Страница 23 из 51
— Хорошо, — медленно отвечаю я и сглатываю комок в горле, когда он грубыми руками обхватывает мое лицо, нависая надо мной, как какой-то пещерный человек, пытающийся предъявить на меня права.
Его голос глубокий и знойный, когда он добавляет:
— И я чертовски схожу с ума, если думаю, что парень посягает на мою собственность.
Ладно, от такого я не должна заводиться. Я современная женщина. Независимая. Полагаю, что могла бы стать феминисткой, если бы точно понимала, какого хрена это влечет за собой. Но лично я не думаю, что феминизму место в спальне. Мне кажется, феминизм не налагает прав на ваши желания, и Иисус, Мария и Иосиф, думаю, что чувствую, как между ног хлынула влага, и совершенно на это не злюсь!
Трясу головой, пытаясь вновь сосредоточиться на главном.
— Но, Майлс, я не твоя собственность!
— В моем сознании — моя, — отвечает он, стиснув зубы и сжав губы. — И мне правда нужно, чтобы ты не заставляла меня ревновать.
— Почему? — чуть не рыдаю я.
— Потому что если ты заставишь меня ревновать, то я не смогу оставаться с тобой друзьями.
— Почему? — Боже милостивый, мужик, да возьми же меня нахрен!
— Потому что от этого мне захочется так тебя оттрахать, что ты никогда больше не захочешь смотреть на другого парня.
Тяжелое дыхание.
Громовые удары сердца.
Шумная вечеринка внизу... я про реальный нижний этаж. Это не эвфемизм для моих трусиков, хотя теперь, когда я упомянула об этом, мне кажется, я слышу, как увеличивается его член. В буквальном смысле мне будто кажется, что я слышу, как растягивается ткань его джинсов.
Тянусь к нему и касаюсь его руками, и о, боже, да. Он — твердый, я — мокрая, и мне хочется, чтобы он просто...
— Докажи.
Он качает головой, сурово наморщив лоб, отчего у меня в горле образуется комок.
— Надеюсь, ты знаешь, о чем просишь.
С диким рычанием он прижимается губами к моим губам и погружается языком мне в рот. Глубоко. Очень глубоко. Будто хочет достать до миндалин. Это не совсем сексуально — это неконтролируемо. Пьяняще. Отравляюще. Я не могу оторваться от него, да и не хочу. Крепко обвиваю руками его шею, удерживая, чтобы слиться телами, будто это возможно.
Больше никаких поцелуев с дохлой рыбой. Боже, вот она — жизнь!
Майлс наклоняется, ведя руками по моей заднице. Он крепко хватает меня за ягодицы и поднимает вверх, и мои ноги мгновенно обвиваются вокруг его талии. Я не могу полностью зацепиться лодыжками за его массивное тело, поэтому просто сжимаю. Втискиваю его в себя так сильно, как только могу, потому что, боже, именно этого мне и не хватало. Сильный, мужской жар!
Хочу, чтобы его жар распространился по всему моему телу. Если бы он мог расстегнуть молнию на своей коже и спрятать меня внутри себя, я бы согласилась. Хочу, чтобы он поглотил меня всеми возможными способами.
Он проводит руками по моим волосам и откидывает мою голову назад, чтобы пробежать языком по горлу. Я сглатываю, задыхаясь и извиваясь всего лишь от касания его влажного языка. Он порабощает, наказывает и претендует своим ртом, и, черт возьми, это блаженство.
Он разворачивает нас к кровати, и его руки скользят вниз к моей заднице, пальцы жадно впиваются в развилку между ягодиц.
— Говорила, любишь анальные игры?
Я громко вскрикиваю, когда его пальцы скользят по кружеву шорт, и через ткань он сильно надавливает на мою дырочку.
— Господи, не знаю. Мне просто нравится об этом писать!
Он смеется, и от этого все его тело вибрирует. Крепче сжимаю ноги вокруг него, пытаясь ощутить это внутри себя, потому что, черт возьми, сейчас мне нужно, чтобы меня оттрахали.
— Позже у меня еще будет для этого время, — говорит он, опуская меня на идеально застеленную кровать и падая сверху, накрывая теплой, восхитительной тяжестью.
— Боже, Майлс, — стону я, когда он целует и кусает мою ключицу. Я сбрасываю танкетки, ерзая под ним, мой таз прижимается к большой твердой выпуклости, скрытой этими раздражающими джинсами. — Сними джинсы. Я хочу тебя видеть.
— Ты первая, детка, — хрипит он и встает, потянув меня за собой, чтобы стянуть мою майку через голову. Моя коса падает на обнаженную грудь, и он проводит по ней пальцами. — Можешь распустить?
Рассеянно киваю. Я почти уверена, что он мог бы заставить меня пробежать голой через всю вечеринку, если бы это означало, что сегодня вечером я с ним пересплю. Дергаю за резинку и дрожащими пальцами расплетаю косу.
— Мне чертовски нравятся твои волосы. — Он отделяет пальцами густую прядь и делает глубокий вдох. Боже, он меня понюхал!
— А теперь ложись на спину, — говорит он, цепляясь пальцами за пояс шорт и стягивая их вниз по ногам. Он швыряет их на пол и хватается за белые кружевные стринги. Я стону, когда он мучительно медленно тянет их вниз, по пути лаская ноги грубыми пальцами.
Когда он стягивает трусики, держит передо мной, чтобы я видела, а затем прижимает их к носу и глубоко вдыхает.
— Черт возьми, — кричу я, едва увидев, как он понюхал мои чертовы трусики. — Ты настоящий?
— Я совершенно чертовски настоящий, детка. И ты не получишь их обратно. — Он засовывает полоску белой ткани в джинсы, достает из заднего кармана бумажник, вытаскивает оттуда презерватив и бросает его на кровать.
Он заводит руки назад и стягивает рубашку через голову, а я пялюсь на него. Линии его тела подчеркивают все нужные места, которые должны быть у мужчины. Идеальные очертания пресса из шести кубиков, широкие ребра под массивными грудными мышцами. А еще эти косые мышцы живота, образующие перевернутый треугольник. Иисусе, этого треугольника, устремленного вниз к члену, достаточно, чтобы заставить меня забыть любого мужчину, который когда-либо был до него.
Майлс мог бы быть на обложке каждой моей книги. На самом деле, может, мне стоит переиздать их в новой обложке. Я бы, наверное, продала больше экземпляров. Хочу, чтобы идеально вылепленное тело этого мужчины красовалось по всему гребаному миру.
И если я думала, что его торс выглядит хорошо, то он ничто по сравнению с тем, что ниже. Он стягивает джинсы и боксеры, и гигантский член, выпрыгивающий оттуда, заставляет меня более чем немного испугаться. Чрезвычайно возбудиться, но и напугаться.
Это очень красивый член. Твердый и горделивый. Прямой и толстый. Но примерно в два раза больше, чем я привыкла.
Я прочищаю горло и говорю:
— Сейчас ты должен произнести избитую фразу: «Не волнуйся, детка, он тебе подойдет».
Он смеется над моей имитацией мужского голоса, и его мощный пресс очень сексуально сжимается. Надев презерватив, он располагается между моих ног и окутывает меня своим теплом. Наши обнаженные тела скользят друг по другу, как восхитительно нагретые шелковые простыни.
Майлс дразнит своим кончиком мой вход.
— Но что, если я хочу, чтобы тебе было немного больно?
Одним стремительным толчком он врезается в меня так быстро, что мгновение я не могу отдышаться. Хватаюсь за кровать и стискиваю покрывало, чтобы удержаться, пока сражаюсь с этим внезапным, желанным вторжением между ног. Он тянется к моим рукам, нежно просовывая пальцы между моими, что совершенно не соответствует безжалостной тесноте внизу.
Он переплетает наши пальцы и прижимает руки к матрасу рядом с моей головой.
— Ты в порядке? — Он мягко и нежно целует меня в губы.
Я громко стону, сильная жажда нарастает и умоляет о большем.
— Буду, как только ты начнешь двигаться. — Я сжимаю бедра, чтобы с неистовой потребностью встретить его. — Мне нужно, чтобы ты трахнул меня, Майлс. Пожалуйста, просто трахни меня.
— С удовольствием, — отвечает он, отпуская мои руки и садясь обратно на колени. Закинув мои ноги себе на плечи, он одновременно ведет по ним грубыми ладонями. — Боже, эти ноги так чертовски сексуальны.
И с этим потрясающим комплиментом он начинает толкаться в меня так сильно и быстро, что я даже не могу издать ни единого стона. Просто множество сдавленных всхлипов, которые, кажется, обходят голосовые связки и выходят прямо из легких. Он трется, врезается и наказывает мою киску, и полностью игнорирует разрывающий меня оргазм — будто это один из многих, которыми он планирует наградить меня сегодня вечером, так что он даже не обращает на него никакого внимания.