Бойтесь своих желаний

И схожу, мне не тяжело. Я пошла на кухню, следом скользнул заварочный чайник, потребовал высыпать спитой чай в поганую кадушку, помыть посуду и засыпать новую заварку. Ща, воды только налью. Налив воды в самовар, вернулась на кухню, занялась заварочным чайником, и тот, пока его крутили-вертели в руках, заявил тихим заговорщицким тоном:

– Не верь Эмилии, она тебя привораживает.

Что?

– То! Ты думала, что сама по себе на бал захотела поехать? Это она тебя убедила, – уверенно сообщила волшебная посуда.

Ну, и что? Поздняк метаться, я на балу уже была, а скоро уйду домой, и мне будет без разницы, что она там делала!

– Может быть, – согласился чайник, – а, может, и нет.

С улицы послышался шум.

– Эмилия! – крикнул чайник.

Чего я испугалась, не знаю, но рванула в гостиную. Села за стол, делая вид, что рассматриваю узор на скатерти. Хотя это было совершенно бессмысленно! Фея бы всё равно узнала, что я похозяйничала в её доме, но тогда я об этом не подумала.

Эмилия появилась на пороге. Быстро оглядев комнату, и пронзив недовольным взглядом разошедшийся самовар, нахмурилась, а дальше случилось то, что и должно было случиться: меня пригласили на выход, даже не дав попить чаю. Ах, как мне не хотелось возвращаться домой!.. Ведь тут можно столько сделать! Можно и центральное отопление установить, и водяной насос приспособить. Но я и словом не заикнулась о том, чтобы остаться. Выходя на крыльцо, чуть не взвыла от тоски, раздираемая надвое противоположными чувствами: мне хотелось уйти домой и остаться в сказке. Но Эмилия не предложила задержаться даже на полчасика; оглядев, набросила мне на голову капюшон куртки, а на моё возмущение пояснила:

– На улице дождик, при переходе может быть очень больно.

И я промолчала.

Мы вышли из дома, спустились к ручью. Фея осмотрела меня с ног до головы, сказала:

– Я знаю, тебе не хочется возвращаться домой. И не ври, что это не так. Когда признаешься себе, что хочешь вернуться, приди на место выхода и попроси, тебе откроют.

Я хотела возразить, но фея не стала слушать. Что-то прошептала, у меня за спиной появился проём, похожий на дверной. Фея повела рукой:

– Иди.

И я шагнула в дверь. Тут же провалилась куда-то. Меня закрутило, завертело. Я не удержалась на ногах, шлёпнулась в траву, попутно получив рюкзаком по голове.

– А! На кого же ты меня покинул! – истошно взвыл кто-то совсем рядом.

Я перепугалась до чёртиков, и еле сдержалась, чтобы не заорать в ответ. Вскочила на ноги, огляделась. Ну, Эмилия! Ах, я – фея! Да какая ты фея? Ведьма самая настоящая, спровадила прямо на кладбище.

На окраине кладбища у свежевырытой могилы кружила толпа. Какая-то тётка завывала, бросалась на гроб. В толпе мелькнуло знакомое лицо. Дашка? Да не может быть. Она не могла так измениться за два дня.

За спиной раздались тяжёлые шаги.

– Дай дорогу, пацан.

Я шагнула в сторону, пропуская могильщика. Тот прошёл к дереву, у которого были сложены инструменты, снял с плеча и прислонил к дереву большой деревянный крест. Я глянула на табличку. Земля ушла из-под ног, голова закружилась. Хоронили нашего соседа дядю Колю, который, если верить табличке, умер 5 июля 2014 года.

Отойдя чуть в сторону, я снова посмотрела на толпу, нашла Дашку. Ну, да. Это она! Ну, теперь понятно, почему она так изменилась и поправилась. Два года прошло!

В полной прострации я пошла по тропинке, на автомате дошла до места, где были похоронены родители и бабушка с дедушкой. Увидела пятую могилу, но предположить, кто из родственников умер, не успела – на памятнике красовалось моё имя! Моё! И умерла я 8 марта 2012 года! Я плюхнулась на скамейку, сидела, тупо смотрела на собственную могилу, а в голове ни одной путной мысли.

За спиной раздались шаги. Я оглянулась, увидела тётку, в смысле, родную мою тётку – Надежду Ивановну Коробкину – сестру отца. Та подошла, окинула меня подозрительным взглядом, спросила:

– Изочку проведать пришли?

Меня хватило только на то, чтобы кивнуть. Тётка достала из сумки бумажные цветы, подошла к памятникам, начала втыкать цветы в землю.

– Что ж без цветочков-то?

– Я не знала, – ответила я хриплым голосом и подумала, что по дороге успела простыть.

– А! Понятно. А вы откуда Изочку знаете?

– Спортом вместе занимались. А что с ней случилось?

– С моста кинулась.

– Чего? Зачем?

Тётка пожала плечами:

– От несчастной любви.

Что? Что за бред? Тётка Надя доложила, что её племянница, встретив в аэропорту своего бывшего любовника, женившегося на подруге, сбросилась с моста. Эта версия событий меня настолько выбила из колеи, что всё, на что я оказалась способна, это спросить, что стало с домом Изабеллы. Тётка Надя окинула меня подозрительным взглядом. Спросила:

– Тебе зачем?

– Я Изе ноутбук одалживала для работы.

– Ни про какой бук не знаю, – отрезала тётка. – Дом продали, памятник поставили, чтобы как у людей.

Ну, всё понятно, говорить больше не о чем. Подхватив рюкзак, встала, пошла по тропинке к воротам.

Идя от кладбища к посёлку, я успела всё обдумать, вспомнить, что сдавала отпечатки пальцев для документов на визу, и смогу доказать, что я – живее всех живых. Посчитав наличность, решила сразу ехать в город, не откладывая.

Купив билет на ближайший автобус, и узнав, что у меня есть ещё полчаса, я зашла в туалет при станции. Прошла к зеркалу, откинула капюшон и замерла. Из зеркала на меня смотрела та самая красавица, с которой танцевал викинг, и которая так напугала меня своим пронизывающим взглядом. Я оглянулась, но за спиной не было. Я ещё раз посмотрела в зеркало, и поняла, что черноволосая красавица – это я.

Глава вторая

Вниз по течению

Древний автобус, надрывно чихая как старая больная кошка, медленно выкатил к станции, остановился, дёрнувшись в предсмертной агонии. Я выбралась из салона и пошла к кладбищу окольной тропой, не желая проходить мимо дома, неожиданно ставшего чужим.

Да, я возвращалась в сказочный мир, но делала я это исключительно под давлением обстоятельств, иначе я бы вряд ли решилась снова отправиться в сказку.

Ночь я провела в недорогой гостинице, где, несмотря на простоту обстановки, смогла принять душ и помыть голову. Лёжа в чистой кровати и смотря телевизор, я поняла, как за два дня соскучилась по цивилизации. Снова испытывать лишения мне не очень хотелось, но другого выбора не было. Правда, я плохо понимала, как смогу заставить фею вернуть назад своё лицо, но что-то же надо было делать. Как я с чужим лицом буду доказывать, что я – это я?

Это в дешёвой гостинице не стали привередничать, и решили подзаработать, но всё равно администратор косился, когда сличал фото в паспорте и оригинал. Пришлось небрежно заявить, что пластическая хирургия творит чудеса. Мужик пробурчал: «Делать нечего, на ерунду деньги тратить», и начал заполнять карту гостя, а я молчала и расстраивалась. Да, этот дядька не стал придираться, но в суде, куда придётся обращаться за восстановлением документов, обязательно поинтересуются, где я делала пластику, и почему так сильно изменилась. И что я скажу? Да и если бы дело было только в этом!

Всю жизнь я казалась себе самой обыкновенной, ничем не примечательной, и мечтала стать красавицей. Судьба просьбу услышала, красавицей сделала, но исполнение желание счастья не принесло, и непонятно, что делать с этой неземной красотой, и ещё безумно хочется снова стать собой. Теперь я понимала, почему фея была так уверена, что я захочу вернуться. Она сделала для этого всё. Даже оказавшись в привычной обстановке, я только и думала о том, как бы снова оказаться в сказке, правда, сейчас меня манили не чудеса, а желание встретиться с феей и высказать ей всё, что я о ней думаю.

Проведя ночь в гостинице, я начала готовиться к возвращению. За ночь я успела просчитать варианты, прикинуть, на что буду жить, если сразу не найду Эмилию, и составить план, а утром принялась выполнять задуманное.