Святая Катерина

Полянский, с которым у них был назначен обед, обрадовался Кате, как родной.

— Екатерина Валерьевна, — с места в карьер начал он, — я еще раз подумал про лизинг, который мы с вами уже обсуждали…

— Может, сначала закажем? — прервал его прыть Жданов.

— Мне лангустов, — равнодушно сказала Катя и снова повернулась к Полянскому: — так вы обдумали мое предложение?..

Лангустов?

С утра, значит, мы были ботаниками второго класса, а теперь, не моргнув глазом, заказываем самые дорогие блюда? Эко вас колбасит, Катенька.

— Значит, лизинг вы уже обсудили, — кисло заметил Малиновский.

Жданов попытался припомнить, когда Катя встречалась с Полянским, но не смог.

А эти двое меж тем погрузились в свои расчеты с таким азартом, как будто обсуждали бог весть что интересное.

— Жданов, — зашептал Малиновский, прикрываясь меню, — а когда Пушкарева успела провести предварительные переговоры?

— Когда надо, — невежливо ответил Жданов, потому что и сам не знал ответа на этот вопрос.

— А не слишком ли много воли… — начал было Ромка, все правильно оценивший, как Катя вдруг сказала:

— После выставки в Милане наши позиции на рынке только укрепятся.

— У вас будет выставка в Милане? — заинтересовался Полянский.

— В августе. На следующей неделе мы с Андреем Павловичем летим туда, чтобы утрясти технические детали.

Малиновский прищурился.

— Нам подтвердили субсидирование? — спросил он.

— Забыл тебе сказать, — виновато ответил Жданов. Он и правда забыл! Без всякого подвоха! Но Ромка, кажется, в это не поверил.

— И вы летите туда вдвоем? — холодно уточнил он.

Полянский с недоумением посмотрел на него.

— Для вас это новость?

— Представьте себе, да, — Малиновский отбросил меню. — Что-то у меня аппетит пропал. Прошу меня извинить, я думаю, вы прекрасно пообедаете без моего участия.

И удалился.

Катя посмотрела ему вслед. И Жданов с прискорбием вынужден был признать, что у неё был вполне довольный собой вид.

========== 28 ==========

В Зималетто Жданов, не раздеваясь, направился в кабинет Малиновского.

Ромка сидел за своим столом и сосредоточенно раскрашивал раскраску.

— Я тебя в упор не вижу и не слышу, — сообщил он, как только Жданов переступил через порог. — У меня раскраска-антистресс, так что изыди, сатана.

— Ну прости, — сказал Жданов, падая на стул, — я правда замотался. Я больше так не буду.

— Дожили! Я узнаю новости о делах компании от Пушкаревой! А мой собственный друг и президент…

— Ну хочешь, я тебе цветов подарю?

— Хочу, — заявил Ромка и поднял голову, — хочу, чтобы ты мне объяснил внятно и на пальцах, чего ты вообще добиваешься. Хочешь отмены свадьбы?

— Хочу, — закивал Жданов. — Но как-то так, чтобы Кира меня сама бросила, а потом еще и осталась виноватой.

— Отдел научной фантастики этажом ниже. У нас тут вот, — и Малиновский бросил еще одну раскраску.

Жданов вздохнул и послушно взялся за карандаши.

— А от Пушкаревой ты чего хочешь? — спросил Ромка.

— Ты не поверишь.

— Я уже готов поверить во все, — Малиновский передал Жданову зеленый карандаш и забрал у него красный, — ты её хочешь, Палыч, так сильно хочешь, что даже не понимаешь, как сильно обижаешь Киру. Ты вообще никого, кроме Пушкаревой, не замечаешь. И это я говорю не про секс, а про Пушкареву вообще.

Жданов задумчиво грыз карандаш, прислушиваясь к себе.

Низкий голос с хрипотцой, нежность губ, крохотная ладошка на его щеке, подрагивающие плечи, шарик на горле, который поднимается вверх-вниз.

— Я хочу Пушкареву? — повторил он медленно.

— С добрым утром, — насмешливо фыркнул Малиновский. — Слушай, я пытался. Я называл её лужей и собачкой. Я делал всё, чтобы ты взглянул на эту женщину под другим углом. И я складываю оружие. У меня только один вопрос: что с этим всем ты намерен делать дальше?

— Кате нельзя писать этот отчет, — пробормотал Жданов и зажмурился, ожидая гневного нагоняя. Но Ромка молчал, сосредоточившись на разукрашивании цветочка. — Не в её состоянии заниматься фальсификацией документов.

— А с её положением что ты намерен делать? — терпеливо спросил Малиновский. — У неё же скоро живот вырастет. Может, ты извращенец?

— Может, и извращенец, — покладисто согласился Жданов. — Все просто на самом деле: с Катей мне хорошо, а без Кати плохо. Я даже сейчас волнуюсь, что её кто-то там без меня обижает.

— Может, у тебя материнский инстинкт проснулся? Ну чисто за компанию с Пушкаревой?

— Почему материнский? — удивился Жданов.

— Ну очевидно, что не отцовский.

— Логично, — согласился Жданов и отодвинул от себя раскраску. — Ромка, что-то надо делать с Кирой, пока ситуация не вышла из-под контроля.

— Горе ты мое, — закатил глаза Малиновский. — Ну так ведь все у нас хорошо было! Компания в залоге, мы на грани банкротства, отчеты у нас липовые, а положение шаткое. А теперь ты решил похерить наше благополучие. Ладно, давай так. Ты говорил, что тебя тошнило недавно?

— Заразился от Пушкаревой токсикозом.

— Фу! Никогда больше не говори такое вслух. Даже слышать не хочу о таком непотребстве. Сейчас ты пойдешь и поскандалишь с Кирой.

— Так сразу, без прелюдий? — уточнил Жданов.

— Она ведь тоже еще не знает о Милане? Вот и скажи ей, а дальше скандал вспыхнет сам собой. Тут тебе становится плохо…

— Инфаркт микарда? Вот такой рубец?

— Скажем, что язва обострилась.

Тут до него дошло, что Малиновский совсем не шутит.

Кажется, пока Жданов бегал за Пушкаревой, Ромка строил вполне себе конкретные планы интриг.

— Язва?

— Приезжает Вадька Саморуков, ну помнишь, мы с ним у Синицы…

— Помню.

— На скорой, и все дела. Кладет тебя в больницу и заявляет Кире, что тебе вредны такие стрессы, как свадьба. Требуется, короче, отложить по медицинским показаниям.

Жданов от души расхохотался.

— Малина, ты голова, — сказал он с нежностью. — И Кира меня по стенке размажет за то, что подготовка к свадьбе для меня стресс, а не радость.

— Даже Кира не будет скандалить с человеком, угодившем из-за неё на больничную койку.

— Но ведь это непорядочно, — слабо возразил Жданов.

— А крутить шашни с беременной черт знает от кого секретаршей под носом у невесты порядочно?

— Да не кручу я никаких шашней… И Зорькин еще этот…

— Жданыч, а помнишь ты хотел занять Зорькина прекрасной нежадной моделькой? Мне тут на ум пришла Полечка Цветаева. Дочь миллионера, учится на экономфаке, красавица необыкновенная. Я с ней созвонился — она готова обсудить с Зималетто условия показа в Милане. Снарядим Зорькина не деловую встречу? Он же у нас курирует этот проект.

— И что ты с тобой случилось, что ты перестал все время спорить со мной? — спросил Жданов, растроганно прижимая раскраску к груди.

— Я с тобой смирился, — буркнул Ромка, — решил, что с психами лучше не спорить. Сил моих нет смотреть, какими глазами ты пожираешь Пушкареву. Это же порно какое-то. Но помни, Золушка, когда твоя карета превратится в тыкву, не говори потом, что Малиновский тебя не предупреждал!

Никак не решаясь на предложенный Малиной «язва-план», Жданов бесцельно послонялся по компании и решил проверить, как там Катя. В приемной, конечно, никого не было, а из его кабинета раздавались рыдания. Однако они явно принадлежали не Пушкаревой.

Заглянув в едва приоткрытую дверь, он увидел Катю, уютно положившую голову на пышную грудь Тропинкиной. Маша упоенно рыдала, укачивая Катьку в своих объятиях:

— Ой, да все они козлы, натворят дел и в кусты! Я вон тоже своего одна воспитываю, ничего, Катюха, прорвемся! Слушай, а твой козел тоже тебе сказал: «не дай бог увижу свою фамилию в документах», как мой?

Неведомый пушкаревский козел страх как интересовал Жданова, поэтому он весь превратился в Большой Ух.