Американская грязь

В течение четырех лет Лука великолепно говорил на двух языках, но теперь в бирюзовом доме Карлоса голос мальчика начал пропадать; к нему возвращалось былое безмолвие. Лидия видела, как это происходит, но ни она, ни ее сын не могли ничего с этим поделать. Поначалу тишина опустилась легкой дымкой, но вскоре затвердела, словно смола. К среде немоту Луки уже нельзя было не замечать. На прямые вопросы он отвечал лишь мимикой и жестами. Он вновь освоил технику отрешенного взгляда, и тогда Лидия почувствовала, как где-то внутри от нее откололся последний кусочек рассудка.

В эти дни, полные тягучего, оцепенелого молчания, в голове у Лидии по-прежнему стремительно вращалось колесо чудовищных мыслей, и никакими способами у нее не получалось его остановить. В присутствии сына ей удавалось держаться стойко, но порой приходилось убегать в ванную. Там Лидия открывала кран, чтобы шум воды скрывал ее приглушенный, скорбный крик. Ее выворачивало от горя, настолько первобытного, что Лидия ощущала себя диким животным, зверем, лишенным сородичей. По ночам, лежа с Лукой на узкой постели крестного сына Себастьяна, она властно направляла мысли в черноту – и ее разум повиновался. Раз за разом она повторяла: не думай, не думай, не думай, – и благодаря такому самообладанию вскоре проваливалась в милосердный сон. По сто раз на дню воспоминания о случившемся вбрасывали в ее кровь адреналин, поэтому вечером она, к счастью, валилась с ног от усталости. Ее веки опускались. Но в краткий переходный миг между прыжком с берега и тем моментом, когда ее подхватывал поток, она стремительно летела вниз. Конечности дергались, сердце колотилось, в мозгу всплывали все те же образы: грохот перестрелки, запах обугленного мяса и шестнадцать прекрасных лиц, навсегда застывших без движения, с пустыми глазами, устремленными в небо. Лидия вскакивала в постели и пыталась выровнять дыхание, не разбудив Луку. Каждую ночь на пути к забытью перед ней возникала эта преграда. Этот отрезок она не могла преодолеть. Да что же она за человек, если не сумела похоронить свою семью? Как могла она бросить родных, у которых застывала в жилах кровь, на голой земле, с открытым ртом, с распахнутыми глазами? Лидия видела вдов, которые прямо говорили обо всем, что выпало на их долю, вдов, которым горе придавало храбрости. Она видела, как они выступали перед камерами, не позволяя никому затыкать себе рот, и обвиняли виноватых, высмеивали насилие трусливых мужчин. Называли их по именам. Этих вдов расстреливали на похоронах. Не думай, не думай, не думай.

В среду Карлос отпросился с работы, чтобы лично сесть за руль одного из трех церковных фургонов, направлявшихся в Мехико. Красный саквояж Лидия оставила на постели, где они с сыном провели последние три ночи. Внутри лежали ее туфли на каблуках и парадные ботинки Луки. Все остальное она затолкала в два рюкзака, и это был весь их багаж. Из Мехико они полетят на север, решила Лидия. Другого выхода не было. С этими рюкзаками им будет легче передвигаться и не придется стоять у багажной ленты, высматривая свои пожитки (в общем-то, ненужные). Лидия не знала, предупредили ли миссионеров о двух неожиданных попутчиках, но, когда мать с сыном зашли в фургон, никто их ни о чем не спросил. Девочки сверкали своими приторными улыбками и пытались заговорить с Лидией о Спасителе, но та притворялась, что не понимает английского. Усевшись на заднее сиденье, она обнимала сына одной рукой и изо всех сил пыталась вести себя как обычный человек. Вспомнить, каково это, оказалось непросто. У девочек были туристические сумки и дорогие рюкзаки, а волосы у каждой – кудрявые, прямые, жесткие, шелковистые – были заплетены в две французские косички. Лидия поняла, что так того требуют правила миссионеров, и потрогала свой конский хвост. Это заметила девочка, сидевшая рядом.

– Хотите, я вам тоже заплету? – спросила она с улыбкой. – Мы все плетем друг другу косички.

Лидия засомневалась: даже с самыми безупречными французскими косичками вряд ли кто-то примет ее за юную миссионерку из Индианы. И все же самая нелепая броня лучше никакой. Девочка решила, что ее собеседнице мешает языковой барьер, и показала пальцем на свои косички, потом на косички двух других девочек и, наконец, на волосы самой Лидии.

– Хотите? Французские косички?

Молча кивнув, Лидия стянула резинку со своих густых черных волос и повернулась к девочке спиной; та запустила пальчики в ее шевелюру и принялась что-то там накручивать. В салоне было жарко. Покончив с плетением, девочка попросила у своих подруг зеркало. Оказалось, что ни одна из пяти юных пассажирок не была настолько тщеславна, чтобы носить при себе ручное зеркальце. В конце концов одна из них открыла камеру на своем айфоне, перевела ее в режим селфи и отдала телефон Лидии.

– Вам так идет! – воскликнула девочка. – ¡Me gusta![34]

Лидия посмотрела в экран и покрутила головой из стороны в сторону, чтобы получше разглядеть свою новую прическу. Ей показалось, что теперь она выглядела немного моложе. Улыбнувшись, она отдала девочке телефон. Когда пассажиры фургона запели, ее окатила волна облегчения: голоса заполнили салон, не оставляя места для тревожных мыслей. Все, включая Карлоса, пели громко и задорно.

– Поспи немного, – прошептала Лидия на ухо сыну, когда они подъезжали к Аксаксакуалько. – Лука смотрел на нее не моргая. – Впереди пробка. Ложись на пол и немного вздремни. Тут удобно.

Лидия наклонилась и, расставив по разные стороны две туристические сумки, освободила немного места. Лука пролез между ними и свернулся калачиком. Его набитый рюкзак теперь служил подушкой. Мальчик закрыл глаза. Между тем движение на дороге начало стопориться – а вместе с ним и дыхание Лидии. Девочки громче запели песню «Jesus, Take The Wheel»[35]. Карлос поймал взгляд Лидии в зеркале заднего вида. Он медленно моргнул, понимая, что иного утешения сейчас предложить не может. Череда машин впереди остановилась. Их фургон оказался зажат между двумя другими. За рулем того, что стоял впереди, сидела Мередит.

На дороге показались два молодых человека, скорее даже мальчика, с винтовками AR-15 наперевес. Возможно, оттого, что эта модель была не столь востребована и сексуальна, как вездесущий калашников, Лидии стало еще жутче. Глупость, конечно. Любой ствол тебя прикончит с равной легкостью. Но в гладком черном корпусе AR-15 было что-то глубоко утилитарное, словно ей даже не требовалось привлекать к себе внимание.

Время от времени дуло одной из винтовок заглядывало в открытое окно какой-нибудь ожидающей пропуска машины, но в основном они оставались в вертикальном положении. Мальчики держали оружие обеими руками. Как правило, водители не дергались. В основном они уступали раздутому самолюбию парней, подыгрывали их тщеславию. Никто не ожидал, что эти ребята и правда откроют огонь, но все знали: прежде чем стать по-настоящему лихим парнем, сначала надо таким притвориться. Никому не хотелось обнаружить, что именно сегодня мальчишки решили действовать всерьез. Один за другим водители тянулись к своим кошелькам, сумкам и бардачкам за приготовленными деньгами. Они передавали купюры безропотно, искренне повторяя: «Благослови вас Господь», потому что эти парни могли приходиться им братьями, сыновьями, внуками. Кому-то из них наверняка и приходились.

Карлос газовал и давал по тормозам, снова газовал и снова давал по тормозам. Лука лежал с закрытыми глазами, а девочки-миссионерки пели. Лидия молилась, чтобы мальчики оказались некоррумпированными autodefensas, хотя надежды было мало.

Поющие девочки тоже храбрились изо всех сил. Поездка через блокпост казалась им увлекательной, а перед отправлением пастор успокоил их – мол, подобное в Мексике случается постоянно, и бояться тут нечего, это все равно что проехать пункт сбора дорожной пошлины, – и все же они понимали: операторы пунктов сбора дорожной пошлины в Индиане не носят при себе автоматическое оружие. Многие из этих девочек – загляни они поглубже в потаенные, грешные уголки своей души – с нетерпением ждали, что их автобус задержат: экзотическое приключение, выброс адреналина, а какие интересные истории они потом будут рассказывать в Индиане! Однако по пути из Мехико их никто не остановил. Они испытали разочарование с привкусом вины. Когда же долгожданный момент все-таки настал, когда они увидели на дороге мальчиков, почти своих ровесников, которые устрашающе размахивали оружием, когда в их неопытную миссионерскую нервную систему беспорядочно хлынули гормоны, каждая из девочек с косичками похолодела от ужаса. Кое-кто еще надеялся, что у них найдется достаточно смелости, чтобы взглянуть этим юношам в лицо, чтобы спасти их, напомнив им о Христе. Но большинство просто хотели как можно скорее попасть домой. Одна из девочек – та, у которой был айфон, – снова попыталась запеть, но к ней никто не присоединился, и через пару тактов песня оборвалась. Карлос опустил стекло.

34

Мне нравится! (исп.)

35

Иисус, встань у руля (англ.).