Агами

План был хорош и до того. Ваня ждал на своём берегу Удоръёля, нижнего из двух ручьёв, огибавших их родовое поселение с юга и севера. Овраг, неширокий, но глубоко вырезанный за много веков лесным ручьём, с крутыми склонами, поросшими колючими кустами, перейти мог не каждый зверь и не везде. Ваня встречал брата в правильном месте, у невысокого разлапистого дуба, приходил туда к полудню каждого дня после старого праздника Семик, ждал, пока солнце не склонялось к верхушкам деревьев, и уходил. Восемь дней ходил и сегодня дождался.

Знак Спира подал условленный: крикнул чирком, два раза, коротко. Ваня ответил. Спира подождал. Ваня показался под дубом. Так было надо. Спира тоже вышел из-за сосны. Ваня поднял правую руку и стал медленно загибать пальцы. В горле у Спиры встал ком. С братом были люди. Спира их не видел, но они были. Брат показывал, сколько их. Спира тоже поднял руку и стал разгибать пальцы вслед за братом, заходя обратно за дерево. Трофим должен был видеть.

– Младшой, беги, – прошептал он.

Иван разогнул пятый палец. И тут же резко развернулся и метнул левой рукой небольшой нож, неизвестно как оказавшийся в его ладони, куда-то в кусты за собой. Метнул и упал. До Спиры донесся отзвук выстрела – едва слышный треск, такой издают новые пистолеты, что без пороховых патронов. В зоне такое иногда можно услышать. Спира слышал.

– Четыре, – сказал он не понижая голоса и согнул один палец, – спасибо, братик.

Развернулся и побежал к мужикам. В глазах было мокро и мутно.

Он легко держал на трёх пальцах левой руки короткий лук из карагача. Такой вырастает невысоким, но древесина его плотная и вязкая. И пилить, и рубить, и колоть такое дерево тяжело, а дрова получаются дурные, к чёрной бане непригодные, пара поленьев давала столько угара, что выветрить не было возможности до самого утра, пока баня совсем не остынет. То ли дело берёза: дым ушёл – и лезь, грейся. Но из берёзы лука не сделаешь, ломкая. А карагач хорош, правда силы требует изрядной, не каждый такой лук натянет, особенно короткий. Но мужики в семье Спиры это умели с детства.

Правую ладонь грели три стрелы с тяжёлыми гранёными наконечниками – на тяжёлого зверя. Или на человека. Наконечники сделали умельцы на зоне, те же, что и заточку Чуме справили. Больше стрел не оставалось, все лёгкие ушли в пути, а тяжёлые Спира берёг для настоящего случая. Сильный охотник-лучник по две-три стрелы держит в руке. Из колчана их доставать долго, а зверь бегает быстро. Учиться так стрелять нужно долго, но уж если умеешь, три выстрела можно сделать на одном выдохе. Сегодня эти выстрелы будут последними. Потом лук нужно выбрасывать и драться чем придётся.

Они почти дошли до склона оврага, когда оттуда появились четыре фигуры в камуфляже. Почти одновременно. Не боятся, подумал Спира. Это хорошо. Остановились они с Трофимом вместе, только тот сразу лёг и исчез, а Спира пошёл вперед. Хрустнул веткой. Ещё раз. Фигуры остановились. Повернулись на шум. Спира мелькнул среди деревьев. И побежал вдоль Удоръёля, вверх по течению. За ним, отделившись от остальных, побежала одна фигура. Остальные двинулись туда, где их ждал Трофим.

Плохо, подумал Спира. Тяжело будет Трофиму. И за брата один – совсем мало, а три стрелы на него много. Надо быстро его сработать. Самому. И идти резать других. Спира знал, куда бежать. Места родные, знакомые. И что делать будет, знал.

Матео бежал за целью размеренно. Не впервые догонял по местной сельве арестантов. От него не уходил никто. Приехал он сюда с первыми потоками переселенцев, пятнадцать лет назад, из Мексики. Скверная история случилась. Он едва начал работать в полицейском участке Канкуна – в курортном местечке, многие туда мечтали попасть, а ему свезло, да, очень свезло, что в тех местах родился, оттого и работать попал ближе к дому, где мать-старушка доживала.

Дело казалось простым – помочь перевезти товар местным «Ла Эме», серьёзным людям, из порта до границы штата. Никто им не отказывал. Полицейские тоже. Матео сделал почти всё, оставалось отдать машину связному, но тут случилась облава, и пришлось бежать. Чудом сбежал, чудом попал на корабль с колонизаторами, придумал историю с пропавшими документами. И не расспрашивал никто особо. Первые переселенцы приехали сюда свободно – земли в избытке, людей мало. Это сейчас визы и лимиты. Оно и понятно, новые земли, новые деньги, быстро заполнилось свято место.

Матео деньги не волновали. Есть на выпивку, да и ладно. Он был ищейкой и нашёл себе работу по вкусу. Сначала конвоиром, а потом стал расти, благо всё, что нужно, у него имелось – сила, хитрость, равнодушие к «контингенту». Это важно – быть равнодушным. Жестокие опасны, от них все проблемы, они пытают не для чего-то, а потому что не могут иначе получить от человека то, что нужно. И останавливаться не умеют. Матео мог себя контролировать. Но главное – он видел человека. Знал, куда пойдёт по лесу арестант-беглец. Где остановится. Когда нужно подождать, чтобы заснул. Когда его взять тихо, уставшего и не ждущего беды. Это от предков, говорил он собутыльникам. Был майя и гордился этим.

С этим Иваном только ошибся. Допросил его хорошо, и на место встречи тот вышел. Но предупредил брата и убил ножом, который спрятал в рукаве, одного из коммандос, нигерийца Фрэнсиса. Тот был хорошим и сильным парнем. Но глупым: расслабился и ему не повезло. Бывает. Пришлось стрелять. Нож он из шеи товарища вынул. Клинок глубоко вошёл под чёрный кадык. Хороший бросок, и нож хороший – кованый, с берестяной наборной ручкой. Матео любил такие вещи, в них видна была душа. Взял себе.

Куда завернёт беглец впереди, он тоже чуял. Его тянуло к расщелине каменистого холма чуть слева. Пусть бежит. Оттуда нет обратного выхода, только через него, Матео. Он чует. Прохода нет. Там всё и кончится. Вдох – три шага – выдох – три шага. Никто не уходил от Матео.

Братья – так их все называли. Андрей, Алексей, Александр – близнецы. Родились за пару лет до Конвенции, в Якутске, тогда ещё не кластере «5000 плюс», просто далеко от Москвы. Родители приехали ещё на союзную стройку какую-то и остались, работали в шахте. Долго детей не было, а потом сразу трое появились. Семья и старую власть любила, с красными флагами ходила, и новую, и после Конвенции уважала. Рудников стало много и людей, дороги построили и мосты через Лену, поезда быстрые пустили в двух направлениях – в Китай и в Европу. Чего ж не жить? Потому братьев отдали служить новым властям с лёгким сердцем. Те и служили, попали в спецназ Главного пенитенциарного управления. Отряд быстрого материкового реагирования, зона «Север» – не шутки. Только лучшие там.

Неделя на этом задании была почти без дела, разве что с Иваном поработали ночью накануне. Взяли спящего, допросили. Всё по методике. Потеря – первая за время службы – сначала сковала, но потом бросила адреналина в кровь. Сейчас они, раскинувшись полукругом, бежали за долговязой фигурой сбежавшего зэка. Тот спотыкался и даже упал один раз. Далеко не уйдёт. Видно – слабый.

Зэк выбежал на поляну, снова споткнулся, уже об один из трёх брошенных сбежавшими рюкзаков, и, нервно подпрыгивая, скрылся в кустах.

– Алексей, твой, – скомандовал Андрей.

Хилый, такому одного хватит. Надо найти третьего, осмотреть рюкзаки.

Дима-Чума взял пистолет и поставил правую руку на локоть, а ладонь левой положил под рукоятку пистолета, которая едва выглядывала снизу из его широкого кулака. Пропали звуки леса, исчезла боль в измученных коленях, даже комары перестали отвлекать. Ну пьют кровь, и пусть. Она, может, и течь перестанет вот-вот.

Двое парней, что остались на поляне, молодые совсем, двигались быстро, между собой не говорили, видно, что давно вместе. Похожи даже. Такие не простят промаха, быстро сообразят, рассредоточатся и с двух пушек изрешетят куст вместе с Димой-Чумой. Нельзя промахиваться. Дима и не собирался.

Глава 6

Волки и волки

Омская зима лютая, в хате поутру вода в кружках стынет до зубной ломоты. Стёкла в окошке под потолком вынуты, иначе нельзя – створки не открываются, а иной вентиляции нет. Кипятка не дают. Передвигаться только бегом и полусогнутым, туловище чтобы параллельно полу, а руки за спиной. Увидел мента – громко кричи: «Разрешите пройти, гражданин начальник!» Мыться – раз в неделю, пять минут, не успел – запускают в душевую собак в намордниках. Прогулка – десять минут. Правила внутреннего распорядка арестанты учат наизусть, пока учишь, надо стоять у тормозов – тюремной двери – и держать в руках рулет – скатанный матрас с простынёй и подушкой внутри.