Забытая история (ЛП)

Но в Энтони уже росло упрямое нежелание дать волю слабости. Он тихо закрыл за собой дверь, надел макинтош, кепку и шарф. Нужно исполнять задуманное, иначе будешь себя презирать.

Он перешёл на бег. Чем быстрее он будет двигаться, тем скорее доберется, тем меньше шансов, что Том окажется в постели, а чем скорее вернется, тем вероятнее получится проскользнуть внутрь до того, как закроют дверь.

Вверх по Киллигрю-стрит, через Вестерн-Террас и вниз по холму к Лебяжьему озеру. На улице всё ещё горело множество огней и оставались пешеходы. Серый туман начал обволакивать Энтони, став более плотным возле моря. Но туман не был холодным, и Энтони вскоре вспотел. К тому времени, как он миновал кладбище и добрался до подножия холма, он запыхался и перешёл на шаг. Лебеди спали, прячась где-то в камышах, а впереди уныло громыхали на галечном берегу волны. Звук был печальным, старым и безликим, как будто возвещал о созидании и разрушении.

После устья маленькой бухты Энтони стал подниматься на следующий холм и подумал, что никогда не доберется до вершины. Затем по счастливой случайности он наткнулся на лошадь с двуколкой, сворачивающих с боковой дорожки.

— Скажите, пожалуйста, сэр, это дорога в Маенпорт? — крикнул он в темноту.

— Ага, сынок. Прямо через болота, потом вниз, вдоль холма и на… ты идёшь туда? Запрыгивай, я тебя подвезу.

Энтони принял приглашение, радуясь не только возможности проехать часть пути, но и компании. Фермеру было любопытно узнать, что делает на дороге такой мальчик, в то время, когда должен быть уже в постели, но Энтони уклонился от прямого ответа, пока они не спустились с очередного крутого холма и не проехали по узкой дорожке среди деревьев. Снова послышался шум моря.

— Ну вот, сынок, приехали. Вниз по этой тропинке: вон тот дом, который почти не видать из-за деревьев, это дом миссис Ланьон. Тот, что торчит из тумана, как старая метла. Теперь видишь, да? Туда тебе и надо. Ну, Эмми, пошла, родная…

Энтони стал спускаться по тёмному грязному переулку туда, где среди елей виднелись фронтоны большого дома. Промокшая живая изгородь заглушила звуки моря, Энтони поднялся по гальке короткой подъездной дорожки и позвонил в колокольчик у входной двери.

В передней части дома светились окна, мерцал свет в прихожей. Мерцание усилилось, когда горничная в униформе зажгла лампу, прежде чем открыть дверь.

— Да? — спросила она.

— Мистер Том Харрис здесь? Извините.

— Э-э-э…

— Могу ли я его увидеть? Он…

— Он сейчас занят. Чего ты хочешь?

— Скажите ему, что пришёл Энтони. Он просил меня зайти.

Горничная посомневалась, затем открыла дверь.

— Тебе бы лучше войти. Придётся подождать.

Мальчик робко прошёл в прихожую, и горничная прибавила огня в лампе. В поле зрения появились охотничьи трофеи и несколько щитов и подозрительно уставились на него. Затем горничная вошла в комнату слева, и он увидел хорошо освещённую гостиную и людей, сидящих полукругом на стульях. В конце комнаты был рояль, и несколько человек стояли со скрипками и другими инструментами.

Горничная появилась снова.

— Велено подождать. Сказал, что долго не задержится.

— Спасибо.

Оставшись один, он перестал вертеть в руках кепку, бросил её на стул и сел. Туманная дымка последовала за ним в прихожую. Потом в комнате кто-то заиграл на рояле. Это была приятная пьеса, без какой-то определенной мелодии, со множеством ласковых волн, бегущих вверх и вниз, вверх и вниз, как море в солнечный день.

Музыка внезапно стала громче, а затем снова затихла, когда Том Харрис выскользнул из комнаты, стараясь как можно меньше распахивать дверь. Он подошёл к Энтони, улыбаясь, красивый и благородный, в чёрном вечернем фраке.

— Здравствуй, Энтони. Вот это сюрприз. Идём со мной. У моей сестры музыкальный вечер. У тебя есть новости?

Он прошёл в маленькую библиотеку, прихватив с собой лампу из прихожей. Обычно Энтони видел его в твидовом костюме, и мальчика вдруг поразило, в каких разных мирах вращаются Том и Патриция. Патриция довольно прозрачно намекала на это, но до сих пор он не понимал, что она имеет в виду. Том был джентльменом. Пэт, хотя он никогда не видел в ней ни малейшей заурядности или вульгарности, не вполне соответствовала представлениям света о леди. Том был воспитан так, чтобы находить удовольствие в подобных вечерах: люди одевались к обеду, устраивали музыкальные вечера, карточные вечеринки и все такое прочее. Пэт проводила вечера в атмосфере ресторана. Хотя теперь это не так, глубокие различия оставались. Это была еще одна пропасть между ними, возможно, более широкая и глубокая, чем любовные ссоры.

Энтони не рассуждал об этом, потому что у него не было ни времени, ни опыта; он лишь смутно ощущал разницу и, сознавая себя частью мира Пэт, чувствовал её более низкое положение. Затем он начал рассказывать, забыв о социальных сложностях.

Том молча выслушал его почти до конца.

— Ты думаешь, он лгал тебе сегодня днём? Почему ты так уверен? Ты читал документ, который нашёл?

— Да. Он был другим.

— И чем он отличался?

— Завещание, которое я нашел, по-моему оставляло… почти всю собственность Пэт. Кажется, ресторан остался тете Мэдж, но у меня не было возможности прочитать его целиком.

— Есть ли другие расхождения?

— Ра…

— Разница между тем, что ты нашел, и тем, что он тебе показал.

— Ну… да. То, что спрятал дядя Джо за картиной, и то, что показал мне дядя Перри — разные документы. Я видел, как дядя Джо подписал бумагу, а капитан и его помощник с «Леди Трегигл» заверили её. То, что показал мне дядя Перри, не было подписано и заверено.

— Жаль, что ты не рассказал мне этого раньше, Энтони, вместо того чтобы самому всё выяснять.

— Знаю… Знаю. Простите.

Энтони не мог ему объяснить всей сложности родственных чувств, удерживавших его от доноса на тётю, иначе та сразу бы поняла, что Энтони ей не доверяет.

— Понимаешь, у нас ничегошеньки нет, чтобы дать делу ход. Если завещание есть, как ты утверждаешь, они… попросту могли его уже уничтожить. Тогда остается только твоё утверждение против его.

— Но ведь есть ещё капитан и его помощник с «Леди Трегигл». Не знаю…

— Когда «Леди Трегигл» отчалила, то направилась в Александрию. Судно могло взять там другой груз. Пожалуй, пройдёт много месяцев до его возвращения. И само собой, их свидетельства мало что докажут без копии того завещания.

— Но если они скажут…

— Да, знаю. — Том стал прохаживаться по комнате. — Если капитан и его помощник с «Леди Тригигл» готовы поклясться, что заверили такое-то завещание в такой-то день, написанное Джо Вилом, а ты поклянёшься, что нашёл такое завещание, то твоя тётя окажется в весьма затруднительном положении с точки зрения добродетели. Но с точки зрения закона, без самого документа можно и не пытаться. К тому же Джо, учитывая, какой он был скрытный, вряд ли сообщил бы капитану и его помощнику, какой именно документ они подписывали. Боюсь, дружище, ничего тут уже не поделать.

Энтони посмотрел на молодого адвоката, когда тот отвернулся от окна. Уже три дня подряд его огнём жгла уверенность, что своими действиями той ночью он окончательно разрушил свою мечту помочь Пэт. Поведение Тома это подтверждало. Но странное дело, Энтони показалось, что Тому всё равно. Он помнил отношение Тома, когда тот вроде вздохнул с облегчением, что Пэт исключили из отцовского завещания. Если бы Том и правда любил Патрицию, то его больше бы волновало её будущее, чем собственная выгода, даже если предположить, что ему есть какая-то выгода от того, что Пэт потеряет наследство, хотя сейчас говорить о выгоде нет смысла.

Сам он, видимо, помочь так и не сумел, но разве можно относиться к новостям с таким вот равнодушием? Энтони улизнул из дома и долго бежал сюда сквозь туман, испытывая при этом волнение и тревогу, а сейчас вдруг ощутил разочарование из-за обманутых ожиданий. Он ведь принёс жизненно важные новости; пожалуй, припозднился с ними, но оставалась ещё надежда, что он успеет, если предпримет сейчас хоть какой-то шаг. Он не думал о том, какие именно шаги можно предпринять: Том и без него разберется, что делать; главное — передать ему сведения. Пусть Том злится, если хочет, на него за то, что Энтони так оплошал, лишь бы только не стоял сейчас равнодушным столбом.