Развратный муж

У нас оставалось мало времени, поэтому мы поехали сразу к ресторану.

— Как приедем, разойдемся, будь недалеко от меня.

— Окей, а что мне делать?

— Веселись, пока я тебя не позову.

— Хорошо.

— И да, не называй меня королевой при муже, он не выдержит, — мягко улыбнулась.

— Ваш муж вас любит, — улыбнулся.

— Артем, на «ты», — поморщилась.

— Он тебя любит, — исправился.

— Думаешь?

— Это видно, — пожал плечами.

Подъехав к ресторану, мы некоторое время застряли у входа. Если с моим пропуском проблем не возникло, то Артема в списке не было.

— Вы хотите, чтобы я позвонила отцу и у вас были проблемы?! — не выдержав занудства, рявкнула.

— Проходите, — сказал один из охраны.

— Это было грозно, — усмехнулся Артем.

— Расходимся.

Дождавшись, пока Артем уйдет подальше, глубоко вздохнула, приподняла голову и медленно, от бедра, пошла к мужу.

Я несла себя, как королева, гордо и величественно.

А внутри все сжималось от мысли, что раньше я играла для всех влюбленную дурочку, а они знали правду. Все знали.

Выставляли меня дурой.

Ещё один едва заметный вздох и чарующая улыбка на губах.

Возле отрешенного мужа стояли две девушки и пытались расшевелить. Он их словно не замечал, держал в одной руке бокал шампанского и смотрел в одну точку. Под глазами темные круги, вид слегка помятый.

— Глеб, может, вы все же уделите нам свое внимание? — прокрякала одна из них.

— Мой муж будет уделять внимание только мне, — отрезала, — не так ли, милый?

Глеб, словно очнувшись ото сна, вскинул голову и осмотрел меня с ног до головы. Хотел сделать шаг навстречу, но мой взгляд его остановил.

— Ты прекрасна, — в его голосе отчетливо слышался трепет.

— Не оставите нас наедине? — осмотрела девушек.

— Конечно, — улыбка сквозь зубы, и мы одни.

Глаква 22

София

— Выглядишь дерьмово, — произношу, забирая у Глебушки бокал.

— Не мог уснуть всю ночь, — произносит муж, наблюдая, как я делаю глоток.

— Я тоже не смогла, — смотрю ему в глаза.

— Можно, я тебя обниму? — умоляющий тон режет по сердцу ножом.

Мне больно отказывать, но все же отрицательно качаю головой.

Успеваю увидеть боль в глазах, прежде чем он отворачивается.

— Зачем ты пришла? — спрашивает, сумев взять себя в руки.

У него почти вышла привычная усмешка, когда он повернулся ко мне.

— Потому что мы семья, — проговариваю и тону в потемневшей зелени, — а семья не бросает друг друга на корм пираньям.

— Пираньи тоже твоя семья, — замечает отстраненно, словно его заворожили мои слова.

— Ошибаешься. В этом ресторане только ты моя семья. И даже если мне сейчас больно быть рядом, я не брошу тебя одного, Глеб.

Мы смотрим друг другу в глаза на протяжении нескольких минут, молча кричим о чувствах, о том, как больно.

Он просит простить, а я отвечаю, что не могу.

Он сдается и прекращает зрительный диалог.

— Поздравим и можем уйти.

— У меня есть пара дел, ты же не против, если задержимся?

— Я могу спросить, каких дел?

— Можешь, но я не отвечу, только попрошу об одном. Не удивляйся ничему, подыграй, хорошо?

Взгляд Глеба меняется, становится пронзительным, цепким.

— Только без глупостей, Плюша. Я рассчитывал, что мы вместе придумаем, как выкрутиться.

— Как жаль, что я на это не рассчитывала, — мило улыбнулась.

— Что ты задумала, женщина?

— Ничего, — ресницами хлоп-хлоп.

Глеб грязно выругался.

— Какой невоспитанный, — морщу нос.

— Софа, — Глеб делает шаг вперед и прижимает к себе, шепча на ухо, — давай все обговорим, я не враг тебе, я только хочу, чтобы ты не навредила себе.

— Отпусти, — напускное безразличие в голосе. — Мне неприятно, что ты нарушаешь мои границы.

— Соф, — тихо проговаривает, но отходит.

Пульс участился, тело ноет, голова кружится. А все его запах, запах моего мужчины. Его сильные руки на моей талии, дыхание, ласкающее шею. Надо успокоиться, пока я не превратилась из обиженной женщины в лужицу.

Такая возможность появилась, стоило нашим отцам вместе с женами подойти к нам.

Злость отрезвляет. Ненависть приводит в тонус.

На автомате улыбаюсь, отвечаю на приветствие, обнимаю отца, мать, тестя и сучку свекровь.

— Папочка, тебе больше тридцати не дашь, — произношу, когда мужчины шутят про возраст.

Глебу не просто. Я вижу, как он едва сдерживает отвращение. И как его отец косится на него, тоже вижу.

— Ты мне льстишь, дочка, — посмотрите на него, какие мы ласковые.

— Надеюсь, наш подарок вам понравится, — Глеб протягивает коробку в подарочной упаковке.

— Ваше присутствие для меня уже самый лучший подарок, — продолжает лицемерить.

А наш подарок перекочевал к официанту с фразой: «Брось куда-нибудь».

Козел.

— У нас ещё есть один подарок, — улыбаюсь. — Думаю, тебе он понравится ещё больше.

— Дорогая, и что же это? — спрашивает мать.

Как бездарно играешь, мама!

— Мы с Глебом ждем ребенка! — чуть ли не прыгаю, хлопнув в ладоши.

— Правда? — лица отцов одинаково начинают светиться.

Если бы не знала причину, подумала, что они действительно счастливы нянчить внука.

— Глеб, поздравляю! — свекровь целует мужа в щеки.

Глебушка же не отводит от меня задумчивого взгляда.

— Это так неожиданно, — произносит мама.

Вот кого точно не прельщает стать бабушкой. Так и хочется рассмеяться над испуганным выражением её лица.

— Глупости! — восклицает отец, крепко обнимая меня.

Его объятия омерзительны, блевать хочется.

— Папа, мы могли бы поговорить наедине? — шепчу, чтобы услышал только он.

— Вы не против, если я украду свою дочь? — папа улыбается и уводит меня подальше.

Краем глаза замечаю, что Артем движется за нами, умница, мальчик. Отправляю ему заготовленное сообщение так, чтобы отец не видел.

Теперь можно быть спокойной и насладиться спектаклем.

— О чем ты хотела поговорить? — спросил, когда мы зашли в служебное помещение, где находился кабинет управляющего.

Интересно, где сам управляющий?

— Даже не знаю, как тебе об этом рассказать, — делаю вид, что переживаю.

— Доченька, мне ты можешь рассказать все, — отец сжимает мою руку, и я поднимаю к нему лицо.

— Даже мои опасения? — шепчу.

Сама наивность, сама простота.

— Всё, — твердо повторяет отец.

И я начинаю быстро говорить, размахивая руками и ходя из стороны в сторону.

— Папа, только вчера я узнала, что стану мамой, и не смогла уснуть. В мою голову лезли страшные мысли. Ребенок — это моя ответственность, я должна рассчитывать не только на мужа. Понимаешь? Ведь вдруг Глеб меня разлюбит или с ним что-нибудь случится? Как я прокормлю ребенка? А если с тобой что-нибудь случится и Глеб с отцом оставят меня на улице, забрав себе все мое наследство? Я не знаю, папочка. Я чувствую, что должна повзрослеть. Я должна разбираться в твоем бизнесе, стать тебе поддержкой и опорой, даже несмотря на то, что я женщина. Ведь мы семья, только тебе я могу доверять полностью. Только ты сможешь научить меня не опасаться удара в спину.

Посмотрела на отца, он был ошарашен.

— Откуда такие мысли? — спрашивает озабоченно.

— Не знаю. Тревожность. Может, предчувствие. Или гормоны бушуют, — пожала плечами, состроив расстроенную мордашку.

Отцу не сразу удается взять себя в руки.

— Ты молодец, что рассказала мне о своих переживаниях. Но, согласись, что сейчас неудобно обо всем говорить. Почему бы тебе не приехать завтра домой? Мы сядем, обсудим, ты поделишься мыслями, возможно, ты что-то подозрительное слышала или видела.

— Конечно, приеду. Я так соскучилась по дому, — о, да, соскучилась по золотой клетке.

— Хорошо, я пришлю водителя, чтобы лишний раз не беспокоить Глеба. Думаю, не стоит вообще ему об этом говорить.

— Хорошо, я тоже об этом думала. Папа, ты лучший, — набросилась на него с объятьями. — Извини, что была такой дурой. Нужно было всегда тебя слушаться, ведь ты мудрый, а я вечно спорила. Теперь, когда я скоро стану мамой, понимаю это.