будил его в течение многих месяцев после того дня, и этот сон был не более обычным, чем избиение его отцом. Тем не менее, позволить Кернесу забрать все… — Хорошо, — сказал Дихолтер, — я помогу вам копать. Но я могу выбрать всё, что угодно, кроме черепа. Я бы не удивился, если бы там было золото вместе с вождем. Вообще-то Дихолтер знал о курганах достаточно, чтобы сомневаться, что найдется что-то, что заинтересует не-археолога — часто курганы даже не были построены над телом. Но это было не то, что мог сказать массивный фермер своему шурину.
— Папа, — неожиданно сказал мальчик Кернес. — Если дядя Ди поможет тебе, я тебе не понадоблюсь, не так ли?
Кернес посмотрел на ребенка так, словно хотел его ударить. — Тогда продолжай, — рявкнул он. — Но я хочу, чтобы этот чертов сарай был покрашен, когда я вернусь. Это все!
Мальчик бросился бежать к дому. Винер, фермерская собака — наполовину колли, с лаем погнался за ним. — Малыш послушал свою мать, — проворчал Кернес. — Судя по тому, как вела себя Алиса, можно было подумать, что старина Джон вылезет из могилы, если я раскопаю этот курган. Должно быть, он вбил это ей в голову кувалдой.
— Он был силен в этом, — рассеянно согласился Дихолтер.— Я знаю, что когда он был мальчиком, на ферме еще жила пара индейцев племени саков. Может быть, они с ним разговаривали. Но он был силен во многих вещах.
— Ну что, вы готовы идти? — потребовал Кернес. Он повесил шланг насоса и теперь вспомнил, что нужно закрыть бак джипа.