Страница 29 из 50
Сказка никогда не станет реальностью. Это только в мечтах все закончится хорошо, а в реальности будет осуждение и вот такие взгляды.
— Мира, ты чего плачешь? — к ней подошел Весий.
— Угорела, — ответила она. Попыталась улыбнуться, но улыбка превратилась в гримасу.
— А мне показалось обидел кто.
— Сама себя. Надо было мечту попроще выбирать.
— Ты все по Борису сохнешь? Он сложный человек. Тяжелый. Очень упрямый. Может он и красивый в твоих глазах, но по характеру как чурбан, который вечно всем недоволен. Но чурбан исполнительный. Дело он свое знает. Но вот душевного тепла от него ты не дождешься. Тебе это надо? Вот все эти страдания? Может найдешь другого человека, которому сердце отдашь, и который его топтать не будет?
— Да никому оно не нужно, мое сердце, — ответила Мируша.
— А вот это ты зря. Наговариваешь и занижаешь, — он приподнял ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Смахнул пальцем слезы. — Мы смотрим глазами. И первое впечатление делаем с помощью них. Но выбираем душой. Бывает человек красивый, а душа такая грязная, что с ним неприятно общаться, а бывает наоборот. Лицо не очень, а душа светлая, к которой так и тянешься. Ты светлая, красивая, веселая и достойна лучшего человека, что оценит тебя, а не этого сухаря, которого по недоразумению ты считаешь красивым. Вот поверь, не стоит он твоих слез, — он наклонился к ее уху. — А ножки у тебя симпатичные. И те царапины их не портят. Зря за них переживаешь.
После этого Весий подмигнул ей, сдвинул в сторону свою шапку и пошел в сторону дома, оставив Мирушу в полной растерянности. Вот такого поведения от князя она никак не ожидала. И таких слов. И этот человек ей говорил про такт! Но ведь его слова сделали свое дело. Теперь она утирала слезы и улыбалась. А ведь и правда, чего она так к этому сухарю пристала. Пусть и к красивому, но сухарю.
После этих мыслей на душе стало легче.
К вечеру у нее хватило сил лишь, чтоб самой помыться и доползти до своей кровати. Даже комнату прогревать не стала. Так легла в кровать. Накрылась с головой одеялом и попыталась уснуть, грызя сухарь и думая о Борисе.
Вначале раздался стук. Потом открылась дверь. Включился свет, от которого она спряталась под одеяло.
— Силий, ты решил опять ко мне в гости прийти? — спросила она.
— Вот возьму и останусь тут. Опять в холодной комнате лежишь.
— Устала, — ответила Мируша, не показывая носа из-под одеяла.
— Слышал о твоих сегодняшних подвигах, — сказал Силий.
— Просто работа, чтоб в крепости мы все не зачесались. А утром золу выгребала. Какая разница чем заниматься. Главное, чтоб польза была.
— Я на тебя сегодня смотрел и сказку вспоминал. Про одну девушку, которая все работала, работала и мечтала на праздник попасть. А ее на бал не взяла мачеха и злые сестры, — растапливая печку, сказал Силий.
— И чего было дальше? В сказках ведь все хорошо заканчивается.
— К ней прилетела крестная фея. Она и помогла попасть девушке на праздник.
В платье ее нарядила, туфельки ей подарила, а туфельки были велики, поэтому девушка одну туфельку потеряла, когда с праздника уходила. И по этой туфельки он принц ее нашел.
— Туфли — самая не практичная обувь. Лучше сапоги. Теплые и красивые. Знаешь, чтоб по ноге были в самый раз.
— У тебя это навязчивая идея.
— Нет. У меня давно не было хороших сапог. Настоящих. Раньше было много. А тут все какие-то плохие и не по размеру. Вот и подумала, что если я человеку не безразлична, значит ему будет не все равно в каких я сапогах ходить будут.
— Но это надо к сапожнику идти. По мерке шить. Ты же хочешь, чтоб они были по размеру.
— Да. Надо. Луиза говорит, что я и сама так могу сходить, а я не хочу.
— Пойдем завтра вместе с ходим. К празднику будут у тебя сапоги, — предложил Силий. Мируша выглянула из-под одеяла. На столе стояла плотно закрытая кастрюлька и две миски. Рядом лежал нераскованный кулек из ткани. Силий поставил кастрюльку на огонь.
— Это слишком серьезно, — ответила Мируша.
— Удобная обувь для праздника — это необходимость. Раньше как-то запросы у женщин было попроще. Колечко, сережки, платочек там. Это можно было купить не глядя. Но обувь как ты сделаешь не глядя, да и сразу в один день? Вот понравишься ты кому-то. Он к тебе со всей душой, а ты к нему с сапогами. Где тебе человек эти сапоги достанет, чтоб доказать, что к тебе неравнодушен? Да и нужны ли все эти доказательства чувств? — спросил Силий.
— Думаешь не нужны?
— Не знаю. Но на празднике я тебе точно сапоги не найду. Поэтому давай завтра мерки снимем. Если ничего не получится, то у тебя хотя бы хорошая обувь останется, в которой будет удобно танцевать.
— А что должно получиться?
— Ты мне нравишься, Поточка. Все должно быть иначе, но пока получается так, — ответил он.
— Я тебя не понимаю, — честно ответила Мируша, наблюдая за ним.
— Так вроде ясно говорю. Ладно, сейчас пока есть будем, заодно и поболтаем,
— сказал Силий. — Только за чайником схожу. Надо сюда постоянный принести. И посудой простой обзавестись. Уже начинает надоедать каждый раз все приносить от ложки до кружки.
— Я в столовой обычно ем.
— Ты там не ешь, поэтому и приходится кормить тебя здесь, а то с голоду помрешь.
— У меня сухарики есть, — ответила Мируша, но Силий так на нее посмотрел, что больше она спорить не стала.
Когда Силий вернулся, Мируша уже сидела на кровати и болтала ногами. В комнате стало тепло и валяться в кровати необходимость отпала. Да и такие разговоры, какие хотел вести Силий, лучше было встречать сидя. Так можно было себя уверенней почувствовать.
— Ты хочешь переехать ко мне. Жить под одной крышей, спать в одной кровати, — с ходу сказала она. — Правильно я тебя поняла?
— Хотелось бы, чтоб в будущем я мог тебя своей женой назвать, но до этого еще время должно пройти, — ответил Силий, ставя чайник и садясь на стул, рядом с печкой.
— Понятно, — растягивая слова, сказала Мируша. — А пока ты хочешь просто под одним одеялом погреться.
— А пока я хочу всего лишь за тобой поухаживать. И тебе не одеяло греть надо, а комнату. Для этого печку дровами топить надо, а не сопеть под одеялом в холодной комнате, — ответил Силий.
— Силий, если честно, то ты хороший мужик, но не мой. Может я и вызываю у тебя жалость, желание защитить, какие-то может отеческие чувства, но не надо все это путать с другими чувствами, — ответила Мируша. — Твоя забота приятна, но я не вижу тебя рядом с собой.
— Уж поверь, но я не вижу в тебе дочку, — он усмехнулся. — И не жалость это. Была бы жалость, то мысли были бы другие.
— Какие?
— Другие, — ответил он.
— Тебе может быть любопытно. Хотя… — она задумчиво прикусила губу. Достала из кармана дольку сухого яблока и начала его смаковать. — Ты меня раньше не знал. Поэтому тебе все равно. Да и женщин одиноких в крепости много. Любую бери. Чего-то я тебя не понимаю.
— А я тебя не понимаю. Бормочешь себе чего-то под нос.
— Пытаюсь тебя понять, — ответила Мируша. Наклонив голову набок, она внимательно посмотрела на Силия. Тот вопросительно поднял брови.
— Чего?
— Придется все так проверять, — горько вздохнув, ответила Мируша.
Она встала с кровати и решительно подошла к Силию. Ему на миг показалось, что так солдаты на вражескую крепость идут. Мируша положила ладони к нему на плечи и посмотрела в его глаза, словно давала время передумать. Он же решил выждать, что будет дальше. Меньше всего он ожидал, что она наклониться к нему и поцелует. Уверенно, решительно, как баррикаду какую взять решила. Такая проверка ему точно по душе пришлась. Он прижал ее к себе, продолжая поцелуй, который Мируша, уже хотела прервать. На какой-то миг все перестало существовать. Была только она и больше ничего. Ее тихий удивленный взголос, который тут же затих под его губами, теплое тело, которое так близко прижималось к нему, аккуратная грудь, что приятно ложилась в ладонь. Дурманящая кожа, что так и