Чистка

На Земле — не на Марсе. С его-то гравитацией, равной одной трети земного стандарта, удар был слабее. Сравнимый с ударом машиной или качественным избиением в баре субботним вечером. Неприятным, болезненным, но и близко не смертельным. Оставляющим человека в сознании — и мучительной агонии.

Давление воздуха у вершины составляло всего семьдесят паскалей — практически полный вакуум,вытягивающей воздух из его легких и заставляющий капилляры разрываться, превращая выдох в фонтан крови и легочной ткани. Моментально застывающей, в минус пятьдесят пять градусов по Цельсию, как и остальное тело жертвы.

«Определенно, это худший способ умереть, — подумал Алик, — кто бы ни выбросил несчастного из окна, определенно, ненавидел свою жертву».

Нужно отдать должное полиции Нью-Йорка — около тела уже стояли фигуры в скафандрах, украшенных видимыми издалека буквами NYPD — они грузили тело на грузовую тележку.

— Осторожней там, труп хрупкий… — пробормотал Алик, — Бедняга не разбился при падении, так не разбейте его сейчас.

— То, что не убивает тебя сразу, — глубокомысленно изрек Саловиц, — делает твою агонию жуткой.

Алик недоуменно покосился на доморощенного философа, но спросил о другом:

— Как ты думаешь, что отправило жертву в полет? Это был не монострел.

— Шмаляли из отбойника, — веско сказал инспектор, — может быть, два или три раза. Тутошнее стекло, с брильянтовым напылением, думаю, чертовски крепкая штучка. Я как считаю — ежели у тебя есть бабосики для покупки здесь хаты, то ты был бы круглым дурнем, если бы не проверил, прочное ли стекло. Эксперты тут уже поковырялись и кажися подтверждают. След, грят, прямо виден. Слабый, потому что большую часть с воздухом высосало, но заметный.

— А этот, труп, это вообще парень?

— А как же? Они с убивцем сначала постреляли друг в друга в другой комнате, а потом наш бросился сюда. Вроде как сбежать решил. А убивец встал в дверях, прицелился и пристрелил его. Ну, или не прицелился — пробойнику, вроде как не нужна особая точность.

— А с какой комнаты он сюда прибежал?

— Со столовой. Она туточки, на Ганимеде.

На первый взгляд расположенная на комната Ганимеде была похожа на лунную: 15-метровый купол, полностью защищенный от излучения, с похожим на гриб с плоской верхушкой каменным столом посередине и двадцатью черными кожаными креслами вокруг него.

Алик обратил внимание, что спинки кресел откидывались — чтоб посетителям было удобно любоваться сияющим прямо над ними в миллионе километров лик короля богов. Не выдержав, Алик откинул голову, любуясь Юпитером, который, здесь — не висел на небе.

Он и был небом.

Да, конечно, помимо него, на небе были другие луны и звезды; но они просто не замечались на его фоне. Машинально Алик перекрестился, что вывело его из себя — можно вывести мальчика из Парижа, штат Кентукки, не потея, но попробуйте вывести южного методиста из мальчика.

Саловиц тем временем тыкал похожим на сардельку пальцем на желтые стикеры, наклеенные на стульях и столе.

— Это дырки от обычных, девятимиллиметровых пуль. Покойник с Марса, шмалял по сюда стоя в дверях.

Потом Саловиц повернулся и указал пальцем на красный стикер, светящийся на стене купола, прямо на нашлепке из вспененного металла — попавший в стекло снаряд не пробил стекло, но параноидальные системы аварийной защиты закупорили каверну, укрепив стекло стяжками, на случай возможных трещин.

— Этот чувак, который тута сидел, схоронился за столом, так в него не попали.

— Полагаю, что при повреждении стены купола сработала сирена. Покойник с Марса испугался, — сказал Алик, обдумывая события, — и бежит, спасая свою жизнь, на Марс. Где её теряет.

— Точняк, — кивнул толстяк.

— Невероятно тупо. А вот скажи мне, любезный Саловиц, нет ли в доме какой-нибудь системы видеорегистрации?

— Нема следилок, — развел руками инспектор, — Эти, которые богатые, страсть как не любят, когда кто-то может подсмотреть за тем, что творится у них дома.

— Так и не показывали бы никому, — пожал плечами Алик.

— Та не поможет, — вздохнул Саловиц, — Хакеры, хуякеры, дети, любовницы... кто-нибудь да влезет. Ну или мы получим ордер. В общем, всё, что записали, рано или поздно посмотрит тот, кому не надо. Проще вообще ничего не записывать.

— Но безопасность… — попробовал возразить Алик.

— Граница на замке, — хохотнул Саловиц, — вход сюды охраняется сильнее чем портал в Белый Дом, так что никто посторонний не пролезет. Так что внутре ужо можно резвиться вдосталь — усе свои.

— Хорошо, — кивнул Алик, которому послышалось легкое потрескивание со стороны запечатывающей каверну пломбы, — что у нас дальше в шоу?

Хозяйская спальня находилась в Сан-Франциско, где-то на Пресидио-Хайтс, с окнами, смотрящими в сторону расположенного вдали Моста «Золотые ворота».

Время в Сан-Франциско отставало от Нью-Йоркского времени на три часа, поэтому уличные фонари этого прекрасного города ярко светили в ночи, пока граждане направлялись в районы Марина и Миссия, чтобы разбрестись по барам.

Глядя на кровать, Алик впервые по настоящему оценил роскошь жизни Крависа и Розы Лоренцо — широкий цилиндр, обтянутый черной кожей, основанием которому служил пружинный матрас, был заправлен несколькими слоями королевского пурпурного шелка, кажущимися лепестками пурпурной розы.

Возвышающие над кроватью четыре столба, так-же обтянутые черной кожей, топорщились камерами, направившими на ложе свои насекомьи глазки.

— Нет камер говоришь? — улыбнулся Алик, обходя кровать, — а это тогда что?

— Та они не пишут, — махнул рукой вверх инспектор, — только транслируют.

Алик поднял глаза. Потолок наверху представлял собой круглый экран, практически такого же размера, как матрац. Точнее представлял — до того, как выстрел из дробовика превратил его в розетку из стеклянных кинжалов и снег из разбитого хрусталя на простынях. Обшитая черной кожей стена за кроватью тоже представляла собой экран — покрытый сейчас оспинами от срикошетивших дробинок.

Пройдя за кровать, Алик с улыбкой посмотрел на пару дежурных копов, которые открывали ящики тумбочки, ухмыльнуться фармакологическим и электрическим средствам, используемыми Лоренцо при исполнении семейных обязанностей. Увидев вошедшего Алика, они вскочили, с видимым сожалением задвинув ящики с сокровищами.

Саловиц театрально взмахнул ручкой, и один из полицейских сорвал одноразовую простынь, которой прикрыл труп коронер. Алик сделал шаг вперед, чтоб лучше разглядеть тело.

Покойный был темнокожим мужчиной, скорее всего африканцем, вскрытым, как консервная банка — кто-то нанес чудовищный удар по его голове, в районе рта, в результате чего челюсть стала свисать на тонкой полоске кожи. Основываясь по размеру и глубине раны, Алик решил, что это было сделано топором, а не мачете, или мечом.

«Удар такой силы способен нанести только впавший в боевое безумие викинг, — решил он, рассматривая разрез, — обычному человеку на это просто не хватит силы».

Рядом с телом лежало современное скорострельное ружье, идентичное тому, из которого стреляли на Луне.

— Мистер Вскрытый… — начал Саловиц, и замолчал, не зная что сказать.

— ...был в той же команде, что и мистер Дробовик, — пришел к нему на помощь Алик, — Кто из криминальных боссов вооружает своих парней такими пушками? Ты знаешь таких людей, из числа банд Нью-Йорка?

Заданный им вопрос был во многом риторическим — он уже успел дать команду подчиненному ему искину ФБР искать в базе банды, вооруженные подобным оружием. Подобное оружие не было рабочим инструментом — это был статусный предмет, навроде маршальского жезла, напоминающий окружающим что вы больше не пехотинец.

У бандитов всё просто — чем выше ранг — тем больше пушка.

— Неа, — отозвался Саловиц, — в первый раз вижу.

— Распечатано аккуратненько, ничего не скажешь, — продолжил Алик, — изготовитель должен быть опытным оружейником. А поскольку это скорострельная пукалка, патронов нужно много.