Алмазы Карибского моря

Подразумевалась та самая лодка, которая везла алмазы. Опытный и предусмотрительный Сагайдачный распределил добычу по разным суденышкам, чтобы не потерять все сразу в случае крушения или нападения. Драгоценные камни он доверил старшине Григорию Черному. Отбившись от флотилии, он со своими товарищами был замечен турками и был вынужден искать спасения в Босфоре, а потом и в Средиземном море.

Обратного хода у казаков не было. Турки с ними не церемонились. Захваченных в плен казаков предавали жестокой казни, топтали слонами, разрывали на части цепями, закапывали и сжигали заживо. Уходя от погони, они заблудились, а потом пережили еще несколько бурь, отнесших их к Гибралтарскому проливу. Высадившись среди скал, казаки пополнили запасы воды и продовольствия, а потом стали держать совет, как быть дальше. Проделать обратный путь в одиночку не представлялось возможным. Казацкую чайку непременно перехватили бы или турки, или любые другие воинственные мореплаватели, которыми тогда кишело Средиземное море.

Старшина Черный предложил попытать счастья в дальних краях. Местные жители, показывая на закат, давали понять, что там лежат обширные плодородные земли. Разве могли прирожденные авантюристы, какими являлись казаки, не поддаться искушению? У них имелся целый сундук драгоценных каменьев, они были вооружены и предпочитали напоследок повидать мир, а не найти бесславный и мучительный конец на Туретчине.

– В результате они добрались до Ямайки, – подытожил Майкл, наслаждаясь завороженным выражением лица Быкова. – Индейцев там успели истребить испанцы, но остров стремительно заполнялся искателями приключений со всех концов света. Образовался этакий пиратский Вавилон. Из восьми тысяч жителей острова полторы тысячи были пиратами или корсарами. В тавернах расплачивались золотом, сорили им на каждом углу. Но и кровь на острове лилась рекой. Казакам хватило ума спрятать алмазы на безлюдном побережье, прежде чем высадиться в гавани, однако там их попросту расстреляли из пушек, приняв за дикарей. Спастись удалось лишь одному.

– И это был старшина Черный, – предположил Быков.

– Совершенно верно, друг мой. А теперь вспомни мою фамилию. Ну? Смелее.

– Чер… Чернов.

– Совершенно верно. Он был моим пра-пра… Каким-то там по счету прадедом. Вернулся на родину глубоким стариком, слепым и безногим. Клада так и не нашел, поскольку сам не мог, а довериться кому-то не решился. А проделал он этот путь из Америки в Украину с одной-единственной целью. Передать сыновьям карту, на которой отмечено местонахождение алмазов.

– Их отыскали? – спросил Быков.

Майкл внимательно посмотрел на него и покачал головой.

– Нет. Их не отыскали.

– Кажется, я начинаю понимать. Ты один из тех, кто зовет себя искателями сокровищ?

– Я никак себя не зову. И алмазы для меня не главное. Хотя, возможно, мы их и найдем. Благодаря карте, оставленной моим прапрадедом.

– Покажешь? – оживился Быков.

– Ни за что, – заверил его Майкл, усмехаясь. – Во-первых, это семейная реликвия. Во-вторых, мне не нужны конкуренты. В-третьих, как я сказал, цель моего путешествия заключается не в поисках клада, которого, возможно, давным-давно не существует. Я хочу проверить, способна ли казацкая чайка пересечь океан и достичь Карибского бассейна. Вот моя цель.

Услышанное совершенно не совпадало с образом Майкла Чернова, который успел создаться в мозгу Быкова. Такая метаморфоза попросту не укладывалась в голове.

– Зачем это тебе? – спросил он. – Я имею в виду такое опасное путешествие. Извини, но ты не похож на человека, чтящего память предков.

Быков до сих пор помнил взгляд Майкла, брошенный на него. Много там чего было: сожаление, чувство превосходства, желание поразить – всего не распознать. А потом, медленно выговаривая каждое слово, Майкл произнес:

– Ты совершенно прав, Дима. Я не люблю антиквариат ни в каких его проявлениях. Совсем. Дело не в предках. Если мы совершим это плавание, а потом объявим об этом, мы прославимся на весь мир. Такая популярность откроет перед каждым из нас тысячи новых возможностей и останется лишь правильно воспользоваться ими.

– Погоди, погоди, – усомнился Быков. – Я правильно понял, что ты собираешься объявить о путешествии только потом? Почему не заранее? Этим бы мы привлекли к себе внимание всех масс-медиа.

– Именно этого я и не хочу, Дима. Люди любят сюрпризы. Если открыться сразу, то мы успеем всем надоесть еще до того, как доберемся до Ямайки. Кроме того, ажиотаж будет мешать нам и действовать на нервы. Нет, мы поступим иначе. Ты ведь фотограф, верно? Твоя задача, Дима, будет заключаться в том, чтобы фиксировать каждый день нашего пути, начиная от постройки чайки и заканчивая прибытием на Ямайку.

– Но как мы докажем, что действительно проделали этот путь?

– У нас будут свидетели. Нас будет много, не забывай. Понадобятся гребцы, понадобятся специалисты. В таких условиях фальсификация исключена. И нас будут видеть, не забывай. С берега, с проходящих мимо судов, из космоса. Не волнуйся, никто не заподозрит нас в инсценировке.

После того разговора последние сомнения Быкова отпали. И теперь, высадившись на острове Хортица, он чувствовал себя полноправным участником экспедиции. Страсть к путешествиям и приключениям была у него в крови. Как и повышенный интерес к женскому полу.

Не поймите неправильно, Быков вовсе не был бабником. Но женщины ему нравились гораздо больше, чем мужчины, и с этим ничего не поделать. В его жизни постоянно вспыхивали и угасали романы, ибо без влюбленности существование становилось тусклым и пресным, как холостяцкий ужин перед телевизором. Быков вовсе не собирался отбивать Джейн или заводить с ней шуры-муры за спиной Майкла. Но ее присутствие приятно будоражило кровь. Плюс к этому Быков прекрасно видел, что отношения жениха и невесты, мягко говоря, далеки от идеальных. Их связывали не столько нежные чувства, сколько какие-то другие, сложные и непонятные Быкову отношения. И если бы Джейн решила расторгнуть помолвку, он несомненно был бы рад этому.

– О чем ты все время думаешь? – недовольно спросил Майкл. – К нему обращаются, а он, как лунатик, ничего не видит и не слышит.

– Почему не вижу, – стал оправдываться Быков. – Это плотина Днепрогэс. – Он показал.

– Сам вижу, что плотина. Не повторится здесь то, что в Китае приключилось? Вот что меня беспокоит.

– Не волнуйся, Майкл. Здесь совсем другая история. Днепр – река не горная. Течет спокойно и не поднимается во время дождей.

– Разочаровал меня ваш Днепр.

– Почему?

– Его любая ворона перелетит и не заметит, – усмехнулся Майкл. – Так что Гоголь внес в умы читателей дезинформацию. Мол, редкая птица долетит до середины Днепра. Ложь.

– Это была гипербола, преувеличение, – сказал Быков. – Неужели не ясно? У того же Гоголя два мужика гадают, как далеко уедет колесо, отвалившееся от брички. Они решают, что аж до Москвы.

– Может быть, может быть, – сказал Майкл, – но лично меня Днепр не впечатляет.

– Здесь находилась самая узкая часть русла. И переправа, которой пользовались все, кому не лень: скифы, печенеги, половцы, татары, турки, славяне. А потом ее взяли под контроль казаки.

– Небогато жили, – оценил Майкл, разглядывая церквушку, окруженную жилыми хатами, мастерскими и сторожевыми башнями.

Реконструкция казацкой крепости выглядела неубедительно.

– Предлагаю взять велосипеды и прокатиться по острову, – сказал Быков. – Все эти достопримечательности для туристов навевают тоску. Лучше природой любоваться.

– Поехали, – согласился Майкл.

Они прокатились вокруг голого скелета легендарного тысячелетнего дуба, под которым якобы сочинялось письмо турецкому султану, сделали селфи на фоне Дурной скалы, где отбывали наказание провинившиеся казаки, и вернулись обратно.

– Все это ерунда, – заключил Майкл, пока они ждали такси. – Очень скоро мы на своей шкуре испытаем, каково это – быть настоящим казаком.

Он все чаще переходил на русский язык, которым владел куда лучше, чем Быков – английским. Правда, вспоминал молодость лишь в тех случаях, когда рядом не было посторонних. Чувствовалось, что он очень гордится статусом американского гражданина и любит производить впечатление на окружающих. С таксистом этот трюк возымел обратный эффект. Услышав английскую речь Майкла, он не просто задрал цену вдесятеро, но еще и потребовал, чтобы с ним расплатились долларами.