Забытая история (ЛП)

Он вышел с представления, переполненный новыми впечатлениями от спектакля, потрясённый, взволнованный едва ли не до глубины души. Только где-то там, в глубине, притаился тяжёлый груз понимания — это всё произошло не с тобой. А твоя часть вечера — то, что случилось прежде, чем ты вошёл внутрь.

Когда они с Патрицией покидали шатёр, к ним опять присоединился Том Харрис. Он спросил, не позволят ли ему проводить их до дома, и, хотя Энтони воспринял это как узурпацию собственной роли, он не мог не видеть, что Патриция готова принять предложение. В это время ночью на улицах много пьяных.

Часть пути они обсуждали пьесу. Энтони подумал, что оказавшись наедине (он не в счет), они оба ведут себя гораздо более рассудительно. Но потом Том Харрис испортил всё, заявив:

— Патриция, я хочу, чтобы ты оставила Джо. И сегодня же вечером вернулась со мной в Пенрин.

— Я считала, что мы закончили обсуждать это, Том, — отозвалась она.

— Я не знаю, как тебя убедить. Не могу привести лучших доводов, чем те, что я уже высказал. Но у меня есть предчувствие. Мне не нравится атмосфера этого места. Я хочу, чтобы ты оттуда ушла.

— Я не пойду, Том. Я уже говорила. Не пойду.

Они шли дальше.

— В своём роде, — произнёс он, — ты такая же упрямая, как твой отец.

— Если иметь своё мнение — значит быть упрямым, тогда да, я такая. Но что значит упрямство? Лишь решимость другого поступать не так, как ты хочешь.

— Ты учишься, Пэт. Постигаешь искусство спора. Но молю тебя, не стоит слишком углубляться в теорию.

— Думаю, — сказала она, — ты хотел бы видеть меня аккуратной, педантичной и высохшей, как тётя Фиби.

— Да с чего бы? Как я мог бы сравнивать лилию с чертополохом?

Вопреки собственному здравому смыслу, она насмешливо хмыкнула.

— Это слово как раз подходит тётушке Фиби. Она жёсткая и сухая, и колючая, и шуршит, когда дует ветер.

— Но ведь даже от чертополоха есть какая-то польза. Ни один ботаник не ждёт, что природа вся впишется в единую форму. Если…

— Значит, вот в чём проблема тётушки Фиби, — поспешила перебить его Пэт. — Она не ботаник.

Он склонил голову.

— Верно подмечено. Только я не виню ни её, ни тебя. Я считал себя ботаником, но почему-то ожидал, что лилия и чертополох смогут расти на одной и той же почве. Ворчливая старость и юность… Что же… Я усвоил урок. И теперь предлагаю начать всё сначала уже на другой основе.

Последовало продолжительное молчание. Том Харрис умел отстоять свою точку зрения. И его артиллерия оказалась чересчур тяжела для девушки. Энтони чувствовал, что не должен был допускать начала этого разговора, а теперь, когда он начался, следует поскорее его прервать. Но он не знал как. Он ещё не справился с пережитками детства. Рядом с ним взрослые обсуждали свои проблемы между собой. И они про него забыли. Он не мог собрать достаточно самоуверенности, чтобы вмешаться.

— Мы не можем повернуть жизнь вспять, — тихим голосом сказала Патриция. — Не можем просто вернуться назад и начать всё заново, словно ничего не происходило, ничего не было сказано.

— Я и не прошу тебя возвращаться на ту же дорогу. Я прошу вернуться и быть со мной.

Вдалеке, в чёрном провале между домов, замерцал свет Сент-Энтони и снова исчез.

— Но видишь ли, Том, — мягко сказала она, — я тебя не люблю.

Они пересекли улицу. Они были уже почти дома.

— Ох, — выдохнул Том.

— Извини. Я правда не хотела говорить это вот так, в лоб.

Они подошли к крутому узкому переулку и свернули в него.

— Как давно ты это поняла?

— С тех пор… поняла вскоре после того, как вернулась домой.

— По какой-то конкретной причине?

— Нет…

Они остановились прямо у края полосы света от витрины ресторана Джо Вила.

— Ну, тогда я считаю, — ответил Харрис, — что ты можешь ещё передумать. Я считаю, что сумею убедить тебя передумать.

— А сейчас ты просто мне отвратителен, — сказала Пэт.

— Сожалею, — ответил он. — Это не входило в мои намерения.

— Мне пора идти, — сказала она. — Папа ещё далеко не здоров. В любом случае, мой долг — оставаться с ним.

Харрис взял её протянутую руку.

— А выходить с Недом Поулином тоже твой долг?

Девушка быстро отдёрнула руку. На мгновение она замерла, а когда снова заговорила, её тон полностью изменился.

— Полагаю, мне следовало ожидать замечаний подобного рода.

— Разумеется, раз ты гуляешь с подобного рода мужчинами.

— Доброй ночи, — сказала она. — И спасибо, что проводил нас до дома.

— Может быть, некоторые из них не так уж плохи, — сказал он. — Я не знаю. Но Нед Поулин мне не нравится. И не думаю, что мог бы понравиться. Его низкий лоб выдает невысокий уровень интеллекта. Я удивлён, что ты могла счесть его интересным.

Патриция вошла в заведение Джо, а они остались на улице, и Энтони обнаружил, что оказался наедине с их спутником.

Они обменялись взглядами.

— Доброй ночи, Энтони, — сказал Харрис.

— Доброй ночи, — ответил Энтони, приподнимая кепку.

А потом толкнул дверь и тоже вошёл в ресторан.

По сравнению с сумрачной улицей свет внутри показался Энтони таким ярким, что какое-то время он почти ничего не видел. Удалось разглядеть лишь то, что Патриции в зале нет, зато дядя занимает своё привычное место за стойкой.

А потом, к великому удивлению, Энтони понял, что дядя не тот.

Он потёр глаза. Человек напротив не исчез и не изменился.

— А где дядя Джо? — наконец выпалил Энтони.

— Наверху, слёг с болями в животе, — сказал дядя Перри. — Его заместитель перед тобой, в натуральную величину, и шустрее вдвое.

Энтони тут же вспомнились все ремарки мистера Трехорна, и он оглянулся, надеясь увидеть Пэт.

— Дяде плохо? — спросил он, невольно понизив голос.

— С ним всё будет в порядке через час или два, мой мальчик. — дядя Перри, казалось, пребывал в отличном расположении духа. — Ничего особенного, обычное дело.

— А где Пэт? — спросил Энтони.

— Наверху, пошла присмотреть за отцом.

— А, — Энтони посмотрел на блюда с аппетитной едой на стойке. — Посетителей много?

— Дела сегодня не очень. — дядя Перри откинул со лба волосы и взмахнул раздаточной вилкой. — Ну, а вы что желаете, сэр? Что хотели бы нынче вечером?

Энтони оглянулся, но в зале кроме него никого не было.

— Кусочек окорока? — продолжал дядя Перри. — Отменный вкус, и никто на нём не сидел, как раз для вас, сэр. — Он поочерёдно тыкал разделочным ножом в каждое блюдо. — А тут у нас прекрасный цыплёнок. Я сказал «цыплёнок»? Ну ладно, старая курица. Могу я предложить вам потроха старой курицы? Мягкие и эластичные, уверяю вас. Годятся на струны для скрипки. Нет? Тогда ломтик жареного поросёнка? Позволите угостить жареным поросёнком? Бедняжка скончался на той неделе, а от чего — мы не знали, иначе его бы вылечили. Ха-ха! А может, утиную шейку? Не жди, мой мальчик, и угощайся. Плати, только если нравится. Спокойным едокам пять процентов скидки!

Сначала Энтони силился изобразить улыбку, но потом ему пришлось сдерживать её.

— Как вы считаете, дядя Перри, дядя Джо очень болен?

— Болен? Да брось. У всех нас, бывает, болит живот. И у тебя наверняка, болел. Но разве это серьёзно? Да видит Бог, нет!

Дядя Перри извлёк из-под стойки здоровенную кружку пива и осушил её. Осталась только тонкая полоска пены у него на губах, и ту он слизнул длинным розовым языком. Потом причмокнул.

И в этот момент вошли три клиента. Последовали объяснения, дядя Перри шутил и смеялся, и, наконец, преуспел, продав им три тарелки говядины. Затем раздались треск и скрежет. Говядину он нарезал неумело, и чудом не отхватил себе большой палец. Остриём ножа дядя ткнул колокольчик, вызывая малышку Фанни. Та явилась, прихрамывая.

— Три недожаренных говядины трём клиентам, — сказал Перри. — Три говядины с кровью, клиенты ждут. Ну наконец-то явилась, Фанни, малышка. В чём дело? Повредила ногу?

— Вывихнула колено, — сказала Фанни. — Вывихнула на этих тёмных ступеньках…