Страница 2 из 8
Гарри поднялся на ноги и слепо заходил взад и вперед. Снова и снова вспоминал он о Фреде и остальных, их лица, как никогда яркие, возникали перед его мысленным взором. Казалось, его память специально возвращает его к тем мучительным мгновениям, когда он понял, что его друзья мертвы. Мертвы, и их уже никогда не вернуть. В их смерти был виновен только он, Гарри, что бы ни говорили вчера Рон с Гермионой. Гарри остановился, закрыл лицо руками. Из его уст вырвался стон. Если бы не он, все эти люди остались бы живы, ведь это из-за его спасения погибли Грюм и Добби, это из-за его промедлений больше нет Фреда, Колина Криви и Люпина с Тонкс, его пытались защитить родители и крестный, и их тоже нет…нет. Если бы не он, Фред сейчас был с ними, а у Джорджа не появилось в глазах такого ужасного, затравленного выражения…
- Нет!- вдруг яростно крикнул Гарри, поднимая голову. Потревоженные его криком, с веток ближних деревьев слетели птицы. Глядя в голубое безоблачное небо, Гарри почувствовал, как по щекам потекли слезы. От этой боли не было спасения, и ему не с кем было разделить ее. Он знал, что никогда не простит себе смерти Фреда и в глубине души опасался, что остальные члены семейства Уизли тоже считают его виновным. Не потому ли Рон ушел, не дождавшись его, не прося ничего ему передать?
Страх потерять лучшего друга заставил Гарри оглянуться; но он не увидел никого, кто мог бы нарушить его одиночество. Он с облегчением отвел взгляд и тут же устыдился собственного эгоизма. Многим сейчас гораздо тяжелее, чем ему! Как он теперь посмеет смотреть в глаза мистеру и миссис Уизли, Джорджу и Джинни?
Гарри слепо прислонился спиной к стволу березы и сжал голову руками. У него в груди словно образовалась пропасть, у которой не было дна. Примерно такое же чувство посещало его после смерти Сириуса и Дамблдора - ужасная пустота, где нет места радости, а только печаль и боль, которая словно пожирала его изнутри, заставляя забыть обо всем. Это была почти физическая боль. Сколько людей выражают ему свою благодарность и восхищение – и сколько, наверное, ненавидят его сейчас. Если бы он узнал все раньше, если бы не допустил этой битвы, если бы… Десятки, десятки бессмысленных «если», которые не смогут ничего изменить.
На какое-то мгновение он подумал о смерти – долгожданное спокойствие, встреча с родителями и Сириусом – и тут же покачал головой, отгоняя эту мысль, словно назойливую муху. Он не трус и точно не сдастся после того как одолел самого опасного темного волшебника всех времен – убийцу его родителей!
«Но какой ценой?» – спросил гадкий, мерзкий тоненький голосок в его голове. Плотно сжав зубы, чтобы не закричать снова, Гарри сжал голову руками, слушая успокаивающий шелест листвы Запретного Леса. Он не понимал, почему небеса над ним так спокойны, почему их не разрывают на части раскаты грома, блеск молний – так, как сейчас разрывается все у него внутри. Закрыв глаза, он снова опустился на землю и долгое время сидел не шевелясь. Полы мантии-невидимки колыхал легкий весенний ветер.
Дамблдор говорил, что в этом его сила – он чувствует боль, значит, он остается человеком – человеком, способным любить. А ради любви люди способны совершить невозможное. Не доказал ли это Снегг? По силам ли ему совершить невозможное – сохранить здравый рассудок и волю к жизни и в то же время осознавать, что на нем лежит вина в смерти его друзей? Он столько лет находил в себе силы бороться, снова и снова ускользая от Волан-де-Морта – и вот теперь, когда эта игра окончена, сумеет ли он начать новую? Жить, чувствуя – а в этом он нисколько не сомневался, – сколько людей ненавидят его?
«Даже не думай об этом!» - раздался в его голове сердитый голос, чем-то напоминающий Гермионин.- «Ты нужен всем нам, ясно?»
«Ты должен жить дальше, друг», - глубокомысленно заметил голос Рона.
«Зачем?» - поддавшись горю, мысленно спросил Гарри. Признать, даже на какое-то мгновение, что у него есть право на спокойную, счастливую жизнь, казалось ему неслыханной наглостью, немыслимым эгоизмом. И все же, задавая себе этот вопрос, он был почти уверен, что всегда знал на него ответ.
Джинни.
При звуке этого имени Гарри почувствовал, что боль в груди стала немного слабее. Он перестал злиться и невидящим взглядом уставился в озеро, глубоко погрузившись в свои мысли. Джинни казалась ему сейчас страшно далекой, гораздо дальше, чем несколько недель назад, когда в темноте холодной палатки он искал ее имя на Карте Мародеров. И дело тут было не в возражениях Рона. Смерть Фреда поставила между ними непреодолимый барьер, который почти разрушил все его надежды на возвращение Джинни и возобновление их отношений. Сможет ли она тоже совершить невозможное - простить его? Теперь Гарри вспоминал те дни, когда они с Джинни проводили вместе столько времени, как сияли ее глаза, когда он поцеловал ее в гостиной, их краткие встречи в «Норе» и Выручай-комнате. В голове звучал ее отчаянный крик «Гарри!» Теперь, когда все позади, он не допустит, чтобы она хоть раз в жизни почувствовала такую же боль и страх, как в те ужасные мгновения.
«Я буду защищать ее», - твердо сказал себе Гарри, - «и неважно, буду ли я рядом с ней или мне придется уйти…»
Его сердце сжалось при последних словах, но Гарри был непреклонен: Джинни должна быть счастлива – с ним или без него.
Неожиданно перед ним вспыхнуло серебристое свечение. Рука Гарри дернулась за волшебной палочкой, но тревога оказалась напрасной: на траве появилась мерцающая серебристая выдра. Голосом Гермионы она произнесла: «Гарри, куда ты пропал? Мы беспокоимся. Пожалуйста, скорее возвращайся в замок.»
Выдра взмахнула хвостом и растаяла в воздухе. Гарри поднял голову. Солнце клонилось к горизонту, окна замка окрасились в золото. Приближался час ужина, организованного Макгонагалл для приехавших гостей, и на нем были обязаны присутствовать все – даже те, кто больше всего на свете хочет скрыться от любопытных глаз. Вздохнув, Гарри поднялся на ноги и, решив не снимать мантию-невидимку до того, как окажется перед портретом Полной Дамы, направился к замку.
***
Оказавшись в гостиной Гриффиндора, Гарри, увидев там только Рона и Гермиону, вздохнул с облегчением.
- Где ты был?- воскликнула Гермиона, так что Гарри даже опешил. - Мы так испугались, ходили тебя искать, даже в Лес хотели пойти, но…
- Я говорил с тобой утром, - перебил ее Гарри. - Я был в мантии-невидимке у озера. Но я не слышал, как вы меня искали.
-Я же говорил тебе, что он в мантии! - сказал Рон Гермионе и повернулся к Гарри.- Тебя не было несколько часов, и мы начали опасаться, что…
Он запнулся, не договорив.
- Что ты решил уйти, - закончила тихим голосом Гермиона.
- Мне нужно было подумать, - сказал Гарри. – О… о многом.
Он смотрел на Рона и Гермиону и, к своему счастью, понял, что они поняли все, что он пытался вложить в это «о многом».
Гарри положил руку на плечо друга.
- Рон, я…
- Я знаю, - перебил его тот. – Тебе жаль, ты чувствуешь свою вину за гибель Фреда (произнося имя брата, его голос задрожал), но я и все остальные, если уж ты захочешь поговорить с ними об этом, - скажем тебе сразу: твоей вины здесь нет. Мы все знали, на что идем и чем рискуем. И Фред тоже. Так что давай закроем эту тему раз и навсегда. Ты был и всегда останешься моим другом.
Рон слегка улыбнулся, и Гарри улыбнулся в ответ. Он почувствовал огромное облегчение, тяжесть в груди стала немного легче.
- Только не пропадай надолго, ладно? Макгонагалл и так нервничает, столько людей приехало в Хогвартс. А репортеры совсем обнаглели – Джинни тут применила Летучемышиный сглаз к одному типу, который все пытался выяснить, где мы пропадали все это время.
Желудок Гарри сделал сальто.
- Кажется, нам пора идти? – спросил он, стараясь говорить ровным голосом.
- Пора, - подтвердила Гермиона. – Хотя без тебя все равно не начнут. Члены Ордены Феникса и «Мальчик, Который Выжил» – почетные гости.
- Прекрасно, - буркнул Гарри.