Страница 2 из 14
Под гипнозом люди могут увидеть разные цвета там, где на самом деле присутствует только один – серый. С помощью приемников мозговых волн можно передвигать предметы одной силой мысли. На самом деле невозможное возможно!
Как и все больше ученых с каждым днем, я горячо верю: материалистические принципы – это не наука. Все больше серьезных научных исследований показывает, что считать эти принципы научными – это не просто ограниченность, но и ошибка. По сути, мало кто из ученых, ведущих свою работу, «как все», в рамках научного материализма, сознает, что тот основан на ряде философских допущений, – то есть убеждений без доказательств. По меньшей мере три можно проследить до классической физики:
Физикализм – идея, согласно которой во Вселенной существуют лишь материя и энергия. Это означает, что жизнь, разум и сознание – просто случайные и несущественные побочные продукты сложных конструкций из материи (и энергии).
Редукционизм – принцип, согласно которому сложное можно понять путем сведения его к взаимодействию составляющих, или к более простым и фундаментальным вещам. Ключевые выражения для такой точки зрения – «всего лишь», «просто» и «не что иное, как».
Объективизм – учение, согласно которому ученые должны исследовать эмпирические факты объективно, полагаясь на телесные органы чувств и на технологии, те же микроскопы и телескопы.
Рассказ о том, как наука пришла к безусловному принятию этих идей, окажет неоценимую помощь в понимании не только того, почему они столь долго были нам полезны, но и того, почему ей пора выйти за рамки, возникшие еще в Древней Греции.
Древнегреческий философ Гераклит первым предположил, что человеческие существа состоят из тела и души и что душа отвечает за мышление и чувства. Немного позднее Платон развил эту идею и предложил дуалистический подход: тело – временное вместилище бессмертной и невидимой души, связанной с мозгом[4]. (Запомните этот подход: мы к нему еще вернемся.)
Демокрит, творивший чуть раньше Платона, скептически относился к сверхъестественным объяснениям и выдвинул теорию, звучащую очень знакомо: все сущее образовано веществом и пустотой; мир состоит из базовых частиц вещества («атомов», то есть «неделимых»); люди материальны, и их жизнь обрывается, когда перестает действовать тело.
Идеи Демокрита стали чем-то вроде крутого поворота в споре о разуме и мозге. Его современник Гиппократ, «отец западной медицины», пошел еще дальше. При травме мозга могут нарушиться психические функции, утверждал он, значит, мозг должен вмещать сознание, интеллект и чувства. Несколько столетий спустя, во II веке нашей эры, римский врач и философ Гален предположил, что от мозга зависят такие умственные способности, как восприятие и мышление[5].
В Средние века в Европе обрела могущество Церковь. Ее влияние простиралось повсюду. «Наукой» стала алхимия – мутная мешанина религии и суеверий. Свободные наблюдения и исследования не поощрялись, о причинах болезней и их лечении было мало что известно. В эпоху Ренессанса, в XV–XVI веках, вновь возник интерес к науке, отделенной от религии, а к XVII веку научная революция уже была в разгаре.
Французский философ и математик Рене Декарт возродил платоновскую концепцию дуализма души и тела. Прославивший себя фразой: «Я мыслю, следовательно, существую», Декарт считал человека слиянием материального тела и нематериальной души, а Бога – источником и души, и тела. С его точки зрения тело – это машина, и действует она по законам физики; душа же свободна от влияния этих законов, ибо природа ее не телесна. И еще Декарт строил теорию о том, что душа намеренно воздействует на тело. Большинство последователей Декарта, выдающиеся философы и ученые, отвергли его теорию: та не могла убедительно объяснить связи души и мозга. Как, вопрошали они, может нематериальная психическая сущность воздействовать на материальный мозг?
Открытия научного прогресса покончили с суевериями. Закон гравитации и законы движения планет показали нам, как устроен мир; математический анализ проявил то, что мир можно измерить и исчислить; в микроскоп мы увидели незримые миры, о которых даже не догадывались. Все эти инструменты, как и изобретение самого научного метода, заложили фундамент современной науки и подарили нам современный мир.
В XVIII веке, с началом эпохи Просвещения, религиозные откровения все чаще ставились под сомнение[6]. Рациональность и наука отстаивались как главные источники авторитета и законности. Научно-технический прогресс позволил ученым увидеть, что происходит в крови, воде и других природных субстанциях: те кишели живыми организмами. Врачи начали выявлять различные возбудители болезней – бактерии, грибки, вирусы, – и по вполне понятным причинам сочли, что для лечения инфекционных заболеваний требуется лишь устранить эти факторы.
Промышленная революция с ее поразительной мощью машин, призванной преобразить мир, и революционной возможностью «прогресса» дала науке новую концепцию для пересмотра научного мышления. В теле уже не видели божественный образ и подобие – оно стало биологической машиной. Еда на входе, энергия на выходе. В этом мире роль медицины уже не сводилась к мольбам о милосердии, обращенным к Богу. Эта роль стала чисто механической: устранение неисправностей в организме[7].
С появлением новых сведений о том, как действуют мельчайшие частицы жизни, прежние представления о причинах и следствиях стали терять свое значение. Результаты астрономических и иных наблюдений привели к тому, что новые философы начали описывать Вселенную как всего лишь холодный безликий детерминированный механизм из бездушных частиц материи, не обладающих ни сознанием, ни интеллектом и лишенных цели. Теория Дарвина навела некоторых на мысль: так неужели человечество – и правда нечто вроде эволюционной случайности? Немецкий философ Фридрих Ницше провозгласил, что Бог мертв, другие заявляли, что вера в сверхъестественное и в духовные сущности, – не что иное, как химеры религиозного воображения[8].
Во второй половине XIX века был достигнут значительный прогресс в изучении влияния повреждений мозга на психические функции, – язык, память, мышление, восприятие… Это нанесло удар по идее дуализма. В среде ученых преобладающими стали взгляды, согласно которым умственная и психическая деятельность, а также поведение обусловлены исключительно мозгом, – что якобы подтверждалось в лабораторных условиях. Сознание уже не принадлежало к сфере необъяснимого. В 1874 году английский биолог Томас Гексли опубликовал статью, где предположил, что человеческие существа – это биологические машины, обладающие сознанием[9].
К началу ХХ века эти материалистические взгляды господствовали в науке. Тем не менее некоторые философы и ученые не поддавались. В 1891 году философ из Оксфорда Фердинанд Шиллер предположил, что материя не порождает сознание, а ограничивает его[10]. В 1898 году Уильям Джеймс[11], отец американской психологии, указал на то, что ученые могут оценивать лишь корреляции: когда состояние мозга в некоторой степени меняется, изменения происходят и в психическом состоянии. Тот факт, что психические функции нарушаются при повреждениях мозга, не доказывает, что именно мозг порождает разум и сознание.
Прибегая к изысканной аналогии, к которой мы еще вернемся, Джеймс объяснял, что он имеет в виду: когда белый свет проходит сквозь призму, говорил он, призма дает ему возможность распадаться на все цвета спектра. Сама призма не является источником света, но позволяет нам увидеть свет в ином виде. Точно так же мозг, возможно, допускает, передает и выражает психические события и сознательный опыт, имеющие некий другой источник. Мозг их не порождает. Джеймс считал, что эта гипотеза могла бы объяснить и последствия воздействия наркотических веществ и повреждений мозга[12].
4
M. R. Be
5
Be
6
Richard Tarnas, The Passion of the Western Mind: Understanding the Ideas That Have Shaped Our World View (New York: Ballantine Books, 1991).
7
E. M. Sternberg and P. W. Gold, The Mind-Body Interaction in Disease, http://being.publicradio.org/programs/stress/mindbodyessay.shtml.
8
Tarnas, Passion of the Western Mind.
9
Thomas Huxley, “On the Hypothesis That Animals Are Automata, and Its History,” Fortnightly Review 16 (1874): 555-80.
10
Ferdinand Schiller, Riddles of the Sphinx (London: Swan So
11
William James, “Human Immortality: Two Supposed Objections to the Doctrine,” in William James on Psychical Research, ed. G. Murphy and R. O. Ballou (New York: Viking, 1898), 279–308.
12
James, “Human Immortality.”