Страница 35 из 52
— Ничего, — я развернулся и поспешил выйти из кухни, понимая, что только что чуть не решился на еще одну ошибку.
Нет, хватит. Никакой алкоголь и так не оправдает моего поведения. Я так-то не знаю, как завтра ей в глаза смотреть буду, а если бы еще… Дальше запретил себе думать, запирая за собой дверь в комнату и заваливаясь на кровать.
Все завтра, когда протрезвею.
Мария
Стоило Андрею выйти, я выдохнула. Спокойно прошла и поставила стакан на место.
Убрала второй, зачем-то вытащенный. Подняла рубашку, которой прикрывалась эта…
Злость вспыхнула с новой силой, когда перед глазами всплыла картина, где эта полураздетая девица обнимает моего мужа. Разозлившись, бросила рубашку на пол и еще и потопталось по ней, хоть и понимала что это совсем глупый поступок, но обида была сильнее меня.
Так вот, какие ему нравятся? То-то Василиса так удивилась, увидев меня! Да и недоумение, и возмущения Николаева теперь понятны. Я же совершено не из этой категории! Мало того, что рост не дотянул, так и грудь там, извините, куда больше моей. Я уж не говорю про ухоженность.
На негнущихся ногах я побрела к себе, по пути не забыв закрыть входную дверь.
Остановилась перед комнатой Андрея, подумывая, а не уйти ли прямо сейчас. Наша свадьба — все равно фарс, так чего переживать? Ну, женят его на той любительнице конного спорта и французского языка. Какое мне дело?
Но, вспомнив, что любви-то мне никто и не обещал, решила не рубить с плеча. Ведь это я просто все приняла близко к сердцу, а для него это просто игра.
Желание порвать отношения притихло. Договор есть договор, и рвать его без объяснений я не стану. Пусть объяснит, а потом уж уйду.
Полная решимости я зашла к себе в комнату и закрыла дверь. В этот момент, кажется, лишилась всякой силы, ноги подкосились, и я буквально сползла по двери на пол, чувствуя, как к горлу подступают рыдания.
Да к черту логику, к черту все! Мне было больно, и я не могла понять, как он мог? Как?
Глава 23
Андрей
Помнится, в детстве, все после того же Терминатора, я мечтал о машине времени. А, посмотрев «Назад в будущее», просто грезил ей. Но никогда, никогда до сегодняшнего утра, я не испытывал в ней такой острой необходимости.
Вернуться во вчерашний день и исправить все, что я накосячил, начиная с того самого момента, как переступил вместе с Машкой порог своей квартиры и не смог дать внятный ответ Николаеву. Переиграть день с самого начала, и тем более не проспать момент, когда моя жена побежала на встречу со своим бывшим. Не пойти в бар, где ко мне прицепилась эта зараза, и не напиваться, страдая от ревности.
Вот оно, самое мучительное похмелье, в моей жизни.
Я застонал и открыл глаза. Было довольно темно, а за окном, как и подобает закону подлости, шел обычный субботний дождь, даже ливень. Часы на музыкальном центре показали шесть.
Рано, очень рано, но спать я больше не мог: кошмары, вызванные угрызениями совести, преследовали даже во сне.
Стараясь не делать резких движений, я аккуратно сел, прислушиваясь к ощущениям.
Но, как ни странно, болела у меня только совесть. А, может, остальное было настолько несерьезно, что я и не ощущал.
— Идиот, — в очередной раз прокрутив в голове вчерашний вечер, выдохнул я и закрыл лицо руками.
Да мне сейчас стыдно в зеркале самому себе в глаза посмотреть! А как я покажусь Машке, просто промолчу. Голая девица на кухне, а я еще ее и целовал! Да я же не оправдаю такое никаким алкоголем.
Глубоко вздохнул и посмотрел на свои руки, что еще и посмели обнимать эту…
— Дерьмо! — внезапно вскрикнул, обнаружив отсутствие кольца на безымянном пальце.
В панике перепроверил все карманы джинсов. Пусто.
— Твою ж…
Тихо матерясь на свою тупость, бросился в коридор, где должен был остаться пиджак с документами и портмоне. Я еще ничего в жизни так судорожно не искал, и не желал найти, как одно единственное кольцо, снятое вчера из-за своей никчемной ревности.
И лишь обнаружив пропажу в отделении с мелочью, выдохнул спокойно, надевая обратно и почти целуя полоску металла, что еще несколько дней назад, казалось, жгла кожу и раздражала, а сейчас успокаивало.
Когда первый шок и радость прошли, тихо, будто боясь потревожить тишину, заглянул на кухню, где так и валялась брошенная вчера рубашка.
Один взгляд на злосчастный диванчик, и раскаянье еще больше подхлестнуло грызшую меня совесть, что укусила еще больнее. Точно выкину это наследие деда сегодня же.
Только сначала хотя бы поговорю с Машкой, попрошу не уходить, дать шанс.
Очередное прозрение заставило все внутри похолодеть, я почти бегом бросился в комнату жены. Молясь, чтоб она не ушла, чтоб она еще была здесь. Затормозил только перед дверью и с замиранием сердца повернул ручку.
Мой любимый монстрик спал. Свернувшись клубочком, скинув одеяло и явно замерзнув. В открытую форточку задувал противный мокрый воздух. Я, наконец, выдохнул, поняв, что от волнения и дышать забыл.
Тихо, чтоб не разбудить, прошел и закрыл окно. А потом подошел к кровати и укрыл замерзшую девушку одеялом, а подумав, еще и теплым пледом, лежащим почему-то на компьютерном столе.
Очень захотелось поцеловать и обнять, а лучше лечь рядом и согреть. Но после вчерашнего… Я замотал головой, грустно усмехаясь. Сначала поговорить, просто все рассказать. А если слова не помогут…
Отогнал грустные мысли о том, что она может уйти. Не позволю, не дам уйти.
Повинуясь желанию, все же наклонился и легонько коснулся губами виска жены. И также тихо вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Мария
Помнится, моя одноклассница убивалась из-за любви — и это было почти буквально — я заявила маме, что не, то что не попробую вены себе по резать, я даже никогда плакать не буду из-за мужчины.
Мама тогда лишь вздохнула и потрепала меня по волосам: «Не зарекайся, милая». Я еще возмущалась — как можно плакать? Да если парень заставляет тебя плакать, стоит ли он тебя вообще?! Но вот теперь, проревев полночи, я поняла правильность маминых слов. Ревела, еще как ревела, даже не помню когда уснула.
,Голова раскалывалась. Даже от шума дождя за окном отзывалась болезненным гулом.
Собрав силы, которых, казалось, и вовсе нет, я села, обнаружив себя укрытой не только одеялом, но пледом. Да и форточка была закрыта, но я точно помнила, что не закрывала ее.
Вариантов, кто это мог сделать, немного. Первый, я лунатила, а второй — это Андрей. И второй вариант был наиболее вероятен. Больше это было некому сделать.
К горлу опять подступила обида. Какого черта такая забота после того, что он вчера натворил? Первое негодование сменилось злостью.
Я скинула одеяло, решительно встала и поспешила выйти из комнаты, чтоб найти этого горе-мужа и спросить, что он нафиг делает. В конце концов, можно и определиться, или он водит домой девиц или проявляет заботу!
Барт нашелся на кухне. Когда я влетела туда, то застала самую странную картину, которую только могла себе представить.
На столе стояла ваза с цветами. Яркие красные розы так и притягивали глаз. А поверх них как и по всей кухне, лежал слой муки. Сам Андрей, даже где-то нашедший фартук, напряженно что-то читал в телефоне, стоя ко мне спиной. Еще на столе был миксер, миска, как видно, под тесто, да и все остальное для приготовления завтрака. И все это было в муке.
— Проклятье, — не заметив меня, выругался муж, — как же все сложно и не вовремя.
Потом со вздохом убрал телефон и посмотрел себе под ноги, где лежал пакет муки, вернее, все, что от него осталось.
— Барт, у тебя талант все портить, — Андрей наклонился и поднял лопнувший пакет, явно стараясь не рассыпать остатки.
Собрав еще некоторое количество муки, мой фотограф выпрямился и, наконец, повернулся ко мне. Я невольно прыснула от смеха. Такая картина многого стоила. Не только кухня покрылась ровным белым слоем, но и сам мужчина.