Святая Катерина

Катя с таким вниманием разглядывала план эвакуации, вывешенный на стену в коридоре, что можно было не сомневаться в том, что она подслушивает.

— А вы бы, товарищ Жданов, валерьянку принимали, — с достоинством поправляя очки, ответствовал Зорькин.

— Обязательно воспользуюсь вашим мудрым советом, Николай Антонович, — смиренно склонил голову Жданов. Он оглянулся на Катю и оттащил Зорькина в уголок. — Слушай, уговори Катю не приходить завтра на совет, меня она не слушает. Беспокойно мне.

— Я все равно приду, — сообщила плану эвакуации Катя, — можете не шушукаться.

И Жданов с Зорькиным синхронно закатили глаза.

На показе Жданов не терял Катю из поля зрения ни на минуту и даже на подиум попытался вместе с ней подняться, но Пушкарева уперлась упрямым осликом, и ему пришлось выпустить её локоть из своих пальцев.

Точно. Рано Катерине пока на подиум. Не поймут.

— Добрый вечер! Говорят, женщины всех времен соглашаются с утверждением: нечего носить. Зималетто утверждает обратное! Носить есть что! Сегодня наш гениальный дизайнер, известный всем Милко сотворил чудо. От женщин, одетых в его одежду невозможно оторвать глаз. Итак — новая коллекция Зималетто!

Буквально слетев вниз, Жданов спросил у отца:

— Ну, как сказал?

— Сказал хорошо, посмотрим, как сделал.

Рассмеявшись, Жданов повернулся к Кате:

— Устала?

Она покачала головой.

— Все в порядке.

— Не проголодалась? Слушай, давай дождемся окончания показа и свинтим отсюда, — и наткнулся на внимательный отцовский взгляд, снова улыбнулся ему и перевел взор на моделей.

У него было отличное настроение.

Показ ожидаемо был великолепным, родители были довольны, Юлиана одобрительно покачивала головой, Воропаева с кем-то увлеченно трепался, а Кира тихо напивалась в баре и никого не беспокоила.

Все было хорошо.

— Все отлично. Правда, отлично. Появилась надежда на новые контракты, на возможность расплатиться с долгами, так что… у нас всё, Кать, получится.

Подперев рукой щеку, она смотрела на него с легкой улыбкой.

— Что? — забеспокоился Жданов. — Почему ты не ешь?

— Ты как будто светишься сейчас, — сказала Катя. — Ты такой… такой Андрей Жданов.

Они ужинали в очередном ресторане, и при мысли о том, что придется Катьку везти домой, легкая тень накрывала безоблачный ждановский триумф.

— Ты тоже очень похожа на Екатерину Пушкареву, — ответил он, улыбаясь. — Будущая Екатерина Жданова.

— Что? — Катя выпрямилась, глядя на него с изумлением.

— Прости, — он легко поцеловал её руку. — Я знаю, что дурак, и так предложения не делают. Я исправлюсь в самое ближайшее время.

— Предложение? — повторила она с недоверием.

— Кать, — Жданов подвинулся ближе. — Катюш, завтра в это время все будет закончено. Совет пройдет, и у меня будут развязаны руки. И тогда, — он погладил её ладонь, — тогда у нас с тобой все будет иначе, правда?

— Ты… — она облизнула пересохшие губы, — хочешь жениться на мне, несмотря на… несмотря ни на что? На мне?

— Ты говоришь об этом с таким потрясением, как будто я собрался лететь на луну, — с нежностью упрекнул её Жданов. — Кать, ты была права — отчет придется представлять Екатерине Валерьевне Пушкаревой. Потому что шеф влюбился и потерял остатки разума.

Она смотрела на него завороженная, покоренная, восхищенная. И это пробуждало в Жданове неведомые доселе чувства.

Что-то очень-очень теплое.

— Кать, ты самый близкий, самый родной мне человек в целом мире, — продолжал Жданов, увлеченный непривычными ощущениями, — я даже не представлял раньше, что можно быть к кому-то так близко. Я всегда тебе верил, больше, чем кому бы то ни было.

Катя вскочила.

— Мне пора, — смятенно воскликнула она. — Мне надо домой. Я очень устала.

— Конечно, — согласился с ней Жданов, мрачнея. — Вам надо домой, Катя.

Кажется, и сегодня Пушкарева продолжит свои игры в молчанку.

Ослепший и оглохший от поцелуев, которые с прощального чмока в щечку затянулись на добрых полчаса, Жданов сидел в машине под Катиными окнами и бесцельно следил за работой дворников.

Вправо — боль и обида. Влево — тепло, растекающееся по груди парным молоком. Вправо — Катино вранье. Влево — будущий маленький Жданов, крохотные ручки, крохотные ножки. Вправо — страхи и беспокойства. Что день грядущий нам готовит? Влево — Катька на его стороне, а значит, нестрашно. Вправо — страшно за Катьку. Влево — он никому не позволит.

Что его — то его.

— Ты влюбился, — сообщил он сам себе без всякого удивления. — Жданов, ты первый раз в жизни влюбился! Отлично! По уши. В Катю Пушкареву.

И засмеялся от очевидности происходящего.

========== 36 ==========

— Добрый день, Катенька! Вы видели, какое солнце сегодня на улице! Катюш! Катя! Катюш, вы сегодня замечательны! Ну просто обворожительны! Ну потрясающи!

Катя, еще в пальто, стояла спиной к дверям и смотрела на него как на сумасшедшего.

Не в силах оставаться неподвижным, он схватил её в охапку, легко покружил по комнате, вспомнил про ребенка и поставил на место, выглянул в приемную, обнаружил отсутствие Клочковой, вернулся и расцеловал. Стянул с неё пальто, поправил оборки на блузке, пригладил воздушные волосы, выбившиеся из тугого узла и снова поцеловал.

— Андрей, — выдохнула ошалела от этих нежностей Катя, — что с тобой?

— Я люблю тебя, — объявил он с превеликим удовольствием. — И я счастлив.

Катя порывисто, как ребенок, бросилась к нему на грудь. Обхватила крохотными ладошками его плечи, прижалась, вздохнула и отпрянула. Едва сдерживая сияющую улыбку, напустила на себя строгий вид, но уголки её губ сами собой тянулись вверх.

— Вы хоть доклад прочитали, Андрей Павлович?

— Прочитал. Все равно не мог уснуть — всю ночь мечтал о вас, Екатерина Валерьевна.

Катя смущенно вспыхнула и спряталась за монитором.

— Мне надо подготовиться к совету, — раздалось оттуда. — Идите прогуляйтесь, вы мне мешаете.

Вот так Жданова и выставили из кабинета.

— Да, Малиновский, будет скандал. Даже будут жертвы! Но ты не представляешь, какое это счастье!

— А я видел, между прочим, сегодня Кирюшу. Скажем прямо — она в похмелье и ярости. Так что на твоем месте я бы запасся бронежилетом и каской.

— Да черт с ней, с Кирюшой. Сейчас главное — это Катюша.

— Выходилааа песнюю завоодилааа, — затянул Малиновский. — Жданов, ты мне надоел! Я не знаю, кем ты себя чувствуешь последнее время, но выглядишь ты как персонаж из книги «Идиот» под редакцией нашего курьера — Федора Михайловича Короткова. Жданов, послушай меня в последний раз. Твоя жизнь — это Зималетто. Впрочем, как и Кирина, и Сашкина, и твоих родителей. Они, между прочим, отчисления получают. А ты что, в одночасье хочешь, ради своей прихоти, все финансовое благополучие под откос пустить? Прекрасно! А чем они жить-то будут? В дворники пойдут?

— Если бы у меня была возможность прожить эту жизнь хотя бы дважды, я бы принес себя в жертву! Но знать, что совершаешь ошибку, и не пытаться её исправить — это глупо! Поэтому я вчера всем сообщил об отмене свадьбы, — безмятежно ответил Жданов, полностью довольный собой.

— Всем — это кому? — насторожился Малиновский. — Тебе и твоим множественным личностям?

— Всем — это родителям и Кире.

— Во дурак-то! — схватился за голову Ромка.

Не в силах оставаться на месте, Жданов сорвался с кресла и рванул в сторону комнаты с ксероксом. Вдруг испугался, что папки окажутся слишком тяжелыми для Кати.

— Андрей… Павлович? — удивилась она.

Он забрал стопку бумаг из её рук.

— Кать, а когда станет известно пол ребенка? — спросил он. — Ну в смысле, девочка это мальчик. Ужасно любопытно.