Змей Сварога

Самостоятельно забрать товар проводник, даже если бы захотел, не смог бы. Ключ от тайника находился у самого контрабандиста, а открыть трубу без ключа было невозможно.

Бывали случаи, когда проводник убивал контрабандиста, отбирал товар и ключ. Но его быстро находили товарищи убитого. Расправа была короткой и жестокой – за предательство разжалованный проводник платил жизнью. Потом на тайнике меняли крышку, и все продолжалось по новой.

Самым большим спросом пользовались контрабандные сигареты и предметы женского обихода – фильдеперсовые чулки, духи, различная косметика и парфюмерия. Товар этот всегда тщательно упаковывали в водонепроницаемые чехлы, чтобы сырость от реки не повредила их, – цена ведь была немалой.

Затем товар распределялся по черным рынкам и приносил очень даже неплохие деньги. Изредка контрабанда шла и с другой стороны: через румынскую границу и дальше, в другие страны, утекали драгоценности, золотые монеты царской чеканки, фальшивые доллары, иконы, предметы антиквариата, церковная утварь… За границу СССР шло все то, что стоило очень дорого и что невозможно было продать в родной стране.

Он жил в прибрежном селе уже седьмой месяц, выдавая себя за известного одесского контрабандиста. Потребовался большой период подготовительной работы, чтобы местные контрабандисты приняли его за своего. Но он успешно справился со всем этим.

И в очередной раз он шел в камышах на встречу со своим проводником. День назад у местного шинкаря, связующего звена всех контрабандных операций, он получил информацию о том, что в одном из тайников для него есть товар.

В этот раз товар был особенно важен для него, потому что под металлической крышкой в жерле трубы лежали не коробки с духами и не фильдеперсовые чулки. Там лежало огнестрельное оружие. Новенькие немецкие пистолеты вальтер.

Последняя партия заказанного оружия – ровно столько, чтобы вооружить тоже последний отряд. И тогда его миссия будет выполнена. Вернее, часть миссии. Мысли предательски забегали вперед. Но у него не было времени почивать на лаврах и думать о грядущих триумфах – он уверенно пошел по вязкой, болотной жиже в камышах, через тошнотворный, гнилостный запах топи.

Проводником в этот раз был простой крестьянский парень. Немного придурковатый, как и все крестьяне, чей мозг не был развит образованием или хотя бы грамотой, однако достаточно сообразительный для своих лет. Он был достаточно жадным, чтобы обучиться азам контрабандной работы для заработка. К тому же, в отличие от большинства своих сородичей, ему не надо было кормить семью – он был одиноким, и заработанные контрабандой деньги мог тратить на местных девок, которые в нем души не чаяли.

Проводник ждал его возле реки, там, где грунтовка сельской дороги сходила в камышовую топь, у подножия креста, который давно уже успели сломать рьяные советские активисты. Крест этот считался оберегом от всевозможной нечисти, которая, согласно местным поверьям, могла приходить с реки. Был он каменный, почерневший от времени и такой страшный, что местные жители всегда крестились, проходя мимо него. В селе никто и не знал, кто соорудил этот крест и почему камень в его основании был расположен так низко, что его омывали речные воды.

Однако веяния времени докатились и до этих земель, несмотря на все попытки румынских властей удержать порядок на территории Бессарабии и Приднестровья. Попытки эти были хаотичны, властям местные крестьяне не подчинялись – беспорядки вспыхивали тут и там. Во время одного из таких беспорядков и был сломан крест. Никто толком так и не понял, кто и зачем его сломал. Остался только камень – основание креста у воды, его почему-то не тронули. Так и торчал этот странный символ у воды – как знак эпохи, приносящей сплошной хаос и разрушения.

Приблизившись со стороны реки, он издалека увидел ожидавшего его проводника. Здоровенный парень нетерпеливо переминался с ноги на ногу, словно танцевал какой-то странный танец.

Подойдя, даже сквозь темноту он разглядел, каким бледным было лицо проводника – словно брюхо рыбы, вытащенной из воды наружу.

– Давно ждешь? – Он подошел так неожиданно, что парень вздрогнул и неловко шагнул назад. «Плохой признак, – подумал он, – парень труслив, как кролик…»

– Место плохое… Подножие креста… – откашлявшись, сказал проводник. Губы его дрожали.

– Чем же плохое? – небрежно бросил он, уже давно отказавшись от мысли понимать бредовые фантазии местных жителей.

– Змеи… шепчут… – запинаясь, прошептал парень.

– Змеи? О чем? – снова почти машинально переспросил он. То, что вопрос абсолютно глупый, он даже не понял.

– Слышишь шорох? – скривился парень. – Это змеи шуршат. Конец марта, а змей много. Плохо, что сломали крест. Люди говорили, он змей сдерживал, загородом был.

– Бред какой-то, – бросил он и, устав слушать какие-то фантазии, отвлекающие от цели, устремился вперед. Проводнику не осталось ничего другого, кроме как последовать за ним.

Вот и тайник. Проржавевшее жерло трубы торчало прямо в камышах, замаскированное старой, засохшей осокой. И никто бы его не нашел, если б не знал о его существовании. Никому бы и в голову не пришло, что в этом месте что-то не так, как должно бы было быть.

Достав из-за пазухи ключ, он с трудом открыл проржавевший замок и достал большую продолговатую коробку, обмотанную водонепроницаемой пленкой. Открыл. Новенькие вальтеры были сложены один к одному – так, что радовался глаз.

– Хочешь пистолет? – усмехнулся он, обернувшись на проводника. – Ты смотри, а то могу дать.

– Зачем он мне, нечисть, изыди, сатана… – отшатнулся тот так, словно ему действительно вкладывали пистолет в руку. Он засмеялся: оружие как близость поставленной цели всегда повышало в нем дух, и он страшно радовался удачному завершению этого этапа.

Так, смеясь, он запрокинул голову вверх – и вдруг замер, в первый момент не понимая, что не так в этом застывшем темном небе… Чуть поодаль от того места, где они находились, были дома соседнего села. Они стояли так близко, что, как говорится, до них можно было рукой подать. Это село находилось на румынской территории. Он давно привык, что с наступлением темноты дома стояли без признаков жизни, света – как сплошная скала, непроницаемая громада.

В его сознании эти дома складывались в одно целое – столько раз он их видел, что не смог бы и сказать: или стоят рядом, или же есть дома на отшибе. Никогда ни одного лучика света не пробивалось сквозь эту черноту. И вдруг… Именно в эту ночь в одном из домов он явно увидел горящие светом окна.

Свет, яркий, ослепляющий его свет был в доме, стоявшем у самой реки, так близко к воде, что Днестр едва ли не обмывал сваи, бревна, закрепленные в фундаменте.

Стоп! Но ведь этот свет был категорически невозможен! В 1940 году Днестр служил демаркационной линией между Румынией и СССР. И эта водная граница между двумя сторонами охранялась особенно строго. И в прибрежных селах румынские власти разрешали включать свет в домах только при наглухо закрытых ставнях, так, чтобы даже полоски не просачивалось наружу! Из-за мер повышенной безопасности на границе даже навигация по Днестру была прекращена.

И вдруг в одном из домов, словно в нарушение всех правил и норм, были раскрыты окна, и сквозь них пробивалась наружу не то что полоска, а целый сноп света! Это было что-то невозможное!

До Тирасполя – 22 километра, и здесь, на левом берегу Днестра, находились приграничные войска. Тем более – в Чобручах, географическое положение которых было уникально: соседнее село находилось совсем близко, впритык, и жители часто переходили из одного в другое. Но свет… Никогда ничего подобного он не видел.

– Свет, – он толкнул парня в плечо, заставив обернуться в нужном направлении. – Кто там живет?

– Да никто не живет… Вот те крест, черти хороводят…

– Тьфу ты!.. – плюнул он в сердцах. Сложил все оружие в заплечный мешок. Затем еще раз посмотрел на странную картину и внезапно решился: