Без чувств

— Да разве хорошая девушка в рабство попадёт? — всплеснула руками няня. — Она лучше руки на себя наложит, чем будет служить утехой! Вот, где вы её взяли, скажите!

— Что это изменит? Улина — плата за мой последний контракт.

— То есть, араз Теофан, ты даже не знаешь, сколько через нее до тебя прошло мужчин? Как я могу уберечь мою невинную птичку, если рядом с ней едет такая? — няня сердито притопнула ногой. — Да если кто-то узнает, с кем прибыла Рамика, не видать ей нормальной партии!

— Что за чушь вы несете, ари Цецилия? Я везу Улину для продажи в гарем! Именно поэтому я ее взял в качестве платы за работу.

Няня хмыкнула и покачала головой:

— Ни в жисть не поверю, что наёмник, здоровый мужик, столько дней наедине с девушкой, и до сих пор её не попробовал. Всем видно, как вы за ней следите, как бережете, стараетесь кусок получше ей в чашку кинуть, лалики опять же, одеяло… Нет, араз Теофан, она не девственница, и ни в какой гарем её не купят!

- Не все рабыни идут для услады господина, кому-то надо там прислуживать, да и другой женской работы полно, — герцог не сдавался. — Кому я решил продать свою рабыню, касается только меня. Ваше дело — молодая госпожа, вот ею и занимайтесь!

Интерес к его собственности удалось погасить, но Стефан понимал — это временно. От безделья женщины примутся за старое очень скоро. По крайней мере — няня точно.

Рамика напрямую его, пока, не доставала.

Аэлина держалась достойно, на выпады не отвечала, головы не поднимала.

Герцог понимал — ей удается выдерживать переходы только потому, что старый мул не мог двигаться быстрее.

Рамика через няню передавала, что готова ссудить денег на покупку молодой лошади.

— Не нужно, — отказался магистр.

— За рабыню переживаете? — не преминула съехидничать ари Цецилия. — Посадите на повозку, мы сделаем вид, что не видим, лишь бы ехать скорее.

— Причем тут рабыня? — поднял брови наёмник. — Я получаю одну монету за каждый день пути. Чем дольше едем, тем больше получу.

Женщина фыркнула и вернулась к подопечной, а Стефан перевёл дух.

Нет, грах трехногий, почему их так волнует наличие рабыни? Вообще, отношение в Тропиндаре к рабам какое-то предвзятое. Он считал, что они здесь — обычное явление. Ладно, пусть, не совсем обычное, но не редкое. Герцог оказался не готов, что от Аэлины все будут шарахаться, как от заразной, и настолько презрительно к ней относиться. Цепляются и цепляются. И да, хорошая лошадь не помешала бы, тем более, если спутники готовы закрыть глаза на нарушение обычая — жена сможет ехать, а не идти. У него и так уже сердце кровью обливается. А если она уже беременна? Ведь, бывает и с первого раза женщина умудряется понести.

Мужчина еще больше помрачнел.

Тракт, по которому они двигались, кипел жизнью. Путников то и дело обгоняли другие повозки и экипажи, иногда пролетал верховой. Встречались и пешеходы. Через равные промежутки в половину одного дневного перехода, возле дороги вырастали постоялые дворы, но герцог предпочитал ночевать в повозках.

На вопросы няни он ответил, что не желает разыскивать свою собственность, если ночью кто-нибудь решит, что повозка и мул ему нужнее. На самом деле на постоялых дворах была велика вероятность встретить одаренного. Любой маг с уровнем дара выше среднего без труда опознает в наемнике собрата. Но маги ни в одном государстве наемниками не работают, поэтому возникнет закономерный вопрос — что тут забыл одаренный? А когда рассмотрят Аэлину и узнают, что оба — подданные империи… Нет, допускать такое было нельзя.

Герцог уже сто раз пожалел, что согласился сопровождать дочь торговца, однако, магический договор, который они заключили с её отцом, не позволял ему ни передать свой контракт кому-нибудь другому, ни отказаться выполнять свои обязанности. Единственный плюс из всего — замаскировались они отлично.

Через пять дней пути, обе повозки въехали в небольшой городок — Таун, и Рамика запросила день отдыха.

— Это вы можете не мыться неделями, спать под открытым небом и есть всухомятку, а моя птичка привыкла ванну два раза в день принимать! Мы останавливаемся на один день!

Конечно, Стефан собирался отказаться — в дороге он решает, где стоянки, да насколько долгие, тем более что до вожделенной Астерии, где он, наконец, сбудет Рамику с рук, оставалось полтора дня пути. Но взгляд, брошенный на Аэлину, поведал ему куда больше слов — его жена измучена и остро нуждается в отдыхе.

— Хорошо, — буркнул он. — Но постоялый двор я сам выберу.

Остановились в небольшой гостинице, неподалеку от выезда из городка. Конюшня всего на пять лошадей, комнат только пять. Зато в гостинице, кроме них, больше не было ни одного постояльца.

Дочь торговца потребовала лучшую комнату, но тут воспротивился герцог — лучшая комната располагалась на первом этаже.

Караулить сутки под окном не было никакого желания, поэтому Стефан велел вселяться в одну из трех комнат на втором этаже — среднюю. Ближайшую к выходу занял сам, в комнату справа отправил сопровождавших их работников.

На возмущение няни коротко отрезал:

— Не нравится — собираемся и выезжаем.

Ари Цецилия прикусила язык.

Дождавшись, когда подопечные водворились в выделенное им помещение, герцог смог позаботиться о Аэлине.

Девушка всё это время так и стояла во дворе. Чувствуя, как холодеют руки, мужчина прикинул расстояние, на которое отдалялся от жены — если и превысил тридцать метров, то ненамного. Всмотрелся в бледное лицо девушки — грах, похоже, ей прилетело-таки.

— Ты почему тут торчишь? — от волнения он не сдержался и произнес это гораздо жестче, чем хотел. — Я же велел дожидаться внизу. Там хоть посидеть есть на чем, и ты не оказалась бы от меня дальше, чем позволяет ошейник.

— Мне запретили туда входить, — ответила Аэлина и посмотрела прямо в глаза мужу. — Ничего, продолжайте осматривать комнаты, мне почти не больно.

— Запретили? Кто? — магистр почувствовал, что начинает закипать. — Кто посмел отменить моё распоряжение?

Аэлина округлила глаза, и маг сам себя одернул — он не советник императора, а обычный наёмник. Не по чину такие фразы и амбиции.

— Хозяин запретил, — робко отозвался молоденький конюх. — Велел не пускать рабыню.

— Почему? — изумился герцог. — Кому она может помешать, ведь здесь только мы?

— Хозяин велел.

— Иди за мной, — приказал жене Стефан, решив больше не спорить с конюхом.

Но войти в гостиницу не получилось — в дверях стоял хмурый владелец.

— Прошу прощения, араз, но в мою гостиницу рабыня не войдет.

— Почему? Она будет в моей комнате и шагу одна за ее пределы не ступит.

— Если кто-то узнает, что я пустил внутрь рабыню, у меня больше никто не станет останавливаться. Простите, араз, я очень уважаю своих постояльцев, но рабыня в дом не войдет. Она может переночевать на конюшне.

— В том-то и дело, что не может! — рассердился герцог, который решился на остановку только ради того, чтобы в нормальных условиях отдохнула Аэлина. — У неё предел ошейника всего тридцать метров!

— Если вы позволите, то всего в трех алпелях отсюда дом почтенного Аронима, мага. Вы сможете приобрести у него новый ошейник, с более длинным порогом, — хозяин посмотрел на небо. — Только вам надо поспешить, он вот-вот закроет лавку.

— Я не могу оставить без охраны госпожу, — рявкнул герцог.

Говорить, что показаться в лавке мага ни он, ни Аэлина не рискнут, он не стал, благо, нашелся другой повод.

— Можно послать Тимо, он шустрый, сбегает мигом! — предложил хозяин. — Дайте ему три монеты, и он купит новый ошейник. Я разрешу вашей рабыне спать в пустом стойле, ей будет там тепло и удобно.

РЕМАРКА

Дорогие мои, любимые читатели!

Чтобы по несколько раз не повторять одно и то же, решила написать здесь.

В тексте это было, но продублирую, раз прошло незаметно или забылось.