Город Берколадо

Лиз

Лиз раскинула руки и подставила лицо под мощные струи прохладного вечернего воздуха вырывающегося из-под винта дирижабля, от набегающих потоков её волосы разлетались во все стороны тёмными лентами, подол платья трепетал и напоминал птицу, ласково обнимающую бирюзовыми крыльями ноги девушки. Дирижабль взлетал – лопасти заработали сильнее, порождая оглушительный грохот, напор воздуха стал почти твёрдым, и Лиз блаженно зажмурила глаза. Она находилась на высоте тридцати метров от земли на маленькой площадке, предназначенной как резервное место для швартовочных канатов и огороженной по периметру едва доходящим до пояса забором; в такие минуты, в предзакатные часы, когда золотой шар уже погрузился за горизонт, но небо на западе ещё согревалось его светом, создающим невероятные по красоте рисунки на замерших облаках, она чувствовала себя единой с необъятным атмосферным океаном, с городом внизу, с заходящим солнцем. Это были одни из любимых моментов её жизни, каждый раз она словно сама взлетала вместе с дирижаблем и уносилась прочь от своих земных забот, ощущая, как тело становиться невесомым, наполняясь безграничной свободой. Уже несколько лет подряд, за редким исключением, Лиз старалась не пропускать отлёт вечернего Западного рейса, чтобы принять "небесный душ", как она сама это называла.

Дирижабль набирал скорость, быстро удаляясь под грохот двигателей, небо превращало исполинское тело вначале в небольшой осколок не больше птицы, а затем в тонущую в бесконечной стихии точку. Девушка, ещё какое-то время всматривалась вдаль, затем она достала из маленькой сумочки расчёску, зеркальце, критично осмотрела себя и тщательно уложила длинные волосы в аккуратную причёску. После этого извлекла из сумки завёрнутый в бумагу камень, прицелилась и швырнула его в ярко-оранжевую будку сторожа, которая находилась почти под самой вышкой. Камень загрохотал по черепичной крыше, скатился на землю и мягко шлёпнулся в густую траву. Уже через полминуты из будки показалось недовольное лицо молодого человека, он испуганно озирался по сторонам. Когда он убедился, что вокруг никого нет, то осторожно вышел на улицу, прикрыл глаза ладонью и задрал несимпатичное, обезьянье лицо. Лиз радостно помахала ему, на что парень только неодобрительно покачал головой, после чего направился к основанию вышки.

Этот ритуал они выполняли каждый раз, как Лиз приходила мысль принять "небесный душ", им следовало сохранять осторожность, поскольку забираться на вышку, было категорически воспрещено, особенно в момент взлёта дирижабля, о чём красноречиво свидетельствовал предупреждающий знак. Несчастный молодой человек работал здесь сторожем, а несчастье его заключалось в безответной, но оттого не менее сильной любви к Лиз. Поэтому только в его смену девушке удавалось проделывать подобный фокус. То обстоятельство, что в случае если её забавы обнаружатся, парня с треском выгонят с работы, неукротимый характер Лиз не могло остановить, а потому она крайне довольная собой, стараясь не шуметь каблуками открытых туфель, бодро спускалась по лестнице. Молодой человек терпеливо стоял внизу, он едва сдерживал себя, чтобы не поднимать глаз на развевающееся платье девушки, которое обнажало длинные, стройные, слегка тронутые загаром ноги. Но всегда, когда Лиз оказывалась на середине пути, он не в силах победить соблазн украдкой поглядывал вверх, и за то время пока девушка грациозно вышагивая, окончательно спускалась, он успевал прийти в себя от стыда и возбуждения.

Когда ей осталось пару пролётов, он пробурчал:

– Лиз, пожалуйста, не греми так сильно, кто-нибудь может услышать – с этими словами он открыл замок на калитке, орудуя целой связкой больших ключей.

– Неужели нельзя надеть другую обувь, а не эти чёртовы каблуки? Тебя же слышно издалека! – он подал ей руку и помог спрыгнуть с полуметрового бетонного основания. Оказавшись на земле, Лиз притянула его маленькую, почти детскую голову и с благодарностью поцеловала в щёку:

– Глупенький Палв я же специально стараюсь быть красивой, и тебе было не стыдно впускать меня сюда!

Этого момента парень больше всего ждал и больше всего боялся. Этот безобидный, игривый поцелуй, взгляд тёмных глаз, аромат свежести вокруг неё. Палв ощущал, как земля уходит из-под ног, он не был таким уж простаком и прекрасно понимал, что коварная девушка безбожно использует его, и каблуки и платье она надела не ради него, а скорее всего вечером у неё намечается свидание или посиделки с друзьями. Он, собираясь с силами, сделал глубокий вдох, предстояло последнее действие уже не раз отыгранного спектакля, зная, наперёд, чем он закончиться, парень всё же предпринял очередную попытку:

– Лиз, может, зайдём ко мне? – он сделал неуверенное движение головой в сторону ярко-оранжевой будки.

– Выпьем чаю, у меня есть вкусное пирожное, – в подтверждении слов он сделал движение руками похожее на то, как наливают чай. Завидя лукавое выражение её глаз, он бросил в бой последние резервы

– А ещё я хотел обсудить с тобой одну книгу, я начал читать её и мне очень интересно твоё мнение. Он назвал известное вышедшее полгода назад произведение. Парень недавно узнал о страсти Лиз к книгам и принялся взахлёб читать чего никогда раньше за все свои двадцать с небольшим лет не делал. На свою беду он сразу начал со сложных вещей, наивно полагая, что это быстрее окажет нужный эффект и от того бедняга не понимал больше половины прочитанного, мучился, бранился, швырял книги, но каждый раз доставал их и снова принимался за дело.

На его маленьком, круглом и румяном как свежеиспечённый блин лице, было столько надежды, что Лиз почувствовала себя неуютно, чтобы скрыть это, она рассмеялась заранее заготовленным и отрепетированным требующимся в таких ситуациях смехом. Она снисходительно потрепала его по руке:

– Палв, прости, пожалуйста, но я тороплюсь, мне ещё надо заскочить в Университет, давай в другой раз.

Это было сказано очень естественно и примирительно, если бы здесь присутствовали ценители театрального искусства, то они непременно захлопали, выражая восторг к игре, безусловно, способной актрисы.

– Хорошо Лизи, давай в следующий раз. – Палв вымученно улыбнулся.

Лиз бодро зашагала по направлению к высокому, ажурному забору за которым начинался город. Палв отпёр замок, и девушка опять притянула его голову к себе, на прощание поцеловала в щёку, пожелала спокойной смены и, ловко протиснувшись в щель чуть раскрытых ворот, исчезла в наступающих сумерках.

Палв постоял ещё какое-то время, он то ли прислушивался к звукам с улицы, то ли пытался совладать со своей страстью. Затем тряхнул головой и понуро поплёлся к будке, которая приветливым пятном выделялась среди мрачных, тяжеловесных конструкций взлётной площадке. Он заварил себе большую кружку чая и раскрыл книгу в надежде отвлечься от мыслей о Лиз. Однако эти чаяния пошли прахом – запах девушки ещё витал в его воображении, не в силах сопротивляться желанию он откинул только что взятую книгу и снова выскочил на улицу. На секунду ему в голову пришла безумная мысль – убежать с работы, догнать Лиз и рассказать о своих чувствах. Хотя кого он обманывал – она наверняка давно обо всём знала. Женщины это сразу понимают, будь они неладны.

После каждого визита Лиз, он убеждал себя, что в следующий раз, ни за что её не пустит, не то что на вышку, но даже за забор – нечего здесь ошиваться посторонним! В первые мгновения после её ухода, он не знал какое чувство к ней сильнее – любовь или ненависть? Когда она вот так с небрежным поцелуем на прощание исчезала, словно желая раздразнить ещё сильней, он с трудом сдерживался чтобы не наговорить глупостей, однако спустя время бедняга начинал скучать по ней и с нетерпением ждать следующего прихода. Так он и стоял между своей будкой и воротами:

– А всё-таки она смелая! – Палв задрал голову и посмотрел на верх,– Да, девчонка что надо, совсем ничего не боится!