Страница 1 из 13
Лев Кассиль
Будьте готовы, Ваше высочество!
Лев Абрамович Кассиль родился в 1905 году в небольшом городке недалеко от Саратова. Отец писателя был врачом, а мама преподавала музыку. Детство и ранняя юность Кассиля прошли на берегах Волги – великой русской реки, пленяющей своей неоглядной широтой и задумчивой прелестью.
В детстве Л. Кассиль много читал, был выдумщиком и фантазером. С младшим братом он играл в выдуманную им страну Швамбранию.
Учился он вначале в гимназии, а после Октябрьской революции – в средней школе. С детства хорошо знал музыку, а в юности мечтал стать архитектором или кораблестроителем. В 1923 году Л. Кассиль окончил школу и поступил на физико-математический факультет Московского государственного университета. В студенческие годы ему часто приходилось подрабатывать художником-плакатистом, подручным электромонтера, лектором Осоавиахима. Сначала он учился с увлечением, но все чаще ощущал, что «это еще не то, не настоящий путь». Гораздо больше ему нравилось рыться в книжках у букинистов в Китай-городе, он называл это «блужданием по книгам».
В 1925 году Кассиль написал свой первый рассказ, который напечатали в газете «Новости радио». А потом он занялся серьезной литературной учебой: читал Толстого, Пушкина, Лескова, Чехова, Флобера, упорно искал собственный писательский почерк, много писал для себя. Упорная работа дала ощутимые результаты. Кассиля пригласили работать корреспондентом в двух газетах. Кроме того, он начал писать повесть «Кондуит». Первые главы начинающий писатель решил показать Владимиру Маяковскому. О своем визите к нему Кассиль позднее вспоминал так: «…Я пришел к обитой клеенкой двери в Гендриковском переулке, что на Таганке. На двери была маленькая дощечка с именем великого Маяковского.
Я взбежал по лестнице, а сердце от волнения скатилось вниз по ступенькам.
Я позвонил, и мне открыли.
Через эту дверь я вошел в литературу».
Маяковский одобрил повесть и поддержал молодого писателя. Главы из «Кондуита» были напечатаны в журнале «Новый леф», редактором которого был Маяковский.
Вслед за «Кондуитом» Л. Кассиль в 1931 году написал автобиографическую повесть «Швамбрания». Первые же книги Кассиля для детей показали, что в детскую литературу пришел одаренный автор. Обе эти книги сразу стали популярны и у детей, и у взрослых. В них выявились особенности дарования писателя – яркое и живое воображение, увлекательный сюжет, мастерское умение писать мягко, тепло, лирично. В 1935 году Кассиль переработал «Кондуит» и «Швамбранию», и с тех пор они издаются как одно целое произведение.
Лев Абрамович проработал в литературе больше сорока лет, писал романы, повести, пьесы, сценарии, рассказы, очерки. Как корреспондент он встречал челюскинцев, провожал в полеты Чкалова, был в сражающейся Испании. Во время Великой Отечественной войны Кассиль был военным корреспондентом на отрезанном фашистами полуострове Рыбачьем в Заполярье. Все его жизненные впечатления так или иначе нашли свое отражение в книгах.
Кассиль был прирожденным детским писателем. Он был наделен замечательным даром сохранять в себе неиссякающий мальчишеский дух, фантазерство, серьезное отношение к игре, умение разговаривать с детьми на равных.
Две повести: «Черемыш, брат героя», «Будьте готовы, Ваше высочество!» и рассказы о войне, которые входят в эту книгу, написаны в разные годы. Герои этих произведений тоже разные, но если присмотреться к ним повнимательнее, то можно увидеть в них много общего: все они страстные патриоты, люди чести, презирающие несправедливость и неправду. Иногда даже любимые герои Кассиля ошибаются и оступаются, но их помыслы и намерения всегда честны.
Анатолий Алексин говорил о героях Льва Кассиля, что они «насыщают душу юного человека витаминами рыцарства, храбрости, стойкой бескомпромиссности». А Юрий Нагибин о книгах Кассиля написал так: «Мир этих чудесных, добрых книг навсегда соединился с моей сутью, как мир Тома Сойера и Гека Финна, трех мушкетеров, благородных разбойников и рыцарей Вальтера Скотта, искателей Жюль Верна…
Лев Кассиль прожил счастливую, хотя и нелегкую литературную жизнь. Счастливую, потому что уже первые его книги принесли ему славу и любовь читателей, а нелегкую, потому что легкой литературной жизни вообще не бывает…»
Черемыш, брат героя
Повесть
Рисунки А. Васина, Б. Маркевича
В классе новенький!
В новичке не было ничего примечательного. Мальчик как мальчик. Невзрачный такой. Лобастый и накоротко стриженный. Но с виду не тихий. Смотрит ровно, напрямик. Уставится – так не переглядишь, сам сморгнешь.
Пришел он в школу вместе с детдомовскими. Однако одет в свое. Гимнастерка на военный лад. Но заметно, что пошита на другого. Рукава подвернуты. Воротник вокруг шеи – как обруч на палке. На воротнике голубые полоски.
– Под летчика вырядился, фы!.. Нацепил петлички! – фыркнул толстый пучеглазый Федя Плинтусов, которого в классе звали просто Плинтус.
На партах хихикнули.
Новенький внимательно посмотрел на толстяка и вдруг смешно надул щеки. Плинтус моргнул, засопел и разинул рот. Но тотчас же, поперхнувшись, закрыл его.
– Скушал на здоровье, – сказал новичок, усаживаясь на заднюю парту, где было свободное место, рядом с молчаливым Колей Званцевым – тоже из детского дома.
Тихонький Званцев почему-то сразу заважничал и поглядывал теперь на класс так, будто узнал что-то очень интересное…
Звонок уже был, но в классе еще не угомонились – от крика и возни парты ходуном ходили. Ребята всем своим видом давали понять, что им дела нет до новичка. На него будто и внимания не обратили. Но всем хотелось показать себя новенькому с лучшей стороны. Поэтому девочки бегали вокруг парт, старательно визжа. А мальчики, схватившись у доски, тузили друг друга с преувеличенным рвением. Упрямый новичок должен был видеть, что попал в класс отчаянный…
Но тут в дверь, сам себя нахлестывая ремнем, влетел с прискоком высокий чернявый мальчик. Между носом и оттопыренной верхней губой у него были зажаты две гусиные кисточки для красок. Они торчали, как усы. Чернявый и плечи даже держал так, словно за ними распласталась на скаку бурка.
– По коням! – закричал чернявый.
И все кинулись за парты.
Вошла учительница. Волосы у нее были седые, собранные в большой узел на затылке. Но сама она двигалась легко, и походка у нее была совсем девичья.
Класс вскочил ладно и вдруг. По тому, с каким удовольствием и треском выполнен был закон встречи, можно было догадаться, что учительница строга, но любима.
– Доброе утро! – сказала учительница таким неожиданно молодым голосом, что новичок вскинул на нее удивленные глаза.
– Драс-сте, Докия Ласьна!.. Здравствуйте, Евдокия Власьевна! – хором закричал класс. – А у нас новенький в классе!
– Знаю, знаю, садитесь! – Она стояла, опершись ладонями о край стола, закинув голову, словно волосы оттягивали ее назад, и оглядывала класс. – Садитесь, садитесь! – повторяла она.
Все опустились на места.
Но когда Евдокия Власьевна стала спрашивать фамилию новенького, чтобы занести в журнал, и новичок поднялся на задней парте и назвал себя, весь класс всколыхнулся…
– Черемыш, – негромко, но внятно произнес новичок. – Черемыш Геннадий, – отчетливо повторил он.
И, за исключением детдомовских, которые теперь торжествующе оглядывали класс, все разом обернулись к задней парте.
– Черемыш?!
– У, какая у тебя фамилия знаменитая! – сказала Евдокия Власьевна. – Не родственник тому? – Она показала пальцем на потолок.