Страница 4 из 23
– Ты ешь, разулыбался он, – сказал Волков, – со мной поедешь.
– Куда? – сразу перестал улыбаться Фриц Ламме, видно, планы его рушились.
– К монаху, к отшельнику, был он вечера тут, меня ждал, говорил, что дело решил. Думаю, это он про зверя.
– Ну, ладно, поедем, поговорим со святым человеком, – согласился Сыч нехотя и полез в кашу ложкой.
Не успели они уехать, как приехал Рене, стал говорить с ним насчёт свадьбы. Старому дурню не терпелось взять замуж его сестру побыстрее. Он спрашивал, не слишком ли будет торопливо играть свадьбу в субботу. Это всё по-прежнему не нравилось кавалеру, но раз уж дал согласие, то теперь не мешать же делу.
– Идите к брату Семиону, – сказал Волков, лишь бы Рене отстал от него. – Договоритесь с ним о дне.
Рене, чёртов жених, начал бубнить ему о благодарности своей.
– Не задерживайте меня, Арсибальдус, – хмурился кавалер, желая избавиться от него, – у меня и без вас много дел.
Он собирался ехать к монаху, путь был неблизкий, а нога ещё от вчерашней езды не отошла.
– Да-да, конечно, кавалер, – сказал Рене, кланяясь.
– Вот неймётся ему, – шептал Волков, садясь на коня.
– Надеюсь, вы будете на свадьбе? – не отставал от него ротмистр, даже когда кавалер уже сидел в седле.
– Да, буду, конечно, как мне не быть на свадьбе сестры? – отвечал Волков, думая о том, что раньше Рене казался ему умным и трезвым человеком.
Глава 3
– Зараза, опять его нет дома, – ещё издали заметил замок на двери Сыч. – Который уже раз к нему ездим дверь его целовать.
Волков тоже злился, путь-то не близкий, ему он нелегко давался.
Сыч спрыгнул с коня и подошёл к двери, подёргал замок:
– Крепкий.
Привстал на цыпочки, заглянул в щель, смотрел, смотрел:
– Темень, ни хрена не видать, – он принюхался. – Хотя был недавно, кашу просяную с толчёным салом жрал, святой человек.
Он достал свой мерзкий нож и вырезал на старой двери белую зарубку, пояснил:
– Чтобы знал, что мы тут были. Может, смекнёт опять к нам прийти.
– Ладно, – сказал Волков, – поехали, доедем до кузнеца, на обратном пути опять сюда заглянем.
Ганс Волинг обрадовался, когда увидел кавалера. А ещё больше обрадовался, когда Максимилиан достал из мешка мятый шлем и протянул его кузнецу.
– Ишь, ты, вот так да, вот так невидаль! – сразу обрадовался Волинг, вертя в руках великолепный шлем. – Даже у наших баронов такой красоты нету. – Он осматривал шлем со всех сторон и продолжал бормотать. – Ты погляди, какое железо хорошее, глянь, и его пробили, видать, в лихом деле шлем побывал. Посидите, господа, спешивайтесь и посидите в доме, я только погляжу на эту работу, велю коней ваших напоить.
Волков спешился, решил походить по двору, ногу размять. Дошёл до ворот, встал, повертел головой, прислушиваясь к ощущениям в шее, но не очень рьяно, так, чтобы кровь опять не пошла из раны. Потрогал отёк на затылке рядом с ухом. Было больно, но не так, как вчера, кровь из раны не пошла. Он посмотрел на дорогу и увидал четырёх всадников вдалеке.
Даже издали он понял, что это местный сеньор или какой-нибудь важный господин, что тут проездом. Конечно, это был не выезд барона фон Фезенклевера из десятка рыцарей. Но, тем не менее, четверо господ на хороших конях и в хорошей одежде быстро приближались к кузнице с запада.
Как ближе подъехали, так Волков уже знал, кто это едет, это был сам хозяин местной земли, господин поместья Балль, молодой и красивый Адольф Фридрих Балль, барон фон Дениц. Их знакомила его жена Элеонора Августа на балу у графа. Он тогда Волкову не понравился. Обыкновенный, заносчивый молодой сеньор. Хотя, какой он молодой, лет тридцать ему уже было. Волкову не хотелось с ним говорить, но делать было нечего.
Барон подъехал и без помощи кого бы то ни было слез с лошади, коротко кивнул кавалеру и, подойдя ближе, протянул ему руку и без всякой шутливости в голосе сказал:
– Большая честь для меня и для моих рыцарей видеть вас, кавалер, на моей земле. Господа, это кавалер Фолькоф, господин Эшбахта.
Рыцари подходили к Волкову, жали ему руку, представлялись, последним был самый из них старший кавалер Рёдль, он, не выпуская руки Волкова, произнёс:
– Для нас, как и для барона, честь видеть вас и жать вашу руку. Мы восхищены вашей победой на реке.
Уж чего-чего, а такого Волков никак не ожидал услышать от заносчивого барона и его рыцарей. В общем-то, он был не из тех людей, что лезут в карман за словом, и всегда знал, что ответить, но подобное благорасположение заставило его немного смутиться, и вместо ответной любезности кавалер пробормотал лишь:
– Вот, заехал к вашему кузнецу шлем починить. У меня-то кузнеца нету.
– Вам повредили ваш шлем? – воскликнул фон Дениц и пошёл во двор кузни прямо к кузнецу. – Тот ваш великолепный шлем, в котором вы были на смотре?
Волков пошёл за ним, и приехавшие рыцари тоже пошли в кузню.
– А ну-ка, Ганс дай взглянуть? – барон дошёл до кузнеца, который ему низко кланялся, и взял из его рук шлем. Стал рассматривать его. – Ах, Бог ты мой, какая прелесть. Кавалер, откуда у вас деньги на такое роскошество?
– Это… – Волков хотел сказать «награда», но почему-то сказал: – Подарок.
– Если подарок от женщины… Даже не знаю, как вам удалось заслужить его, – засмеялся барон, рыцари его тоже улыбались.
Кавалера так и подмывало сказать, что подарил ему доспех сам архиепископ Ланна, но это выглядело бы как бахвальство высокими связями, и он не стал распространяться о дарителе.
– И это повреждение вы получили вчера на реке? – продолжал рассматривать шлем барон.
– Да, вчера на рассвете.
– Поймали горцев на высадке? – спросил один из рыцарей.
– Именно, как раз они высадились на мой берег первой партией.
– И вы как следует им врезали? Причём убили их капитана? – говорил барон, передавая шлем кузнецу и ожидая ответа Волкова.
– Я смотрю, новости здесь распространяются быстро, – заметил тот.
– Самое интересное в нашей глуши – это новости, – сказал фон Дениц. – Ну, расскажите, как было, хотя бы вкратце. Как вы узнали, что они готовят набег?
Волков не стал говорить, что у него на том берегу есть свои люди. Это ему показалось излишним.
– Мои дозорные сообщили, что напротив леса собрано много лодок. Я их после ярмарки всё время ждал. Поспешил туда. Так и есть, за рекой был их лагерь, – Волков рассказывал об этом так просто и буднично, словно описывал обед, и обед отнюдь не праздничный. – Мы подошли к реке тихо, там было всего одно удобное место для высадки, я разбил моих людей на три части, дал всем им слезть с лодок, ударил по ним с трёх сторон. Сбросил в воду. Они послали помощь, но мои стрелки расстреляли лодки, что плыли на наш берег. Наш с вами сосед Гренер сказал, что горцы потом выловили своего капитана из реки. Вот, в общем, и всё.
Волкову казалось, что барон пару раз бросал внимательный взгляд на Максимилиана, что был тут же и слушал их разговор. Сначала думал, мало ли, но потом понял, что юноша заинтересовал барона.
– А вы, мой юный друг, – заговорил фон Дениц, обращаясь к молодому человеку, – вы тоже были при деле на реке?
– Да, господин барон, – ответил молодой Брюнхвальд.
– Вы оруженосец господина Эшбахта?
– Имею честь им быть, – не без гордости отвечал Максимилиан.
– Да, кажется, это и вправду честь – состоять при таком славном воине, – без всякой иронии согласился барон, подходя к юноше и глядя на него пристально. – Ваш рыцарь, я вижу, был ранен, он сражался, а вам, мой юный друг, удалось обнажить меч?
– Нет, – с обидой в голосе отвечал Максимилиан, – кавалер отослалменя к стрелкам, а они запоздали к атаке, я не видел, как его ранили.
– А позвольте взглянуть ваш меч, – вдруг произнёс барон и протянул руку.
Юноша растерялся, он не знал, как поступить, и покосился на Волкова, тот едва заметно кивнул. Тогда Максимилиан достал из ножен свой меч, протянул его фон Деницу. Это, конечно, был не простой солдатский тесак, но и не выдающееся оружие. Простенький, хорошо заточенный меч с простой гардой и незамысловатым эфесом. Странно, что барон заинтересовался таким оружием. А барон рассмотрел меч как следует, что он в нём находил – для всех было непонятно. Потом он вернул оружие юноше.