Страница 29 из 90
В нише стояли два ящика. На них лежал продолговатый брезентовый сверток, в котором лежали сабля, морской кортик и два маузера. Убрав оружие снова в брезент, я поддел ножом крышку у более высокого ящика и присвистнул от удивления. Там лежали иконы в дорогих окладах, короны для Торы, подсвечники, несколько больших крестов.
- Похоже, это большевики ограбили христианский храм и синагогу.
Сказал Пауэлл.
- А что в другом ящике?
Тем же способом открыли и другой ящик, похожий на те, что в фильмах о войне держали патроны. Тут уже Пауэлл начал "факать". В ящике лежали аккуратно сложенные шестнадцать совершенно одинаковых брусков золота с аккуратно выдавленным двуглавым орлом и императорской короной над ним. Остальное место было заполнено маленькими кожаными мешочками. Я взял один в руки. Там что-то тяжело звякнуло.
- По классике жанра тут должны быть золотые монеты.
Сказал Пауэлл.
- Ага. Пиастры, сэр.
- Ну, почему пиастры. Золото царское, значит и монеты оттуда. Очевидно, большевики еще и банк ограбили.
- Не любишь ты большевиков, Дэн, правда?
- А за что мне их любить? За то, что прадеда моего, морского офицера, из древнего дворянского рода Павловых в 1917 году на Балтике убили? Или за то, что прабабка моя, беременная, по льду в Финляндию от озверевшего мужичья убегала, зашив в одежду драгоценности, лишившись всего, доставшегося от предков, князей Голицыных.
- Ладно, князь. Берем ящики. Я возьму саблю, а этот кортик тебе. Ого, похоже, это Золотой Георгиевский наградной офицерский кортик. Будет тебе как память о прадеде.
Я взял еще два маузера. Ребенком еще мечтал иметь такой. Посоветуюсь с Биллом. Может можно их еще привести в норму. Сабля была довольно тяжеловата. На эфесе заметил белый крестик. Рукоять из желтого металла. Болтался остаток темляка, довольно грязный, но угадывались Георгиевские цвета.
- Неужели Георгиевское Оружие. Нужно будет разобраться.
Ящики аккуратно закрыли и вынесли. Пока я укладывал их в Хамви, Пауэлл вырезал железы у трех варанов. Выйдя из пещеры, мы аккуратно запечатали боковую нишу. Забрали и общак банды. В ящике оказались мешки с золотым песком и самородками. Рядом в целлофановом пакете лежали сорок пять тысяч экю наличными. Дэн вызвал ферму тестя. Рассказал о боестолкновении и передал координаты. Замаскировав заново вход в пещеру, мы пошли к машине. Оставаться на месте было опасно. Пауэлл сфотографировал пять трупов. Мы перевернули второй багги на колеса. Он оказался не очень-то и поврежденным, даже пулемет уцелел. Собрали уцелевшее оружие и патроны, несколько ножей. Пару хороших фляг. В карманах бандитов было на удивление мало денег. Около трех тысяч экю, которые Пауэлл тут же разделил поровну. Более ничего ценного обнаружено не было. Прикрепив самодельной сцепкой багги к Хамви, двинулись в сторону фермы. Уже начинало смеркаться. Пока добрались до фермы, стало совсем темно. Пауэлл вытащил контейнер с железами варанов, чтобы поставить их в холодильник. Я захватил рюкзак и оружие. Поставили греть воду в бане, а пока стали чистить оружие. И тут Пауэлл стал говорить, и говорить по-русски. День сюрпризов продолжался.
- Моя прабабушка из Финляндии перебралась во Францию. Там у нее родился мой дед в 1918 году. У ее родителей там были деньги в банках, недвижимость. Документы она захватила с собой, поэтому вступить в права наследства оказалось не сложно. Дома говорили по-русски. У деда были учителя, которые обучали его немецкому и английскому языкам. Окончив школу, он поступил учиться в Сорбонну. Прабабушка так больше замуж не вышла, хотя была очень красива и располагала достаточными средствами. В 1938 году, прабабушка, оказавшись прекрасным аналитиком, сказала сыну, что немцы сделают все, чтобы отплатить французам за поражение, а без России они ничего не стоят, Пэтен не Наполеон, поэтому нужно перебираться в Америку. Это большая страна, в ней масса возможностей. Она распродала свою недвижимость, деньги перевела в доллары, а доллары в американские банки. Они купили билет в каюту первого класса на "Нормандию". Дед долго вспоминал эту поездку. Роскошный интерьер, вышколенный обслуживающий персонал, обеды с капитаном, шикарный бассейн. Все это создавало обстановку отдыха и развлечений, а не бегства от войны. Прибыв в Америку, дед перевелся в Массачусетский Технологический Институт ( MIT). Во время войны он был военным летчиком, участвовал в боях, был неоднократно награжден. В Германии он встретил мою бабушку. Она была из Киева и работала на какого- то бюргера, который, впрочем, относился к ней как к дочери. Прабабушка получила шок от этого мезальянса, но впоследствии полюбила невестку, и даже передала ей все семейные драгоценности. После войны дед стал авиационным инженером. Всю жизнь он проработал в конструкторском бюро Сикорского. С ним он общался исключительно по- русски. Сикорский очень ценил моего деда. Давал ему сложные задачи, говоря, что русский, всегда проявит свою смекалку, когда просвещенный европеец и американец скажет, что по правилам и законам физики больше ничего сделать нельзя.
Прошло время. Родился мой отец. Он тоже повторил дорогу моего отца и стал инженером, закончив MIT. На одной из студенческих вечеринок он познакомился с моей матерью. Она училась в Гарварде на юридическом факультете. Они поженились и переехали в Орегон, откуда моя мать была родом. Ее отец был из русских иммигрантов, а мать была из Сербии. Она приходилось какой-то дальней родственницей последнего короля Югославии Петра II, который присутствовал на их свадьбе. Дома много говорили по-русски, читали русские книги. Когда я родился, со мной говорили на трех языках, включая русский и французский. Учили читать и писать. Многое позабылось, но до сих пор я свободно могу общаться на четырех языках ( испанский я выучил в школе и продолжал учить в академии). Когда я вырос, а я был довольно крупным мальчишкой, играл за сборную штата по футболу, то поступил в Вест - Пойнт. Оттуда в Корпус морской пехоты в Отдельный разведывательный батальон. Мои родители погибли, когда я находился в Афганистане. В их машину на полной скорости врезался обдолбанный наркоман, который тоже погиб. После ранения я вышел в отставку и поступил в полицию. Там я был на хорошем счету. Стал лейтенантом. Ожидал уже капитана. Один раз на выезде, в ситуации, когда три негра насиловали четырнадцатилетнюю белую девочку, сорвался, застрелив их всех троих. Причем, главному насильнику выпустил три пули вниз живота. На мою беду, его дядя оказался долбанным конгрессменом. И мои дела стали стремительно ухудшаться. Мой бывший командир имел связи с орденом. Он помог мне сюда перебраться с минимальными потерями. Здесь я встретил Марию. Ее родители приехали из Колумбии. Она уже здесь родилась на ферме. Не довезли до больницы. Младшего ты знаешь, Джордж - Георгий по- русски, в честь моего отца. И Памелла, ей восемь лет.
Ну, вот. Все оружие мы почистили. Пошли в баню. Стол накроют в общем зале.
Мы отправились в баню. Что сказать, давненько я так не парился. В Израильских и европейских СПА температура в саунах, согласно страховке, не должна превышать восьмидесяти-девяноста градусов. Только в Скандинавии в гостиницах сауны нормальные. А здесь были даже веники. По виду напоминающие березовые, но почему-то с эвкалиптовым запахом. Я спросил у Дэна, что это за дерево, может эвкалипт?