Гремучий ручей

Любит. Хоть и полюбила не сразу. Певучий итальянский поначалу нравился ей куда больше. Но все же немецкий она предпочитала французскому. Да, ей легко давались языки. Так уж был устроен ее мозг и память.

Наверное, у нее получилось, потому что Отто фон Клейст кивнул, опустился обратно в кресло, сказал:

– Вы производите впечатление, фрау… – Он прищелкнул пальцами, словно вспоминая. Ольга молчала, дожидалась, когда он решит, что она достойна того, чтобы он помнил ее имя. Это такая игра. Она принимает ее правила. Пока принимает. Подойти бы поближе…

– Хельга. Ее зовут Хельга, Отто! – У фрау Ирмы были свои правила игры, и не было Ольгиного терпения. – Так что ты решил? Она подходит?

Прежде, чем ответить, фон Клейст поманил Ольгу пальцем. Это хорошо. Она ждала этого.

Ольга двигалась медленно, а за ее спиной так же медленно двигались псы.

– Знание немецкого языка – это очень похвально. – Фон Клейст уперся локтями в обтянутую зеленым сукном столешницу. – А любовь к этому великому языку похвальнее вдвойне. Дайте-ка я на вас посмотрю…

Она тоже посмотрит. Пробьется через бликующее стекло очков, поищет петельку, а потом потянет. Чтобы уже наверняка…

…За бликами стекол не было ничего: ни глаз, ни петельки, ни души. Ольга рухнула в черный непроглядный омут и от черноты этой едва удержалась на ногах. Но удержалась. И даже лицо удержала. Ни одним мускулом не дрогнула, не показала степень своего изумления. А фон Клейст, кажется, тоже был озадачен. Когда Ольга поняла, что ничего не найдет на дне его глаз, эти глаза сделались самыми обычными, светло-голубыми в желтом свете настольной лампы. При свете дня они могут быть другими, случаются и такие метаморфозы.

– Ваш любимый немецкий писатель, фрау Хельга? – спросил вдруг фон Клейст.

– Иоганн Кристоф Фридрих фон Шиллер, – сказала она без раздумий. Впрочем, не было у нее времени на раздумья.

– Вот, значит, как… – Фон Клейст усмехнулся. – Согласен, великий и очень разносторонний человек, но мне ближе братья Гримм. Я вырос на их чудесных сказках. – Он перевел взгляд на фрау Ирму, и та едва заметно кивнула. Уж не она ли читала ему эти чудесные сказки?

Ольга и сама их читала. В оригинале на немецком. Но читать их Танюшке она бы не стала. Неизвестно, чьи сказки страшнее: бабы Гарпины или братьев Гримм.

– Вы мне подходите, фрау Хельга. – Фон Клейст погладил поднырнувшую под его ладонь Гармонию. – Люблю образованных людей. Здесь, в дикой стране, это такая редкость!

Ольга стояла напротив него и думала о другом. Она думала о том, почему у нее ничего не вышло, и о том, что ей повезло, что фон Клейст решил нанять ее на работу. Сам решил. А еще ей было страшно. Почти так же страшно, как от сказок бабы Гарпины. Нет, пожалуй, даже страшнее.

– Но вы должны понимать, что спрос с вас будет высок, невзирая на ваш возраст. Это особое место. Долгое время оно было незаслуженно забыто, но я здесь для того, чтобы вернуть его к… – Нет, он не сказал «к жизни». Он ничего не сказал, оборвал себя на полуслове и снова посмотрел Ольге в глаза. На сей раз, она оказалась готова. В голове у нее звучала «Ода к радости» фон Шиллера. Этакий заградотряд из слов. Слова иногда имеют особу мощь, могут убить, но могут и защитить.

– А что конкретно вам нравится из Шиллера? – спросил фон Клейст и тут же добавил: – Погодите, не говорите! Дайте я угадаю! Вам нравится «Ода к радости», ведь так?

Как?.. Он не сумел пробиться через заградотряд из слов, но сумел почувствовать сами слова. Или все гораздо проще?

– Вы очень проницательны, господин фон Клейст.

– Быть проницательным – это мое… я бы сказал, маленькое хобби. Но и вы, фрау Хельга, полны загадок, как я посмотрю.

Куда он посмотрел? Как много смог увидеть? Наверное, не много, если решил взять ее на работу.

– Никаких загадок, господин фон Клейст. – Ольга улыбнулась сдержанной улыбкой. – Просто нельзя не любить «Оду к радости».

– Наверное. – Он кивнул и в тот же миг потерял к ней интерес. Ольга кожей почувствовала, как исчез тот невидимый щуп, что шарил у нее в мозгу. – На сегодня можете быть свободны. Ирма, займись остальным, мне нужно поработать. – Сказал и уткнулся в бумаги, что лежали перед ним на столе. Гармония легла у его ног, но продолжала следить за Ольгой.

– Следуйте за мной, – велела фрау Ирма и, больше не говоря ни слова, вышла из кабинета. Фобос и Деймос скользнули за ней черными тенями.

Они снова шли по темному коридору: фрау Ирма впереди, Ольга следом. Спустились по лестнице, прошли в маленький, скромного вида кабинет.

– Прошу – присаживайтесь. – Фрау Ирма указала на стул с высокой спинкой, а сама уселась за письменный стол. На столе царил идеальный порядок. Впрочем, как и в самом кабинете.

Фобос и Деймос остались у двери, и захочешь – не убежишь.

– Я рада, что Отто вас оставил, – сказала фрау Ирма, открывая изящного вида записную книжку. – Мне бывает тяжело.

Она не договорила, но Ольга и сама поняла, что речь сейчас не о загруженности, а о дефиците общения. Хотелось ли ей общаться с этой старухой? Нет! Но она будет. Будет общаться, будет улыбаться, даже пресмыкаться, если потребуется. Что угодно, лишь бы у нее появилась возможность беспрепятственно передвигаться по территории усадьбы.

– Ваш рабочий день будет начинаться в восемь часов утра и заканчиваться в семь вечера. – проговорила фрау Ирма. Помолчала, видимо, ожидая возражений, но Ольга возражать не стала.

– Как скажете. – лишь кивнула она.

– Каждое утро в усадьбу приезжает автомобиль с провизией. Я распоряжусь, чтобы по дороге водитель забирал вас на окраине поселка. Но возвращаться вам придется самой. Понимаете меня, фрау Хельга?

Ольга понимала. Спускаться в Гремучую лощину всяко легче, чем подниматься из нее. Бедные ее ноги…

– Да, меня все устраивает.

– Устраивает… – Фрау Ирма хмыкнула. – Редкое качество по нынешним временам.

Ольга ничего не ответила, да от нее и не ждали ответа. Дальше был по-армейски четкий и быстрый инструктаж, а потом такая же быстрая экскурсия по дому.

– Каждый день я буду обозначать для вас фронт работ. Дел в таком большом доме всегда много, а люди ленивы и нерасторопны.

Ольга не знала, о каких людях говорит старуха. За все время ее пребывания в поместье она не видела никого, кроме фон Клейста, фрау Ирмы и автоматчиков на воротах.

– Если будете работать хорошо, помимо жалования получите паек. Я слышала, у местного населения с этим есть определенные трудности.

Трудности были. По большей части из-за того, что не осталось ни одного дома, который бы не разграбили оккупанты. А еще от того, что в поселке почти не осталось мужчин. Старики и малые дети не в счет.

– Я буду вам очень признательна, фару Ирма.

– Пока не благодарите, – отмахнулась старуха. – Я еще не видела, как вы работаете. Попасть в Гремучий ручей тяжело, но гораздо тяжелее здесь задержаться. Вы должны это понимать. Хоть я и скучаю по родной речи, ваше знание языка не может служить гарантией.

– Я понимаю. – Ольга кивнула.

– Хорошо. – Фрау Ирма посмотрела на нее из-под полуопущенных век. – Подождите в холле, вам вынесут пропуск. И прошу вас, не опаздывайте. Пунктуальность – это половина успеха.

Ждать Ольге пришлось недолго. Похоже, фрау Ирма в вопросах пунктуальности была строга к себе так же, как и к другим. Молодой солдат протянул Ольге пропуск, сказал, глядя не на нее, а прямо перед собой:

– Следуйте за мной. Я провожу вас до ворот.

Полной грудью Ольга вздохнула, лишь оказавшись за территорией усадьбы. Тут же разнылись спина и колени. Ничего. Она справится. Начало положено.

Путь домой показался ей длиннее в два раза. Наверное, из-за того, что дорога все время шла в гору. Несколько раз Ольга останавливалась, чтобы передохнуть. Пока стояла, прислушивалась к голосу лощины. Своя она тут или чужая? Рад ли ей этот не то лес, не то парк? Принял ли ее старый дом? Готовы ли мраморные нимфы смириться с тем, что она каждый день будет проходить мимо них? Скоро она получит ответы на свои вопросы, а пока нужно двигаться дальше.