Позывной «Крест»

Игуменья Пелагея встала на ноги. Справа ее обошел Абу Ислям аль-Казаки, успокаивающе похлопал монахиню по плечу и сказал Ахмаду:

– Думаю, она надеется не только на них…

С этими словами он развернул матушку Пелагею лицом к главарю «Ан-Нусры». Игуменья без страха взглянула в глаза Абу Мухаммеду аль-Джуляни. Правая щека сирийца кровоточила, рассеченная мелкими осколками камней или стекла. Тридцатидвухлетний мужчина с иронией взглянул на игуменью:

– Насчет красоты христианских монахинь нам соврали.

Боевики мерзко расхохотались. Монахиня опустила взгляд.

– Спаси их, Господи. Не ведают, что творят, – пробормотала она.

– Мы знаем, вы храните оружие для наших врагов, – произнес за ее спиной аль-Казаки.

Пелагея повернулась на звук его голоса и увидела, что лицо казаха тоже рассечено осколками, мочка левого уха надорвана и кровоточит.

– Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас, – перекрестилась она.

– Ты ручонками своими не маши! Где склады? – сердито выкрикнул аль-Казаки.

– У нас нет никаких складов, все ценное, что было в монастыре, вы отняли еще в сентябре!

– У нас другие сведения! – возразил ей аль-Гизаи, по-прежнему возвышавшийся на алтаре.

Пелагея подняла голову.

– Сойди с алтаря, антихрист! – спокойно сказала она.

Абу Мухаммед сделал жест Ахмаду аль-Гизаи, и тот нехотя повиновался.

– Вот видите, – сказал Пелагее Абу Мухаммед, – мы уважаем ваши законы. Уважайте и вы наши.

– Я уважаю любую религию, – ответила Пелагея и добавила: – Если это только религия.

– Вы можете избежать жертв, если скажете, где искать оружие, – заявил главарь.

– Никакие жертвы не помогут вам найти то, чего у нас нет! – воскликнула настоятельница монастыря. – Если вы не знаете, у нас не то что хранить, даже входить в храм с оружием не принято.

Пелагея посмотрела на автомат в руках Ахмада аль-Гизаи.

– Ваша мудрость, игуменья, оставляет нам шанс на политическое решение, – раздался голос аль-Джуляни у нее за спиной.

Матушка Пелагея обернулась к нему, пронзив взглядом:

– Что вам нужно? Вы ведь не за этим сюда пришли.

– Отдайте нам руку пророка Яхья! – неожиданно предложил молодой главарь «Ан-Нусры».

– Лучше умереть, – спокойно и твердо заявила монахиня.

Ее лицо будто окаменело. Аль-Казаки знал это выражение лица у христианских монахинь и с недоумением посмотрел на командира. Аль-Джуляни делано рассмеялся: он давно уже отвык от женских отказов в чем бы то ни было.

– Да будет так! – сказал он стоявшему рядом с ним чеченцу Абу Хамзе, и тот выхватил кавказский кинжал – длинную полуметровую каму.

– Нет! – крикнул в дверях церкви подоспевший иорданец Абу Мус‘аб аз-Заркави. Он руководил созданной им организацией «Армия Единобожия и Джихада», и все чеченцы в «Аль-Каиде» подчинялись ему. – Сначала для интернета запишем видео с игуменьей о том, как благородно и гуманно ведут себя наши воины Аллаха, а потом возьмем монашек в заложницы, они нам еще пригодятся!

– Хорошая мысль, уважаемый Абу Мус‘аб аз-Заркави, – согласился аль-Джуляни. – Мы ведь не звери христианские. Не едим тело и не пьем кровь пророка своего.

С образованием у Абу Мухаммеда было все в порядке, и он легко извратил слова из Священного Писания.

– Вы можете говорить что угодно. Господь прощает глупцов, но не адово семя, – тихо, но очень твердо заявила настоятельница. – Ты будешь молить о пощаде, но он не услышит.

На скулах аль-Джуляни заходили желваки, он передернул затвор, отправив патрон в патронник, и приставил дуло автомата к голове матушки Пелагеи.

– Не ври, что не боишься смерти.

– Не боюсь, – ответила игуменья.

– Тогда умри…

– Аль-Джуляни! – Резкий окрик заставил бандита опустить автомат и обернуться.

Вслед за аз-Заркави в разоренный храм Иоанна Крестителя вошел рыхлый, давно не бритый рыжий мужчина, явно не уроженец Ближнего Востока. Сколько ему было? Пятьдесят? Шестьдесят? Кто знает. Пристрастие к алкоголю сделало его человеком неопределенного возраста.

Его натовская форма с множеством карманов не имела никаких знаков отличия. Поверх куртки на поясе красовался широкий ремень из отличной кожи с открытой кобурой на правом боку, из которой торчала рифленая рукоять канадского пистолета «Пара Орднанс Р14-45».

– Уведите ее, – буркнул аль-Джуляни двум бойцам своей группировки.

– Ты зачем разорил Маалюлю, аль-Джуляни? – спросил рыжий главаря банды после того, как Пелагею вывели из храма.

– У нас были сведения, что Башар Асад прячет здесь химическое оружие, – пояснил главарь «Ан-Нусры».

– Что?! – возмутился европеец. – Сведения? Мало одних сведений! У Колина Пауэлла тоже были сведения и даже пробирка, которой он тряс в ООН перед вторжением в Ирак. Что еще у тебя было, чтобы занять святой город бойцами, жалованье которым плачу я?

Молодой сириец потупил взгляд.

– Ты дурак, аль-Джуляни! Наши… – мужчина долго подбирал слово, – кураторы не одобрят такую выходку, но об этом, я полагаю, ты и не вспомнил.

Аль-Джуляни потупившись теребил четки, потом перевел взгляд на аль-Казаки.

– Нечего на казаха смотреть, сириец! – прорычал рыжий.

– Это было мое решение, – наконец признался аль-Джуляни. – И за все отвечать только мне!

Он по-прежнему перебирал старинные, искусной работы четки, подарок своего визави. Тот в сильном раздражении резким ударом выбил четки у него из рук и произнес подрагивающим от ярости голосом:

– Ты желаешь управлять Сирией, но поверь моим словам, ты еще не готов! Чтобы добиться благосклонности хозяина, не надо врываться в его дом с оружием. Обещая хозяину освободить дом, не надо этот дом разрушать. Игуменья отдала бы тебе руку пророка Яхья только за обещание не нападать на Маалюлю. И даже взяв Маалюлю, ты мог бы выманить у нее то, что мне надо, просто поклявшись не разорять монастырь.

Аль-Джуляни поднял глаза. Он действительно почувствовал себя дураком. Вот, оказывается, как все просто. Можно было не начинать этот бой, сохранив и боеприпасы, и смертников, которые еще пригодились бы.

– А теперь эти двенадцать монашек возомнили себя двенадцатью апостолами и жаждут мученической смерти! – почти кричал рыжий начальник. – И ты не то что не получишь руку пророка Яхья, но даже крупицы информации о том, где они ее спрятали!

Сириец аль-Джуляни с укоризной посмотрел на аль-Казаки и Абу Хамзу. Те разглядывали стены разрушенного храма, боясь встретиться глазами со своим командиром.

– Я уповаю не на пытки, а на «сыворотку правды», сэр… – нашелся Абу Мухаммед. – И еще: так как я глубоко ценю ваше доверие, то лично буду руководить поисками химического оружия. Я не предстану перед вами, пока не найду свидетельств нарушения Асадом своих обещаний мировому сообществу!

– Тогда ступай и найди его, брат! И да поможет тебе Аллах.

– Аллах акбар! – хором ответили аль-Джуляни, аль-Казаки и Абу Хамза и твердой поступью покинули христианский храм.

– И при чем тут химическое оружие? – тихо сказал себе европеец на не понятном никому языке. – Вот идиоты…

Второго декабря информационная служба радио Ватикана опубликовала заявление папского легата в Сирии монсеньора Марио Зинари. Священнослужитель сообщил о похищении двенадцати православных монахинь сирийского и ливанского гражданства. Цель похищения осталась неизвестной – боевики не выдвигали никаких требований.

– Эти люди готовы молиться на тебя за то, что ты спас монахиню! – восторженно произнесла Светлана, глядя в окно.

У отеля «Маалюля» уже собралась толпа, бурно обсуждавшая утреннее происшествие у гостиницы.

– Не сотвори себе кумира окромя Господа Нашего, сестра! – заунывным церковным голосом произнес Виктор.

– Так! Инок Ермолай! Ты, кажется, совсем распоясался! – обернувшись, нарочито строго прикрикнула на него по уши влюбленная Светлана. – Что за это сделать с тобой, инок Ермолай?

Она стала тихо подкрадываться к Виктору. Он же невозмутимо перебирал свои вещи.