Страница 28 из 47
— Не Дмитреску, а Драконова, — вставила мама и первой села за стол. — И зачем в такую погоду париться в плаще и гриме?
— У меня с собой парики, — успокоила я коллегу.
— Ладно, — милостиво согласился Бондэрос. — Пефвая по плану Собачкина. Я фее уфнал, она сейчас звефо-депутат. Собфала жуфналистов на митинг и едет по этому адфесу.
Бондэрос протянул нам с мамой лист. Быстро сработал, ничего не скажешь.
— Ой! — Мама вскрикнула и прижала руку к сердцу. — Здесь же находится домик дедушки Поликарпия!
— Змея? Родственника дяди Монки? — уточнила я.
— Да, Монки с ним живет. Хотя не уверена, что в этом доме. Тим оставил им кругленькую сумму, скорее всего, что-то приличное купили, — поведала Аделаида.
— Я фее понял — Тодд у них! Его дефжат в этом доме! А жуфналисты пефвыми обо всем узнали. Едем! — скомандовал Бондэрос, нацепил на глаза темные очки и направился к выходу.
Мы с мамой побежали за ним. По дороге Бондэрос позвонил Дюпонту и высокомерно сообщил:
— Я фасквыл это дело! Сообщи полковнику и пфисылай бфигаду! Тодд Дфаконов в залофниках у Монки.
Бондэрос продолжал самозабвенно вещать, как в одиночку вышел на след Собачкиной, ночью караулил у дома, подслушал телефонный разговор, что она собирает журналистов возле дома Поликарпия. Все как всегда: бывший агент ФСО приписывал себе чужие заслуги.
Хорошо, что мы уже приехали по указанному адресу, иначе я не выдержала бы долго это вранье. Мы с мамой на всякий случай для маскировки надели парики. И, помолясь всем зверобогам, вышли на тропу. Одноэтажный домишко был малюсеньким, с узкими окошками и облезлыми дверьми. Возле входа переминались с ноги на ногу несколько журналистов, а Собачкина вещала в рупор:
— Свободу змею Поликарпию! Пока Драконовы жируют, их родственники умирают от голода. Только я расскажу вам всю правду. Голосуйте за молодость, смелость и Собачкину! Собачкину — в президенты Зверляндии!
Аделаида едва сдерживалась, порываясь подойти к журналистке.
— Рано, мама, — попросила я. — Нужно удостовериться, что Тодд у них.
— Не будем тофопиться, — подвякнул Бондэрос. — Пока едет полиция, следим из кустоф.
И агент ФСО пополз в заросли орешника. Мы же с мамой подобрались ближе к митинговавшим. У входа в дом в кресле сидел дед Поликарпий. Хоть он изображал из себя жертву, лицо лоснилось и румянилось, на ногах красовались дорогие ботинки. Рядом с родственником стоял дядя Монки, в вытянутых на коленях трениках и вязаной кофте с дырками от зубов слоновой моли. Собачкина, сменившая имидж с откровенных топов и коротких юбчонок на деловой костюм и очки, страстно вещала:
— Я, как зверодепутат, не могу обойти эту семью стороной. От несправедливости у меня разрывается сердце, кости ломит и хвост отваливается! Миллионер Драконов выгнал на улицу бедных родственников: им не на что жить, нечего есть…
На последних словах дядя Монки прикрыл кофтой выпирающий живот.
— Как это не на что жить? — Аделаида Драконова не выдержала и выступила вперед. — А как же те деньги, что Тим перевел им на банковский счет? Вместо того, чтобы засадить в тюрьму за воровство, их простили.
— А вы откуда знаете? Шпионка Драконовых, защищаете их? — взвизгнула Собачкина, а журналисты защелками камерами, обернувшись к маме.
— Защищаю, потому что я и есть Драконова! — Рыкнула мама и эффектно сдернула парике очками, а я простонала: никакой конспирации.
Пришлось воспользоваться ситуацией. Пока журналисты отвлеклись на маму, я обошла домишко. Через узкое окно еле пробралась внутрь: мне надо найти Тодда.
С улицы раздавалось тявканье Собачкиной:
— Вы все врете! Свободу дяде Монки и дедушке Поликарпию! Организуем фонд помощи и соберем деньги на витамины!
— А может, и правда эти змеи — богачи! — крикнули из толпы.
— Докажите!
— А что доказывать-то? — Мама хорошо поставленным голосом перекричала толпу журналистов. — Посмотрите на их руки!
— Натруженные руки работяг! — вставила Собачкина.
— Ага, работяг, со Зверо-ролексом на запястьях. А у Поликарпия не зубы, а целое состояние — дорогая керамика. В этом я разбираюсь, Тодд недавно элитную сантехнику заказывал, — обличала лгунов Аделаида, а журналисты вновь защелкали камерами.
— Я буду жаловаться за поклеп и срыв митинга в защиту змей! — визжала Собачкина.
Но мама ее уже не слушала, судя по крикам дяди Монки, она вытрясала из родственника правду:
— Где Тодд? Говори, это ты похитил моего мальчика?
— Нет, — хрипел змей, которому широкая мамина ладонь явно сдавила горло.
Я же, слушая вопли Монки и Поликарпия с тявканьем Собачкиной, успела обойти две крохотные комнатки змеиного жилища: кухню и спальню. Судя по слою пыли и погибшим тараканам, здесь давно никто не жил. Все проверила, включая подвал, холодильник и унитаз, куда могли спрятать ящера, и собралась выбраться из дома. Втянув живот, полезла в окно.
— Всем оставаться на местах! — раздался знакомый голос Дюпонта.
На площадь вбежали вооруженные полицейские, журналисты побросали камеры, Собачкина завизжала. В домик дедушки Поликарпия забрались люди в форме, а я от волнения позорно застряла в окне.
— Мы взяли вора! — услышала позади голос полицейского, потянувшего меня за ногу.
— Свои, — прохрипела я.
Грудь и живот сдавило, я не могла дышать.
— Ты что ли, Дмитреску? — раздался голос позади. — То-то смотрю экстерьер знакомый. Отставить! Это наш внештатный агент работает.
Я с облегчением вздохнула и… вывалилась из окна.
— Ну что, Дмитриеску, удалось что-то найти? — подполковник Дюпонт просунул голову в маленькое окошко и наблюдал, как я отряхиваюсь и постанываю.
— Здесь все чисто, не они. Дом давно пустует.
— Проверить! Все разобрать до кирпичика! — дал приказ Дюпонт.
Я расслышала, как полицейские крушат змеиное логово Поликарпия и поторопилась отойти подальше. На площади возле дома осталось лишь два самых стойких журналиста, полицейские и Аделаида, терзавшая обмякшее тело Монки.
— Где мой мальчик? Зелененький, зубастенький, хорошенький малыш Тодди? — вопрошала она у родственника
Дедушка Поликарпий предусмотрительно забаррикадировался в чужой машине, и полицейские пытались его достать.
— Да не брали мы его! — прошипел Монки, очнувшись.
— Полиция во всем разберется! Грузите их, деда вместе с машиной забирайте, — пробасил Дюпонт.
Пока эвакуатор забирал машину с Поликарпием и дядю Монки, я увела Аделаиду в сторону. Вскоре к нам подбежал Бондэрос и Дюпонт.
— Мы все проверили, дом разобрали, ящера нет, — сообщил подполковник. — Монки все отрицает. Мы, конечно, допросим подозреваемых с пристрастием и проверим их основное жилище — трехэтажный коттедж на центральной улице, но, боюсь, это не наши похитители.
— Ну как не нафи? — искренне удивился Бондэрос.
— Я же просил проследить, тихо понаблюдать, подсмотреть в окна, подслушать разговор. А вы что устроили? — злился Дюпонт.
— Это я во всем виновата, — покаялась мама. — Попросила Даночку взять меня на операцию по захвату. Записки о выкупе нет, Тодда не нашли, время упущено. А я нервничаю!
— Да что нервничать? Прошли только сутки, если бы хотели прибить, давно бы…
— Дюпонт прокашлялся, увидев, как мама побледнела. — В общем, надо ждать. Предлагаю вам проехать со мной, леди Драконова, в «Дали». Там с вами поработает психопатолог и приведет нервы в порядок. А спец агенты отправятся по второму адресу.
И медведь-оборотень впился в нас взглядом. Мы с Бондэросом закивали и бегом направились к машине. За считанные минуты доехали по второму адресу, где проживала Арбузова. В квартире на пятом этаже дверь никто не открывал, я воспользовалась отмычкой, и мы вошли. Перед нами предстали голые стены, мебели и вещей в квартире не было.
— Смылась, — упавшим голосом сообщил агент Бондэрос.
— Сбежала, — вторила я.
— Вы к кому? — раздался в дверях скрипучий голос, а через секунду появилась и его обладательница: сухонькая женщина с зеленоватым цветом кожи, напоминающая кузнечика.