Страница 3 из 18
–Но ведь время сейчас уже не то…– попытался возразить я, однако отец завопил, подскакивая со стула и бегая по квартире, грозно сверкая глазами:
–Идиот! Ой, какой идиот мой сын, Лена!
–Не ругай моего сына!– заступилась за меня мама.
–Нет, какой он идиот! Да именно в э т о й с т р а н е всегда то время, когда могут
тебя посадить в психушку, или арестовать за какую-то фразу!– Слова «этой стране» он специально выделил, стуча кулаком по столу.
Я послушно кивнул, чтобы только закончить неприятный разговор и успокоить
моих не в меру крикливых и опасливых родителей. Однако отец не стремился идти
спать, а напоследок решил добавить:
–И еще, Сережа!… Лучше тебе работать врачом, чем актером или режиссером.
–Но…
–Нет, ты хотя бы выслушай отца!.. Врач не болтает попусту, понял?.. А режиссер или
там актеришка должен что-то на сцене болтать, а вдруг что-то крамольное скажет?..
Тогда тебя сразу в психушку поместят или посадят в тюрьму за антисоветскую
пропаганду! Понял?
Я снова послушно кивнул, думая совсем о другом – о театральной сцене, о мечте
стать режиссером или актером. Мечта, к сожалению, осталась лишь мечтой… Как
рассказал ранее своим дорогим читателям, в десятом классе я смалодушничал, решив подчиниться отцовской воле и поступить в медицинский институт. Ой, сколько раз я
ругал себя за то, что поступил в медицинский институт и стал врачом, не любя эту профессию!
Шесть лет обучения в мединституте пролетели быстро. За это время я успел не только освоить медицину, но и прочитать все пьесы Шекспира, Мольера, Островского, Чехова. Бомарше. Кое-что я прочитал в читальне, тратя субботние и воскресные дни, кое-что
мне давали прочитать товарищи по институту, которые узнали о моей страсти к театру.
Будучи студентом, я пытался выступать в студенческом любительском театре. Сыграл несколько эпизодических ролей в спектаклях Шекспира, Мольера, потом я со своими единомышленниками решили поставить «Гамлета», пригласили даже худрука Театра
юмора Ширмыршлянского и худрука Драматического театра Сеновина. Наша игра
обоим худрукам понравилась, особенно, они хвалили после окончания спектакля меня
за успешно сыгранную роль Гамлета. Не думал в те счастливые минуты я, что доведется еще несколько раз повидаться с обоими режиссерами, худруками, но уже в иной
роли – в роли автора, который пытается безуспешно предложить им свои пьесы
для постановки на сцене.
Однако об этом чуть позднее, мой дорогой читатель!
Глава 2
Юмор, один юмор.
Иосиф Борисович Ширмыршлянский, художественный руководитель Театра юмора,
вышел утром из дома, позевывая, неспеша сел в поджидавшую его машину.
–Поехали, Федя!– приказал своему водителю Ширмыршлянский.
Ширмыршлянский был грузный, рослый господин с вьющимися черными волосами с проседью, зачесанными назад, семидесяти лет, одетый в строгий черный костюм, белую сорочку и черный туго завязанный галстук. Так он всегда одевался, когда ехал на работу. Многие поговаривали за его спиной, что он похож на партийного чиновника, а некоторые дамы из театра посмеивались, обсуждая традиционную одежду своего начальника: « Наш барин Ширмыр опять в своей черной униформе!» Как догадался читатель, «Ширмыр» являлось кличкой худрука Театра юмора. Ходил он очень важно, подняв голову высоко вверх, будто стремился на потолке что-то разглядеть. Будучи Львом по знаку Зодиака, он
с детства желал лишь руководить всем и вся, наконец, по достижении пятидесятилетнего возраста добился должности худрука Театра юмора, о которой столь долго мечтал! Более полувека проработал Ширмыршлянский в Театре юмора, начинал там сначала актером, потом окончил режиссерские курсы и стал работать режиссером. Больше всего он любил ставить на сцене спектакли-обозрения, капустники. Сейчас он работал над спектаклем «Бравый солдат» по мотивам романа Гашека. Конечно, именно Ширмыршлянский
написал театральную версию романа, и именно он, Ширмыршлянский,
руководил постановкой спектакля в качестве худрука. Многим актерам и режиссерам Театра юмора не нравился властный, авторитарный стиль руководства театром, однако Ширмыршлянского это совсем не волновало – он открыто не раз заявлял всем: « Не нравится тебе работать со мной? Двери моего театра всегда открыты! Можно зайти в
театр, можно и выйти. Или вылететь из него! Я никого тут не задерживаю!» Господин Ширмыршлянский не любил иных мнений, кроме своего собственного, даже не старался
хотя бы выслушать мнение актера или режиссера, которые пытались порой что-то
возразить худруку. Все альтернативные мнения по различным вопросам казались
посягательством на его руководящую роль в Театре юмора. Говоря о Театре юмора, Ширмыршлянский всегда говорил так: «Мой театр», словно театр являлся его
собственной вотчиной, имением, и что интересно: все сотрудники свыклись с этим, не пытаясь даже что-то возразить или поспорить.
Ширмыршлянский закурил трубку и задумался. Сегодня предстояла новая репетиция спектакля «Бравый солдат». Все роли в спектакле давно распределены им, актеры быстро заучили текст, остались лишь мелочи: костюмы, грим, освещение, музыка, некоторые актерские интонации, но эти мелочи особо не волновали его. Несколько возмутило позавчера на очередной репетиции заявление молодого актера Николая Кузнецова,
который пытался при всех заявить, что Гашек написал не юмористический роман, а сатирический. Тогда Ширмыршлянский не среагировал на заявление Кузнецова, которого никто из работников театра не поддержал. Но вчера на репетиции, когда Кузнецов вновь повторил свои слова, неожиданно для всех молодая актриса Татьяна Архипова, светлая шатенка с голубыми глазами, горячо поддержала Кузнецова:
–Да! Почему вы, Иосиф Борисович, не прислушиваетесь к мнению Кузнецова?
Ширмыршлянский попытался отшутиться, даже не смотря в сторону Архиповой:
–Пока мне медведь на ухо не наступил, так что со слухом у меня все в порядке.
Кто-то из актеров засмеялся, так что Ширмыршлянский надеялся, что инцидент
закончен, однако Архипова не унималась и продолжала, покраснев, настаивать на своем:
–Нет, это не ответ, Иосиф Борисович!.. Вы считаете, что спектакль должен предстать просто, как театральная фантазия на тему Гашека?
–Вздор! Какая фантазия?– морщась, спросил Ширмыршлянский.– Ты разве против юмора?
Все сотрудники Театра юмора привыкли, что их худрук обращался ко всем на «ты»,
даже к тем актерам, которые достигли пожилого и старческого возраста. Он сам считал,
что такое обращение вовсе не фамильярность или хамство, а скорее товарищеское обращение к коллегам, хотя лично к своей дорогой персоне требовал обращения именно
на «вы». Поначалу молодые актеры Архипова и Кузнецов тоже были удивлены
подобным обращением, но потом свыклись с этим.
–Нет, не против, – моментально возразила худруку Архипова,– но Гашек написал сатирический роман, а вы пытаетесь скатиться только на один юмор. Юмор ниже пояса!
–Какой вздор!
–Вовсе не вздор! Роман Гашека и его главного героя Швейка читатели полюбили за
его антимилитаризм!
Ширмыршлянский сидел на кресле, не двигаясь, не меняя выражения лица.
А Кузнецов тут же добавил, ободренный репликой Архиповой:
–Войну и всяких военных тупых чинуш надо высмеивать, а мы только поем о триппере! Говорим о клистире!
Ширмыршлянский неожиданно для всех актеров захлопал в ладоши, приговаривая:
–Браво!.. Браво! Какой темперамент у наших молодых актеров! Вот бы им так на сцене играть, а не со мной спорить.
–Вы не слышите нас!– воскликнула Архипова.– Швейк не хочет воевать! Вот где
поговорить нам со зрителями, уставшими от войны, незаметно перетекшей в контртеррористическую операцию!