Страница 41 из 44
«Да, вот это действительно ужас! – подумал тогда Виктор, подходя к двери в комнату-убежище. – А то заладили, понимаешь, ужас, ужас. Не знаете вы, дорогие товарищи, что такое настоящий ужас!»
В комнате было темно – ревнитель уже не переносил света, никакого, ни солнечного, ни электрического – и омерзительно пахло: его организм разлагался. И не было на Земле – да и в империи не было – таких лекарств, которые могли бы остановить этот ужасный процесс. Так что, войдя в комнату, где прятался от мира и света ревнитель, разглядеть что-нибудь они не смогли. Поэтому и остался навсегда в памяти Виктора только образ чего-то темного, более темного и плотного, чем окружающая их тьма, да вспоминался невзрачный и незапоминающийся человек, зашедший однажды во время допроса Виктора в кабинет дознавателя на станции Форт Б.
А разговора, как такового, не случилось. Ревнителю нечего было им сказать, да и просить их теперь было не о чем. И у них, как оказалось, не было больше вопросов, которые следовало бы ему задать. Был враг, да весь вышел. Секрет его был им известен, и как гонял он их по Земле, как мог столь стремительно брать под контроль спецслужбы самых разных государств и заставлять работать на себя, было понятно. Оставались лишь несколько фигур вежливости да пара необязательных, факультативных вопросов, которые можно было бы и не задавать, но можно было и задать, раз уж все равно пришли.
Они, говорил Макс, передали ревнителю привет и благословение от Рекеши, и буквально физически почувствовали вспышку холодной, нечеловеческой благодарности. А выполнив долг, и спросили. Интересовало их, в сущности, всего две вещи: где остальные ревнители – «Умерли», – прошелестел мертвый голос, – и как их вычислили? А их, оказывается, и вычислять не надо было. На борту транспорта, захваченного Мясниками Лабруха, в вычислителе были записаны их метки.
«Ну, не бином Ньютона!» – с привычным чувством тоски подумал Виктор. Стечение обстоятельств, и ничего больше. Имперцы готовились к прыжку, погиб Карл, и земляки решили ускорить свое выступление. Лотман – по-видимому, это был все же Лотман – снарядил транспорт на Землю с приказом о мобилизации и заложил в вычислитель их метки, чтобы посланные люди не ошиблись, возвращая, как и было обещано, их в строй. Но не сложилось. Начался переворот, и Ярш, сукин сын, отправляя вместе с Мясниками к Земле, к неизвестному ему Смотрящему Ходящего в Тени, дал тому еще одно маленькое поручение: послать закодированный сигнал с орбиты. Ходящий сделал все, что мог. И борт взорвал, и до Смотрящего добрался, но до того, как он добрался до Виктора – а это, как ни считай, от трех до шести дней, сигнал с орбиты активировал Группу Контроля – Ольгу и Олафа, и понеслось.
Ну да всего этого ревнители, конечно, не знали, они только по несчастливой для легионеров случайности получили из вычислителя транспорта метки, позволявшие пеленговать Виктора, Макса и Ди, да фамилию Дефриз – вот откуда в вычислителе взялась эта фамилия, было действительно непонятно. А потом уже, позже, в ходе начавшейся охоты, пересеклись с Олафом, оценили его задание и включили в свою собственную игру, манипулируя Группой Контроля, как манипулировали они и другими людьми, в отчаянной попытке захватить Смотрящего, за которого ревнители ошибочно приняли Макса, и получить корабль.
«Воистину все сложное на поверку оказывается на удивление простым. И хорошее и плохое».
– Значит, вам удалось убить двух ревнителей? – переспросил он Чулкова. – Не просто, должно быть?
– Если бы не они, Виктор Викентьевич, мы бы несколько по-другому сейчас беседовали, – усмехнулся в ответ Чулков. – Они меня будь здоров как погоняли! У меня ведь ресурсы на тот момент были ограниченные, так что сам должен понимать, как это – бодаться теленку с дубом.
– А что случилось с вашими ресурсами? – искренне удивился Виктор.
По его прикидкам, ресурсов у Чулкова должно было быть немеряно. По земным меркам, конечно.
Теперь удивился Чулков. Он поднял на Виктора изумленный взгляд и даже брови, седые, клочковатые, поднял.
– Ты что же, Виктор Викентьевич, думаешь, я сюда с целой эскадрой прибыл?
Он покачал головой, как бы сетуя на недомыслие своего собеседника.
– Если так, то это ты, не подумав, решил. – Чулков говорил медленно, обстоятельно доводя до сведения Виктора фактическое положение дел. – Когда флот отбомбился, на Курорте климат испортился настолько, что на поверхности жить уже было нельзя. Но ты ведь там был, должен и сам понимать. Однако Гряда почти совсем не пострадала, там все в скалы вмуровано, так что не сразу и найдешь, даже если заранее знаешь, что и где искать. Это плюс. Но есть и минус. Мы к такому повороту событий готовы не были. Всего, как ты понимаешь, не предусмотришь. Вот и не предусмотрели. Запасов на островах было чуть, и если с водой и воздухом проблему решили быстро, то с едой дело обстояло хуже некуда. Аварийные запасы – мизерные, а синтезаторов там не было. Быстро их создать из имеющихся деталей тоже не получилось, и народ начал роптать. Дело дошло до того, что появились желающие позвать на помощь, тем более что патруль – вот он, на орбите висит. Решили, видимо, что власть Легиона кончилась, и очень зря, как ты догадываешься.
Старик замолчал, вздохнул тяжело и потянулся за своей флягой. Он разлил водку, поставил флягу на место, но заговорил только после того, как опрокинул стопку себе в рот.
– Мое счастье, Виктор Викентьевич, что они о Подкове не знали. Вернее, кое-кто там знал, но не где я сижу, а что я где-то там – в пространстве немереном пребываю. Вот что они знали, но связаться со мной не могли. Я Лорду Администратору Гряды приказ сидеть тихо сбросил сразу, как изверги в системе появились, а на Подкове объявил режим два нуля – полная изоляция, и сидел, как мышка в норе. Мотивы мои объяснять надо?
– Нет, – покачал головой Виктор, хорошо представлявший ситуацию, сложившуюся тогда на Курорте. – А кто работал на Гряде?
Он уже понял, что людей этих давно нет в живых, и даже поверил Чулкову, что другого выхода у Лорда Директора не было, но…
«Вот именно, что но!»
Чулков смерил его взглядом, зло усмехнулся и сказал:
– Не боись, Виктор Викентьевич, это не легионеры были, а если бы и легионеры? Знаешь, что там, в тех лабораториях, делалось?
– Ладно, Иван Никанорович, извините, – примирительно сказал Виктор. – Я вас внимательно слушаю.
– Вот и слушай. Контрактники там работали; правда, контракты у них были без права прекращения, но они об этом, когда на работу нанимались, не знали. Аханки, Виктор Викентьевич, все, как один, аханки, кроме нескольких наших людей в администрации. Да и где было еще взять ученых? Не на Земле и уж точно, что не на Той’йт. Аханки.
– И чем же вы их?..
– А тебе это надо, Виктор? – Старик впервые назвал его по имени и внимательно следил за тем, как Виктор отреагирует.
«Систему отношений строит, – понял Виктор. – На вшивость проверяет».
– Не надо.
– Вот и правильно. Этот грех на мне, а тебе, Виктор Викентьевич, и своих хватает. Зачем душу лишним грузом обременять? Так вот, после того, как их не стало, осталось нас сто семь человек, включая меня. В основном старики администраторы, несколько ученых, экспертов, а оперативников всего девятнадцать душ. Патруль ушел спустя год, но мы еще полгода сидели в своей щели и не суетились. Кораблик у нас был. Один и маленький, но на сто семь человек – вполне. С собой в дорогу взяли самое ценное, но не много. Остальное там и лежит, на Курорте.
Старик снова помолчал, но, видимо, решив, что договор подписан и темнить смысла нет, добавил:
– Еще есть кое-что. Заначки на черный день. Орден, Виктор Викентьевич, не один день строился, так что директора не одну сотню лет распихивали нужное про запас. В основном по необитаемым мирам, по окраинам. А в свете ваших наполеоновских планов и общей технической отсталости Земли десяток-другой автоматических заводов и добывающих комплексов лишними не будут. И кораблики есть. Не много, всего двадцать три борта, но, как у нас с вами на Родине говорят, на безрыбье и рак – рыба. Согласны?