Виктор и Маргарита

В «трюме», на нижних полках нового книжного шкафа хранилась периодика, годовые подшивки журналов: «Художник», «Творчество», «Искусство», «Курьер Юнеско», «Америка», «Вокруг света», «Огонёк». Ряд подшивок «Художника» и «Творчества» Виктор Михайлович успел переплести. Подобных по тематической организации личных библиотек я не видел.

Для него библиотека была средством производства новых знаний. Как обогащенный уран, собранный в критически необходимом количестве, в контакте с плутонием производит энергию, так и книги, собранные особым образом в библиотеку, в процессе информационной реакции начинают спонтанно делиться мыслями и рождать новое знание. Диалектику перехода количества в качество он изучал по первоисточнику, по «Диалектике» Гегеля, которая имелась у него в старом дореволюционном издании. Отец знал, что в переводе на русский язык слово «библия» означает «библиотека», и понимал, что собранные в особом порядке книги могут стать «новой библией», способной формировать мировоззрение будущих поколений.

Когда в 1960-е советские люди немного отъелись, похорошели и стали задумываться, что бы ещё такое купить, возник вопрос: если Виктор Михайлович так умён, то почему у него нет машины? Виктор Михайлович не без иронии указывал трудящимся на книги и говорил: «Вот моя машина. В рублях соответствует стоимости автомобиля». Гости молча оценивали шкаф, на глаза наплывала муть непонимания, и они протяжно, с чувством умственного превосходства говорили: «Да-а, дорого книги стоят».

Приметы, напоминавшие о жизни с первой женой, в доме были стёрты. Старые друзья ушли вместе с ней. Вокруг Виктора и Риты сложилась новая компания.

Объединение людей с целью организации своего досуга было обычным делом. Мартьяновская компания имела свои традиции. Весной все собирались и ехали «на природу», в лесопарк на высоком берегу Оки, в Слуду. Летом плавали по Волге на прогулочном теплоходе на Моховые горы, там был особенно хороший пляж. В выходные дни собирались на прогулки по Откосу, бульвару на Верхне-Волжской набережной.

Календарные праздники отмечали в ресторане, заблаговременно готовились, согласовывали место, меню, стоимость и состав участников.

Обычно друзья заходили к нам свободным образом, без предварительной договорённости. Гости могли появиться вечером в нетрезвом состоянии или в будний день, потому что проходили мимо. Маргарита Васильевна умело импровизировала дружеское застолье буквально из ничего и в любое время. А у Виктора Михайловича никогда не было «дурного настроения», он всегда был готов к общению с кем угодно. Думаю, если бы однажды к нему зашёл Мефистофель или Воланд, он бы не удивился. Предложил бы распить по стаканчику, если бы у них с собой что-нибудь было, и прочитал подходящие строки из Пушкина: «Тебя, твой трон я ненавижу, твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу…», или из последнего Маяковского: «Когда срываются гроба шагать четвёркою дубовых ножек…».

Ровесниками Виктора Михайловича в компании были были: друг юности Игорь Анатольевич Владимиров и Яковлевы Александр Дмитриевич и Вера Лупановна, тётя Маргариты. Далее следовали три семейные пары. Раиса Яковлевна и Леон Абрамович Фердеры. Евгений Андреевич и Тамара Ивановна Кулёвы. Пётр Михайлович и Клавдия Михайловна Сысоевы.

Ровесниками Маргариты были военпред Аркадий Васильевич Иванов и его жена, учитель математики Галина Александровна. С Зинаидой Генриховной Рабинович, учителем русского языка и литературы, Маргарита Васильевна подружилась в школе, где они работали вместе.

Ровесниками Лены Коревской были Братухины Анатолий Геннадьевич и Марина Алексеевна и Васильевы Владимир Александрович и Людмила Ивановна.

Малолетний Серёжа никого и никогда не смущал, потому что он жил в этой квартире и воспринимался как часть компании. У всех были дети, но только Виктор Михайлович брал сына на все мероприятия и в Слуду, и на Моховые горы, и по ресторанам водил в дневное время. Он спешил вложить в позднего ребёнка свой опыт и знания. Таская за собой Серёжу, он учил сына: смотри и делай как я.

К детям Виктор Михайлович относился с доверием и пониманием, как к взрослым и сознательным людям. В этом был грандиозный аванс, это и подкупало.

Свободное время он щедро отдавал воспитанию Серёжи и его товарищей. Выглядело это обычно так. Он выходил во двор и забирал всех согласных и свободных детей в места, где они могли свободно бегать, кричать, прыгать, ломать и курочить вещи, бить стекла и бутылки. Он вёл детей на пляж, на берег Оки, на вал, так называлась железнодорожная насыпь в Гордеевке, на отвалы отходов Фабрики ёлочных игрушек или возил на трамвае на руины Нижегородского кремля. Там можно было бросать камни, поджигать траву, разжигать костры, нырять с понтонов, прыгать с высоты, купаться, когда никто не купается, кататься на лыжах с железнодорожной насыпи. Плавить свинец, взрывать «карбидные» бомбы, поджигать магниевую стружку. Он никогда не покупал детям газировку или мороженное. Виктор Михайлович раскрывал перед ними окружающий мир, как увлекательную книгу, полную загадок и открытий.

Однажды Серёжа потерял ключ от квартиры, обычный английский ключ с зубчиками. Виктор Михайлович ругать сына не стал. Он нашёл подходящий кусок железа, с помощью надфиля весь вечер обрабатывал его, сделал-таки ключ, который легко открывал замок, и отдал его Серёже.

Серёжа Мартьянов, Вова Максаков, Серёжа Кожевников,

Вова Гурьянов, Коля Полковников, Саша Ситников.

Горький, двор Серого дома. 1963

Он не проверял готовность домашних заданий, не заглядывал в дневник и не спрашивал, какие сегодня оценки. Он видел в ребёнке равного и свободного человека. А человека нельзя допрашивать, обыскивать, силой принуждать к труду и контролировать.

В начале шестидесятых Горьковский авиационный завод был включён в кооперацию по производству опытных самолётов МиГ-25, которые принципиально отличались от самолёта МиГ-21. Из-за высоких сверхзвуковых скоростей вместо дюралевых сплавов конструкция МиГ-25 была выполнена из высокопрочных нержавеющих сталей и титановых сплавов. Значительно возросли габариты машины и вес. Топливные баки в крыле и фюзеляже стали частью несущей конструкции.

У истоков освоения высокопрочных сталей и сплавов в конструкции МиГ-25 на Горьковском заводе стоял главный металлург В. М. Мартьянов. Он заложил основы металловедческой школы завода, позволившей успешно освоить производство стальных самолётов. Под руководством Виктора Михайловича все горячие цеха были переведены с газа на электричество. Модернизация была проведена с целью обеспечения качества реактивных истребителей.

Первый МиГ-25 был поднят в воздух в июле 1966 года. Отец называл эту машину «славянский шкаф» или «наш славянский шкаф».

Мы жили возле аэродрома, поэтому сначала несколько месяцев слушали рёв двигателей этой машины на испытательном стенде. Потом произошло чудо, отец стоял у окна и ждал. Громадная, с раздвоенным хвостом, широкофюзеляжная, с прямоугольными коробами воздухозаборников и короткими крыльями, не похожая на самолёт машина шла на посадку, двигалась медленно, враскачку и прямо на наше окно. Отец вышел на балкон, задрожали стёкла в доме, и чудо исчезло.

Я посмотрел на отца, губы его дрожали, по щекам текли слёзы, он резко отвернулся и исчез на кухне. Я первый раз видел, чтобы он плакал. Он не мог в этот момент говорить, а я и не спрашивал.

МиГ-25 побил более 29 мировых рекордов, в частности, по скорости, разогнался до скорости превышающей скорость звука в три раза, по потолку, поднялся на высоту 37.500 м. Главное, благодаря искусству металлургов он побил рекорд стоимости.

Американцы аналогичную машину сделали из титана, она получилась «золотая» по стоимости, да ещё и не поднялась, а мы подняли стальную недорогую машину, опередив конкурентов на десятилетия.