Спасая тебя

В отличие от Криса, о себе она пыталась говорить меньше, постоянно меняя тему. Крис оказался далеко не глупым человеком, поэтому сразу понял, что Эмили не хотела рассказывать о своей жизни. Он и не настаивал. Они говорили на обыденные темы, о том, какие машины им нравятся, хотя Эмили не сильно в них разбиралась, какие места посетили за все время, где бы хотели побывать, даже о полёте в космос успели поговорить. Но, как бы она не хотела узнать детали операции, на которую подписалась, Крис не рассказал ей ничего, ссылаясь на то, что не имеет на это право или просто не знает.

– И всё же мне интересно, – говорил Крис, с любопытством глядя на Эмили, – неужели за всё время твоей работы, у тебя не было особенных моментов в жизни?

– Особенных моментов? – усмехнулась Эмили, пытаясь понять Криса. – Что ты имеешь в виду?

– Я о том, разве не было того, от чего захватывало бы дух, не переворачивало мир с ног на голову? Не кружило голову или же не заставляло смотреть на жизнь по-новому?

– Моя работа и так связана с тем, что я борюсь за жизни людей. И каждый раз, когда я кого-то спасаю, то искренне радуюсь, а если теряю, то молюсь, чтобы душа погибшего нашла покой, – размышляя, ответила она. – Конечно, такое происходит не каждый день. Обычно я работаю в лаборатории.

Эмили заметила лёгкое разочарование в глазах Криса и сдалась:

– Ладно, был один момент. Год назад я работала в Уганде, в небольшом городке на севере. Там буйствовала лихорадка, и нас наняли, чтобы избавиться от неё. Это время для страны было не спокойно, после обретения независимости, борьба за власть, вечные конфликты. Много факторов говорили о том, что жизнь в стране находилась на грани выживания. В этом городке я встретила одну девочку, Абби, девяти лет. Её ничто вокруг не интересовало. Она привыкла заботиться только о себе. Абби потеряла родителей и осталась сиротой, скитаясь по улицам города в поисках пропитания. Абби неплохо знала английский, поэтому стала нам помогать за еду. Иногда выступая в роли переводчика, гида или же просто поддерживая всех вокруг, принося стаканы с водой. Но потом она заразилась лихорадкой. Всё оказалось настолько плохо, что как бы сильно я не билась за её жизнь, болезнь забирала у меня Абби. В итоге она впала в кому. В таком состоянии с ней могло произойти всё что угодно. Другие врачи пытались убедить меня перестать бороться за жизнь Абби и начать помогать другим, но я не хотела, я не сдавалась. Я продолжала давать ей лекарства и следить за ней двадцать четыре часа в сутки. И вот однажды, в город ворвались повстанцы. Началась стрельба. Мы укрылись в больнице. Выстрелы слышались повсюду. Правительственные войска пробивались к нам, но повстанцы зашли с чёрного входа. Я и другие врачи побежали на второй этаж, и я видела, как убивали моих друзей и коллег. Все разбегались по разным кабинетам, пытаясь укрыться, а я лишь хотела увидеть Абби, если это был последний день в моей жизни. Я забежала к ней в палату и подпёрла дверь стулом. Абби всё так же лежала, не ведая, что творится вокруг. А я так испугалась, что забилась в угол, закрыла глаза руками и забыла, как дышать. Послышались выстрелы и крики солдат на английском языке. Я думала, что это спасение, пока ко мне в палату с Абби не стали ломиться повстанцы. Они выбили деверь за несколько секунд. Я отошла к окну, думая, что меня пристрелят, но вместо этого повстанцы стали кричать и угрожать оружием. Оказалось, им почему-то я была нужна живой. Эти люди схватили меня и потащили из палаты, и представь, какого было общее удивление, когда Абби огрела их по голове своим штативом от капельницы, выкрикнув при этом «Страйк», пока они боролись со мной. Она сидела на кровати. И видел бы ты её глаза – такие решительные, без капли страха перед смертью. Повстанцы удивлённо таращились на неё. В этот момент я выскользнула у них из рук. Когда они опомнились, в палату уже забежали солдаты, открыв по повстанцам огонь. Девочка, которая минуту назад лежала в коме, посмотрела на меня и облегченно улыбнулась. Если бы Абби тогда не пришла в себя, я бы здесь не сидела. С тех пор я поняла, что нам ученым тоже иногда стоит верить в чудеса, а не только в науку.

– И что же стало с Абби потом? – искренне поинтересовался Крис.

– Мы забрали её в Англию, где она нашла свою новую семью. Было сложно, но всё же у нас это получилось, подарить ей настоящий безопасный дом. Её новые родители дают ей то, о чём она так долго мечтала – любовь. Иногда мы с ней переписываемся и у неё до сих пор всё хорошо, как это может быть у десятилетнего ребёнка.

– Это и правда, невероятная история, – подытожил Крис, хлопнув ладонями по коленям.

– Да уж, – протянула Эмили, пребывая в воспоминаниях про Абби и глядя на ясное небо через иллюминатор.

Воцарилась неловкая тишина. Эмили посмотрела на солдат напротив, которые давно посапывали, даже Ходжинс вытянув ноги, довольно храпел. Она решала понаблюдать за тем, что творилось за бортом, и не заметила того, как уснула в самолёте.

– Эмили, просыпайся, мы идем на посадку, – подталкивая её плечом, произнес Крис.

– Что? – она открыла удивленно глаза, поняв, что спала на его плече, – мы уже прилетели? – добавила Эмили сонным голосом, крутя головой в разные стороны, чтобы осмотреться. Солдаты заканчивали пристегиваться, снова что-то бурно обсуждая.

– Через пять минут самолёт начнет снижение, так что пристегнись, пожалуйста, – настаивал на своем Крис, пока Эмили смотрела по сторонам, приходя в себя ото сна.

Она не стала медлить и, нащупав ремни у себя за спиной, натянула их, чтобы пристегнуться. В этот момент самолет попал в воздушную яму и самолет хорошенько тряхануло.

– Вижу, посадка тебя пугает не меньше, чем взлет, – произнес Крис, – Ты побледнела.

– Ещё как, но больше всего я ненавижу, когда самолет трясёт при этом.

– Осталось немного. Двадцать минут, и ты сможешь пройтись пешком по земле.

– Скорей бы, – взмолилась Эмили.

– Ну, а пока мы идём на посадку, – начал Крис, – тебе стоит набраться ещё немного смелости.

– Спасибо, – облизнув пересохшие губы, согласилась она. – Но если его продолжит так трясти и дальше, то вся моя смелость окажется на полу. Меня жутко укачивает в такие моменты.

– Я сейчас же попрошу пилота обруливать воздушные ямы, – рассмеялся Крис над словами Эмили, которые нагнали на её лицо легкий румянец, – а то будет обидно за твой завтрак. Может, мне стоило оставить тебя спать у себя на плече? – задумался он.

– Нет! – выпалила Эмили, но заметив настороженный взгляд карих глаз, поспешила добавить. – То есть, не то чтобы мне было неудобно, наоборот, всё было удобно, даже очень! У тебя очень уютное плечо, отличная мускулатура, просто не хочу обременять тебя собой. Да и к тому же, это весьма небезопасно во время посадки быть не пристёгнутой.

– Ты вовсе меня не обременяешь, – наклонив голову набок, ответил Крис. – А теперь держись, мы снижаемся.

Эмили с трудом пережила посадку и не представляла, как бы это сделала без Криса. Стоило свету появиться в небольшом окне во входной двери, как солдаты повставали со своих мест и, похватав большие сумки и рюкзаки, зашагали к выходу. Ходжинс достал вещи Эмили и ждал, пока все выйдут, чтобы спокойно проводить её из самолёта. Крис оставался с ней до самого конца выгрузки, чтобы убедиться в том, что с ней всё в порядке.

– Еще увидимся, доктор Норт, – прежде чем покинуть её, проговорил Крис и исчез в ярком свете дня.

Эмили не знала, куда отправится Крис и его команда. Они загрузились в два армейских хаммера и быстро умчались прочь. Её же снова ожидал черный Мерседес. Она вздохнула и уселась в машину.

Эмили провела с Крисом в самолёте несколько часов, а по ощущения, будто прожила всю жизнь, и эта жизнь ей понравилась. Он дарил ей лёгкость в общении, заставив вспомнить о том, какой счастливой и свободной она была до болезни матери. Эмили поняла, что была не искренна с ним, когда он спросил её про особенный момент, который перевернул её жизнь с ног на голову. Абби и её история заслуживала внимания, но настоящим особенным моментом стала встреча с ним. Крис мог стать тем, кто навсегда избавил бы её от той пустоты, которая разрослась до размеров чёрной дыры внутри сердца. Она понимала, что это лишь её желание, что же чувствовал он, оставалось загадкой.