Страница 30 из 41
— Ах, как у меня болит голова, — деревянным голосом сказала Вика.
— Джонни куда-то исчез, — озабоченно заметил Сережка. — А тут еще эта заноза…
— Ты имеешь в виду мою тетю? — спросила Вика.
— Я имею в виду настоящую занозу. В ладони сидит…
— Вот он, Джонни, бежит, — сказал Борька.
Встрепанный Джонни подлетел к друзьям и перевел дух.
— Викинги? — спросил Сергей.
— Братцы, — громким шепотом сказал Джонни, — Липа взбесилась.
Борька приоткрыл рот и вылил на Стасика бензин. Вика воткнула в палец иголку. Сережка лязгнул зубами и проглотил занозу.
Липа взбесилась! Все знали бабкину Липу как пожилую мирную козу. Что случилось?
Случилось вот что. Хитрый Джонни услыхал от бабки про конфеты и решил не упускать случая. Поэтому и застрял в калитке, а никакой ремешок у него не рвался. Ребята ушли, а Джонни сидел на корточках, теребил у сандалии пряжку и поглядывал на крыльцо.
Появилась бабка Наташа, но без конфет. На Джонни она не взглянула, видно, не заметила. Бабка побрела к сарайчику, полюбовалась дверью, осторожно открыла ее и медовым голосом позвала:
— Иди сюда, голубушка, иди сюда, сладкая…
Появилась «сладкая голубушка» Липа. При свете солнца особенно заметно было, какая она худая и клочкастая. Бабка распутала у нее на рогах веревку.
— Пойдем, матушка, я тебя привяжу, травки пощиплешь.
Липа ничего не имела против. Сонно качая бородой, она побрела за хозяйкой. Но тут нахальный петух Гарька боком начал подбираться к открытой двери. У бабки, видно, были причины, чтобы Гарьку туда не пускать.
— Брысь, нечистая сила! — гаркнула она. Оставила козу и побежала к сараю.
Петух развязной походкой удалился в курятник, Бабка Наташа прикрыла дверь и заложила щеколду, приговаривая:
— Сейчас, сейчас, моя Липушка.
Липа ревниво оглянулась…
И увидела дверь.
Никто никогда не узнает, что произошло в ее душе. Козья душа — потемки. Но Джонни видел, как Липины глаза вспыхнули желтой ненавистью. Липа сразу как-то помолодела.
«Им-м-мэх!» — энергично сказала она. Широко расставила ноги, подалась назад и, разбежавшись, врезала рогами по оранжевой двери.
— Голубушка! — ахнула бабка.
Липа тяжелой кавалерийской рысью вернулась на прежнее место и склонила рога.
— Ладушка… — позвала бабка Наташа и сделала к ней шаг.
Липа рванулась и смела ее с дороги, как охапку соломы. Сарай слегка закачало от могучего удара.
— Спасите… — нерешительно сказала бабка и, пригибаясь, побежала за угол.
Джонни вскочил и, хлопая расстегнутой сандалией, помчался к друзьям…
Когда ребята ворвались в калитку, Липа готовилась к очередному штурму. Она дышала со свистом, словно внутри у нее работал дырявый насос. Рыла землю передним копытом и качала опущенными рогами. На рогах пламенели следы краски. Глаза у Липы тоже пламенели.
«М-мэу-ау», — хрипло сказала Липа и, наращивая скорость, устремилась к сараю.
Трах!
Дверь крякнула. Внутри сарайчика что-то заскрежетало и ухнуло. С козырька крыши посыпался мусор. В курятнике скандально завопил Гарька. В глубине своего ящика нерешительно вякнул Родька.
— Красавица моя… — плаксиво сказала бабка Наташа, укрываясь за кадкой.
«Красавица» гордо тряхнула бородой, встала на задние ноги, развернулась, как танцовщица, и бегом отправилась на исходную позицию. Там она снова ударила копытом и с ненавистью глянула на дверь.
Борька, срывая через голову рубашку, метнулся к взбесившейся козе. Коза метнулась к двери. Они сшиблись на полпути. Падая, Борька набросил рубашку Липе на рога. Клетчатый подол закрыл козью морду. Липа по инерции пробежала почти до сарая и остолбенело замерла.
«Мэ?..» — нерешительно спросила она.
Подскочила Вика и покрепче укутала рубашкой Липину голову.
Бабка Наташа выбралась из укрытия.
— Это что же? — спросила она со сдержанным упреком. — Значит, так оно и будет с нонешнего дня?
— А мы при чем? — огрызнулся Борька. Он ладонью растирал на голом боку кровоподтеки от Липиных рогов. — Дура бешеная! Больная, что ли?
— «Больная»! — обиделась бабка. — Да сроду она не болела! Вот что! Сымайте-ка вашу дверь, мне коза дороже!
— Ну и… — со злостью начал Борька.
Но Сережка одними губами произнес:
— Тихо… — и повернулся к бабке. — Дверь снять недолго, — покладисто сказал он. — Только как вы без двери будете? Старая-то совсем рассыпалась. Украдут ведь козу, бабушка. Или сбежит.
Бабка открыла рот, чтобы обрушить на Сережку гром и молнии… и не обрушила. Потому что без двери в самом деле как?
— Ироды, — плаксиво сказала она.
— Да вы не расстраивайтесь, бабушка, — убеждал Сережка. — Ну разволновалась коза немножко. С непривычки. Бывает… А может быть, у козы вашей какая-нибудь испанская порода? Как у быков. Знаете, испанские быки на все такое яркое кидаются.
— Сам ты порода-урода! — опять взвилась бабка. — Значит, так и будет она кидаться?
— Да перекрасим дверь, — спокойно объяснил Сережка. — О чем разговор! В зеленый цвет перекрасим. Не будет она кидаться на зелень. Ведь на траву она не кидается.
Бабка подозрительно молчала. Но, подумав, решила, что нет Липе никакого резона кидаться на зеленую дверь.
— А когда перекрасите?
— Ну, сперва пусть эта краска высохнет… А пока мы Липушку в овраге попасем, — сладко пообещал Сережка. — Раз уж так получилось… Главное, вы не беспокойтесь. Мы ей дверь показывать не будем. Уведем и приведем аккуратненько. Там и травка густая, сочная, не то что здесь…
Когда Липу вывели за калитку, Борька в сердцах саданул ей коленом в худые ребра.
— У, кляча испанская!
— Вот и нашлось дело. А боялись, что заскучаем, — ехидно заметила Вика.
— Зачем связались? — возмущенно спросил Стасик. — Ну и пускай разносит сарай! Мы-то при чем? — И он треснул Липу с другой стороны.
— Не тронь дживотное, — сердито сказал Джонни.
— А в овраге нас викинги живьем возьмут, — заметил Стасик.
— Не возьмут. Мы за поворот уйдем, они туда не полезут в своих доспехах, — объяснил Сережка.
— Звено козопасов, — сказала Вика и вздохнула. — Да еще зеленую краску добывать надо. Предупреждаю: у меня нет.
— Зеленая подождет, — сказал Сережка. — Надо оранжевую. Осталась?
— А зачем?
— Осталась?
— Немножко, — сказала Вика. — А…
— Пока хватит немножко. А вообще… Фанера есть?
— Есть, — откликнулись Дорины.
— В чем дело, Сергей? — строго спросила Виктория.
Сережка зорко глянул по сторонам и шепотом сообщил:
— Есть одна мысль…
…В тот же день Джонни появился в детском саду. Он пришел на площадку независимой походкой вольного человека. Бывшая Джоннина группа хором вздохнула, завидуя его свободе и ослепительной форме. Вера Сергеевна сказала:
— Не понимаю, Воробьев, что тебе здесь нужно.
Джонни ответил непочтительно и отправился к малышам. В тенистом уголке за деревянной горкой Джонни собрал верных людей.
— Вот что, парни, — сказал он. — Есть важное дело.
Малыши часто дышали от внимания и почтительности.
— Кто знает, что такое ремонт?
— Это когда папка мотоцикл чинит, — сказал крошечный, как игрушка, Юрик Молчанов.
— Молодец, — сказал Джонни. — А еще?
— У нас был ремонт холодильника, — сообщил толстый Мишка Панин. — Только это плохой ремонт, потому что холодильник все равно не работает.
Два голоса вместе сказали, что бывает еще ремонт телевизоров.
— Правильно, — терпеливо согласился Джонни.
— А у нас дома везде ремонт, — послышался голос у него за спиной.
Джонни обернулся, как охотник, услышавший зверя.
— И пол красят?
— Ага, — сказал стриженый малыш Дима.
— Вот! Это самое главное! — торжественно объявил Джонни. — Нам такой ремонт и нужен. Там, где есть оранжевая краска.
— Какая? — спросил Юрик Молчанов.