Страница 60 из 62
- Надоело, - сказал Громов. - Все твои вопли мне надоели.
Стуколин понурился. Не так, совсем не так представлялась ему эта поездка в Москву. Офицеры прошли в купе. На этот раз четвертое место оказалось занято. На диване сидел полный и лысоватый человек в очках, рядом с ним лежала гитара в чехле. Он с понятным удивлением и даже озабоченностью воззрился на опухших и побитых офицеров, но те быстро привели себя в порядок и чинно расселись пить чай.
- Давайте познакомимся? - предложил Стуколин, обращаясь к новому попутчику.
- Давайте, - согласился тот. - Меня зовут Михаил.
- А кто вы по профессии? - с любопытством спросил Стуколин.
- Я - автор, - сообщил Михаил со смущенной улыбкой. - Профессиональный автор. Пишу песни, пою их перед публикой. Тем и живу.
- А нам споете?
- Мне не хотелось бы... - Михаил еще более смутился. - Поздно, да и надо ли?
- Надо! - заявил Стуколин. - Хотя бы одну, - добавил он просительно.
- Одну исполню, - согласился Михаил, Он расчехлил гитару, перебрал струны, чуть-чуть подстроил.
- Что вам спеть?
- А что вы обычно поете? - спросил вежливый Громов.
- У меня много самых разных... произведений. Какая тема вам ближе всего?
- Про пилотов что-нибудь есть? - снова встрял Стуколин. - Об истребителях? О войне?
- Об истребителях? - Михаил покачал головой. - Об этом у меня ничего нет. О войне? Пожалуй, спою о войне.
Он еще подстроил гитару и тихим ровным голосом запел:
Теплый дом, сытный стол, брудершафт с поцелуем Всё потом, всё потом, а теперь недосуг. Собирайся, солдат, и пойдем повоюем, Что потом - то потом, что теперь - то вокруг. Кто кого, кто куда - мы приказ не нарушим. Мы присяге верны, хоть огнем всё гори. Теплой кровью по горло зальемся снаружи И трофейным портвейном - по горло внутри. Наше черное время не кончится с нами. Нас вода унесет. А оно - над водой Повисит, переждет и вернется с войсками, И никто ему снова не скажет: "Долой[40]!"
Эти стихи, положенные на красивую грустную мелодию, действовали безотказно. Лукашевич вдруг почувствовал, как у него увлажнились глаза. Он поспешно наклонил голову, чтобы никто, не дай Бог, не увидел его слез.
"Вот тоже казус, - подумал он. - Плачущий герой".
- "Наше черное время не кончится с нами"... - повторил Стуколин враз охрипшим голосом, когда стихли последние аккорды новой для него песни. - "И никто ему снова не скажет: Долой!"... Отличная песня!
- Рад, что вам понравилось, - сказал Михаил, зачехляя инструмент.- А теперь, если позволите, я откланяюсь.
- Да, пожалуйста, - ответил за всех Громов.
Майор снова смотрел в окно, и Лукашевич подумал, что, может быть, его непреклонный и отчаянно смелый командир, от которого не услышишь и слова жалобы, тоже не хочет, чтобы кто-нибудь увидел горе и слезы на его лице.
Михаил встал, забросил гитару на багажную полку, после чего принялся готовить себе постель, а трое офицеров из далекой отсюда воинской части 461-13 "бис", пираты президента, молча слушали перестук колес поезда, идущего по огромной заснеженной стране - поезда, идущего с востока на запад...
Эпилог. ПИРАТЫ XXI ВЕКА.
(Средняя Азия, июль 1999 года)
- Первый,- прозвучало в эфире,- доложите о готовности.
- Первый к взлету готов.
- Второй, доложите о готовности.
- Второй к взлету готов.
- Третий, доложите о готовности.
- Третий к взлету готов. Короткая пауза.
- Первый, второй, третий, взлет разрешаю. Приступайте к выполнению задания.
Тяжелая стальная створка с грохотом откатилась вправо, открывая белую взлетно-посадочную полосу под нестерпимо ярким небом. Громов медленно вывел штурмовик из подземного ангара. И сразу увеличил обороты двигателя - полоса была не из тех, по которым можно долго разгоняться.
Машина быстро и легко набрала скорость, оторвалась от земли. Громов убрал шасси, сверился с компасом и лег на заданный курс. Беглого взгляда, брошенного назад, майору хватило, чтобы убедиться: "второй" и "третий" без проблем заняли предписанный им эшелон. В переговоры с ведомыми Громов вступать не стал: инструктор требовал соблюдать по возможности радиомолчание.
До цели - двадцать четыре минуты лету, и столько же - обратно. Есть время подумать, что делаешь и зачем делаешь.
Штурмовики шли на предельно малой высоте, приходилось активно маневрировать, чтобы вписаться в прихотливый рельеф, но опытные руки всё делали сами, и голова была свободна для любых, самых сторонних размышлений. Громов вспомнил полковника Зартайского. С той памятной встречи на даче президента (впрочем, ни один из новоиспеченных Героев России не был уверен, что встреча состоялась именно на даче президента) минуло пять месяцев, и Константин виделся с полковником Зартайским еще три раза. После каждой новой встречи с этим загадочным "полномочным представителем" жизнь трех офицеров из воинской части 461-13 "бис" изменялась самым коренным образом. После первой - два с половиной месяца назад - все трое были уволены в запас, после чего очутились в специальном лагере под Казанью, о существовании которого до сих пор ни один из них не знал. Здесь они прошли ускоренный курс подготовки, освоив новую для себя машину штурмовик "Су-25Т". После второй встречи - еще через два месяца - пилотов перебросили на некую военную базу, спрятанную в горах, местоположение которых на земном шаре какое-то время оставалось для офицеров загадкой номер один. И вот наконец третья встреча. Зартайский появился на базе внезапно, и был он один, без обычного сопровождения. Пригласив пилотов в отдельную комнату и закрыв дверь на ключ, полковник вручил Громову кожаную папку.
"Здесь карты, маршрут, полетное задание, цели и сроки, - сообщил полковник. - Никто из персонала базы видеть этого не должен,- предупредил он тут же. - Вам всё понятно, товарищи офицеры?"
Пилоты переглянулись.
"Мне непонятно только одно, - сказал Стуколин и потер кулак, - кто мы? Честные пираты или грязные наемники?"
Зартайский поднял брови.
"Вы - офицеры Российской армии",- сказал он с нажимом.
"Уволенные в запас офицеры Российской армии". - напомнил ему Громов.